Звезда фильмов «Назад в будущее», «Американские боги» и независимого кино Криспин Гловер уже много лет трудится над своей третьей режиссерской работой, попутно снимаясь в малобюджетных хоррорах и триллерах. Он очень боится, что из-за коронавируса ему не удастся вернуться к актерству, и мечтает приехать в Россию, где фильмы с его участием невероятно популярны. Перед выходом триллера «Киллер по вызову» актер рассказал «Известиям» о превратностях профессиональной судьбы.
— Расскажите про своего эксцентричного героя из «Киллера по вызову».
— Его зовут Люк, он наемный убийца с садистскими наклонностями. Его придумал Роджер Эвери, соавтор «Бешеных псов» и «Криминального чтива». Мы с ним давно дружим. Он отсидел некоторое время в тюрьме, и мне кажется, что в «Киллере по вызову» есть сильный автобиографический посыл, хотя фильм не про тюрьму вовсе. Но я это чувствую, поскольку хорошо знаю Роджера. Хотя зритель этого, скорее всего, не считает.
— Какие-то референсы у вашего персонажа были?
— Нет, он довольно уникален. С ним вообще было интересно. Люк придумывался не под меня, я «познакомился» с ним за неделю до начала съемок. И заодно узнал, что за это время мне нужно научиться говорить с французским акцентом, чего я никогда прежде не делал. Но мне очень понравился этот персонаж. Я поймал себя на том, что получаю огромное удовольствие, узнавая о нем новые подробности. Люк мне представляется человеком не из 1990-х, в духе которых сделана картина, а где-то из 1940–1950-х годов.
— Что-то вроде Гарри из «Ночи охотника»?
— О, я обожаю эту картину, это единственная режиссерская работа в карьере Чарльза Лотона, прекрасный триллер! Может, вы и правы здесь. Но меня скорее волновало другое: герой должен немного не врубаться в культурные различия стран, просто не понимать, где он находится и как тут живут. Сегодня, когда есть интернет, такого уже не бывает, а тогда эти различия были довольно остры, но не слишком очевидны, пока ты с ними не сталкивался.
— Как у вас прошел карантин? Чем занимались?
— Он не прошел пока что. Вот мы сейчас с вами говорим, а ведь я не так уж далеко от Москвы. В Чехии, в часе езды от Праги. В старом замке, построенном в XVII веке. Напротив него тоже два очень старых сооружения, где жила охрана. Я и несколько моих чешских коллег превратили их в лаборатории для обработки кинопленки. А всё потому, что я снимаю фильм как режиссер, это мой третий полный метр в жизни. Карантин застал меня здесь, я не смог вернуться в США и, честно говоря, очень рад, потому что смог больше внимания уделить этой работе.
— Почему вы решили делать фильм именно в Чехии?
— А тут оказалось всё, что нужно для работы. В том числе две бывших конюшни. Мы построили декорации — всего где-то 1800 кв. м. И перестраивали их по мере надобности. Надо сказать, что кинопроизводство за собственные деньги — удовольствие дорогое и долгое, я трачу на него всё, что зарабатываю актерством, и всё равно не хватает. Это такая ручная работа, она куда дороже и сложнее, чем можно предположить.
— В России это тоже недешевое удовольствие.
— Знаете, а ведь я в России побывал. Это случилось в 1992 году, я играл Раскольникова в «Преступлении и наказании» (режиссер Менахем Голан, картина вышла в 2002 году. — «Известия»). И еще потом разок приехал лет пять назад. Погулял по Петербургу, обожаю его. Но ни разу не привозил в Россию свои картины, здорово было бы как-нибудь устроить у вас ретроспективу, заодно показать мой новый фильм. У вас есть артхаусные кинотеатры, может, какой-нибудь из них захочет что-то подобное организовать. Вы им намекните, ладно?
— Договорились! Но вы про свой фильм пока не сказали ничего...
— Мне очень хотелось, чтобы я и мой отец наконец-то смогли сыграть вместе в одной ленте. Как вы знаете, папа у меня тоже актер (Брюс Гловер. — «Известия»), вы видели его в «Китайском квартале» и «Бриллиантах навсегда», у него большая фильмография. И мы решили, что не просто снимемся вместе, но и будем соавторами. Он и я воплощаем по нескольку персонажей из разных поколений с середины XVIII века до нашего времени, и это все отцы и дети. При этом весь сюжет — это как бы фильм внутри фильма.
— В 1990-е годы вы вообще много снимались в авторском кино, а сейчас предпочитаете жанровое: триллеры, хорроры. Поменялись пристрастия?
— Это не специально, нет никакого плана. Если Джим Джармуш опять позовет меня сниматься, я с радостью. И к Линчу пойду, и к Халльстрему, и к Ван Сенту, да вообще практически ко всем, с кем я работал. Кроме того, я не так давно снялся в авторском фильме «Мы всегда жили в замке». Проблема в том, что артхаус занимает сейчас совсем не то место в мировой культуре, какое у него было всего двадцать лет назад.
Я это очень хорошо прочувствовал на себе, потому что с 2005 года сам занимаюсь независимым кино. Кроме того, у меня есть свои обязательства. Например, я играю в сериале «Американские боги» по Нилу Гейману, это большое производство, и в это время больше ничем заниматься не могу. Обычно приходится всё встраивать в те год-полтора, что проходят между съемками очередных сезонов. То есть нужно в этом окошке и сыграть где-то, и еще посвятить время собственному фильму. Всё это требует каждый раз тщательно выбирать, в каком из предложенных проектов можно поучаствовать. А еще бывает, что ты освободился, готов работать, а прямо сейчас ничего не снимают и не предлагают. Ну такова жизнь.
— Будете бороться за «Оскар»?
— Эта премия была создана почти сто лет назад с очень простой целью — продвигать американскую киноиндустрию, лоббировать ее интересы. Я же практически никак не связан с американским кинопроизводством и дистрибуцией. Это корпоративное явление. Им не очень интересны фильмы, которые авторы снимают на собственные деньги. Поэтому их не привлекли «Голова-ластик» Линча или «Более странно, чем в раю» Джармуша. «Голову-ластик» показали в 80 кинотеатрах на всю Америку, и, по-моему, они все были в Нью-Йорке.
— Скажите, а много виртуальных проб по зуму и скайпу вы прошли за последние месяцы?
— Нисколько, и причина проста. У Гильдии киноактеров, в которой я состою, довольно строгие правила. Если ты приглашаешь члена гильдии в фильм, то проект должен соответствовать ряду критериев, например, быть застрахованным. Но в США сейчас никто не берется страховать кинопроизводство, так как нет уверенности в том, что картины будут закончены в соответствии с намеченным графиком. Пока не прошла угроза коронавируса, ситуация именно такая. Что если оператор, актер или любой член съемочной группы заболеет и заразит других? Всё придется срочно замораживать.
А потом, когда удастся продолжить, кто-нибудь опять заболеет, и страховщикам придется платить за простой. Так что я не знаю, когда всё вернется на свои рельсы. Больше скажу, я буду счастлив, если мне вообще удастся возобновить работу в кино. Похоже, придется года два подождать. Мне еще повезло, что я могу продолжить заниматься собственной картиной. Еще я пишу книгу, там уже больше 500 страниц, это тоже помогает сконцентрироваться. Но не волноваться совсем у меня не получается
Сергей Сычев
