В череде бедствий, постигших нашу страну в XX веке, коллективизация занимает особое место. Массовое раскулачивание, уродливая индустриализация и принудительная искаженная урбанизация необратимо изменили облик России, перепахав миллионы людских судеб. Можно ли было избежать при этом колоссальных человеческих жертв? Почему Сталин в крестьянском вопросе вдруг стал троцкистом? Почему колхозный строй стал советским вариантом крепостного права и уничтожил русскую деревню? Как последствия коллективизации мешают развитию нынешней России, оставаясь ее неизжитой травмой? Об этом «Ленте.ру» рассказал кандидат исторических наук, доцент факультета экономических наук Высшей школы экономики Алексей Раков.
Десять миллионов жертв
«Лента.ру»: Если верить мемуарам, в ходе визита Черчилля в СССР в августе 1942 года во время совместного ночного застолья на кремлевской квартире советский вождь признался, что борьба с десятью миллионами крестьян в годы коллективизации для него лично была тяжелее и страшнее войны с гитлеровской Германией. Почему для Сталина коллективизация была так важна и настолько необходима?
Раков: Для Сталина коллективизация не была самоцелью. Во-первых, она стала инструментом упрочения режима его единоличной власти. Во-вторых, коллективизация была одним из источников сталинской индустриализации. Позже ее результаты показали, что этот источник был сильно переоценен, особенно в условиях мирового экономического кризиса 1929-1933 годов.
— Насколько реальна названная Сталиным цифра в десять миллионов «побежденных» им крестьян?
— Согласно последним исследованиям историка Виктора Земскова, непосредственно жертвами коллективизации стали от двух до двух с половиной миллионов человек. Если прибавить к ним погибших в результате голода 1932-1933 годов 7,7 миллиона, то примерно на эту цифру мы и выходим.
— Как вы считаете, Сталин тогда не лукавил в разговоре с Черчиллем?
— Это действительно была очень важная для него история. По воспоминаниям сталинского секретаря Бориса Бажанова, именно в дискуссиях о путях развития деревни тот сформировался как диктатор. И многие мифы о Сталине тоже возникли в это время. Ведь он был малообразованным человеком, и когда в 1920-е годы на заседаниях Политбюро обсуждались какие-либо стратегические вопросы, то он мало что в них понимал. Поэтому Сталин избрал примитивную, но действенную тактику: отмалчиваться во время дискуссии, а по ее завершении в максимально простой и сжатой форме сформулировать мнение большинства.
В результате многие его коллеги постепенно привыкли к тому, что мнение Сталина — это и есть мнение партии. К тому же он грамотно лавировал во внутрипартийной борьбе и умел находить себе тактических союзников. Потом, как правило, для них это заканчивалось плохо. Соответственно, я не думаю, что Сталин лукавил в том разговоре с Черчиллем — просто память о коллективизации для него была связана с личными и важными воспоминаниями.
«А ты, кацо, спляши нам лезгинку»
— Говорят, что одной из причин коллективизации стала его личная обида на русское крестьянство. Якобы в январе 1928 года во время кризиса хлебозаготовок Сталин выехал в Сибирь агитировать крестьян сдавать хлеб и в одной омской деревне получил издевательский ответ: «А ты, кацо, спляши нам лезгинку — может мы тебе хлебца-то и дадим».
— Мне кажется, это апокриф. В заслуживающих доверия источниках я нигде не встречал документального подтверждения этого эпизода. На самом деле в конце 1920-х годов Сталин колебался между двумя внутрипартийными группировками: «правым уклоном» (Бухарин, Рыков, Томский) и левацкой «новой оппозицией» (Зиновьев, Каменев, Троцкий).
— В чем между ними была разница?
Бухарин, с которым поначалу блокировался Сталин, выступал за сохранение нэпа. Его программа, получившая позднее название «бухаринской альтернативы», по сути была продолжением столыпинской реформы в большевистском исполнении. Бухарин и его сторонники предлагали вкладывать инвестиции в сельское хозяйство и развивать страну с опорой на крестьянство. Они доказывали, что именно село должно стать мотором роста экономики. Но в итоге Сталин взял на вооружение лозунг своего непримиримого врага Троцкого «Кулаком по деревне!», предусматривающий форсированную индустриализацию путем насильственного изъятия ресурсов у деревни.
— Почему?
— Политика большевиков всегда предусматривала две вещи. Во-первых, все их действия были направлены на удержание и упрочение своей власти. Именно поэтому после Кронштадтского и Тамбовского восстаний 1921 года Ленин был вынужден объявить нэп. Он осознал, что для выживания режима необходим союз с крестьянством, составлявшим в то время 80 процентов населения. К сожалению, из этого урока Сталин потом сделал иные выводы. Во-вторых, большевики всегда действовали по принципу «наезд — откат— новый наезд». В данном случае это сначала «военный коммунизм» и продразверстка, потом нэп, а затем и коллективизация. Логика Сталина вполне укладывается в эту тактику, особенно учитывая его таланты выгодно блокироваться.
— Была ли неизбежна коллективизация в процессе становления и развития советского режима? Ваш коллега историк Кирилл Александров считает, что вопрос тогда стоял так: либо закончится нэп, либо рухнет советская власть.
— Не думаю. Вполне реальной была «бухаринская альтернатива» с ее идеей «хозрасчетного социализма». И если мы посмотрим на дальнейшую историю СССР, то подобные предложения регулярно появлялись и позднее — во время косыгинской реформы при раннем Брежневе, в ходе перестройки при Горбачеве. То есть попытки вписать отдельные элементы рынка в плановую экономику предпринимались на всем протяжении советского периода истории.
