Прижила́ Баба Яга дочь свою от Красавца заезжего, от Мо́лодца залётного.
Бабу Ягу понять можно.
А До́бра Мо́лодца?
Так Баба Яга девкой молодой да красивой обернулась, а Мо́лодец и при́нял всё за чистую монету.
А как обман раскрылся, так только его и видели...
«Баба Яга с мужиком, с плешивым стариком скачут пляски». Лубок
Побы́л тот Мо́лодец залётный немного в тех краях и улетел к себе на родину.
Да, улетел в свои края.
А спустя девять месяцев, в положенный срок, девочка родила́сь.
И такая она была славная, да такая хорошенькая!
И все любовались, глядя на неё.
Забегая вперёд, скажу, что когда выросла она, красавицей стала, каких свет не видывал.
Вся в батюшку пошла, в того Мо́лодца.
Уж как любила её Баба Яга, как любила…
Налюбоваться не могла!
И всё думала: «И как же славно... славно как, что моего в любимой дочке, всё ж, ничего совсем и нет...»
А потом ещё одну дочку Баба Яга прижила́.
Но уже не от Мо́лодца, а от Лешего, от Чучела сучковатого.
Леший гостил тогда у Бабы Яги, а потом поругались они и Леший в лес свой ушёл.
И тоже в нужный срок, как и положено, у Бабы Яги ещё одна девочка родила́сь.
И тоже девочка вся в папу удала́сь.
Уж как не любила её Баба Яга, как не любила…
И даже смотреть на неё не могла.
Всё отворачивалась от неё.
И думала с неудовольствием: «И как ужасно... как ужасно, что моего вот в этой дочке, всё ж, ничего совсем и нет...»
Шло время.
Девчушки эти подрастали.
И одной вся материнская Любовь досталась, ну а другой вся Нелюбовь.
Да, всю Любовь, которая только была у Бабы Яги, она той старшей дочке всю и отдала.
А младшую кормила Нелюбовью. Всю, что имелась, всю её скормила.
Шло время.
И время бег не усмиряло.
И день за днём так проходил.
Недели, месяцы, года...
И время шло то и бежало, и не стояло никогда...
Росли и подрастали две сестрицы, а время вслед за ними тоже шло.
И выросли из них уже деви́цы, когда их время подоспело и пришло.
Одна красавицею стала, а, впрочем, ведь всегда такой слыла.
Другая же уродливой осталась, всегда она уродливой была.
Одна быстро из материнского гнезда выпорхнула.
Занесло ветром незнамо каким в их края очередного Красавца заезжего, Мо́лодца залётного.
Глянулась ему дочка Бабы Яги.
И он тоже глянулся ей.
И уехала с ним дочка.
Только их и видели.
Но говорят, там за морями, там, за горами, живёт она счастливо, а о родительском доме и не вспоминает.
А вторая дочь?
А вторая дочь так с матерью и осталась.
Потому что никому она не глянулась.
А кому она может глянуться, если даже родная мать смотреть на неё не желала.
Потому что Лешего она ей напоминала.
А Баба Яга Лешего ох, как не любила...
С тех пор, как они разругались, с тех пор его и не любила.
И ругала она дочь свою на чём свет стоит.
День сменял ночь, ночь сменяла день, а Баба Яга всё ругала и ругала меньшу́ю дочь свою без у́стали.
За что её она ругала?
За то, что та на Лешего похожею была.
Как капли две воды, была похожа.
Нет, чтобы на Мо́лодца заезжего какого-нибудь…
Так нет ведь, на Лешего…
Дочь терпела, терпела, да и подалась жить на болота, лишь бы подальше от матери.
Пошла она на болота, да по дороге в лягушку превратилась.
С тех пор сидит на болоте и квакает.
Да как квакает-то!
Заслушаешься…
Наталья Майорова
