Сегодня люди зачастую боятся высказывать свое мнение, соглашаясь с точкой зрения большинства. Однако развитие общества — это в первую очередь непрерывный процесс развития идей, передаваемых от одного человека к другому. И в этом деле неоценимую роль играют фрики и "люди искусства", шокирующие публику своими высказываниями, идеями и поступками.
«Возможность изменить или сформировать общественное мнение сохраняется за теми, кто не боится остаться в изоляции. Непопулярными высказываниями и поступками, шокируя, они ... могут сделать свои идеи преобладающими», - Ноэль-Нойман, Элизабет.
Недавно я проводил семинар в Германии, и одной из затронутых тем было критическое мышление. В качестве аргумента относительно весьма ограниченной способности критического мышления влиять на решения и противостоять эмоциям, я сказал следующее: «Немецкая традиция критического мышления, наверное, самая лучшая в мире: Кант, Гегель, Хайдегер и т.д., но в 30-е годы это не помогло».
Совершенно неудивительно, что в Германии после 12 лет фашистского безумия стали очень актуальны и востребованы исследования об общественном мнении и о том, почему люди — даже умные, образованные, порядочные, — да простят мне читатели мой французский, засунули языки в задницы. Немцы сделали из своей недавней истории много выводов, тщательно вопрос исследовали, потому как очень не хотели рецидива. К сожалению, такие исследования так и не стали популярны в постсоветских странах после развала СССР, никакие превентивные меры у нас тоже приняты не были (не считать же таковыми нынешние пародийные украинские потуги заменить один культ другим), так что практически всем осколкам Советского Союза — за исключением разве что присоединённых к новой еврогерманской империи — приходится наступать на те же самые грабли.
Так вот, одним из ведущих исследователей предмета в Германии и не только стала политолог Элизабет Ноэль-Нойман, которая и придумала образ «спирали молчания», иллюстрирующей, как давление общественного мнения влияет на постепенное засовывание массами органа речи в известное место. На самом деле простенькая качественная (в смысле, что не количественная) модель системы с положительной обратной связью, но на гуманитариев простые псевдоматематические модели часто производят сильное впечатление. Идея проста: чем больше людей вокруг придерживаются некоего мнения, тем меньше люди склонны высказывать своё, когда оно отлично. Во многом исследования ЭНН опираются на результаты недавно нами обсуждавшихся экспериментов Соломона Эша о конформности. Но примечательно в её построениях то, что она придаёт значение такому важному фактору, как человеческая способность «держать нос по ветру и знать, куда ветер дует», а именно понимать, в какую сторону склонно меняться общественное мнение. Именно этот фактор и создаёт ту самую обратную связь, которая двигает систему в направлении затухания свободы высказывания. ЭНН доходит до того, что чуть ли не заявляет о существовании у человека т.н. «квазистатистического органа», который дескать и собирает информацию о том, что общество думает и чувствует. ОК, спишем подобные заявления об органах на традиционный немецкий поэтический романтизм.
У ЭНН в теории немало проколов, за что коллеги её заслуженно и не без удовольствия шпыняют. Например, она объясняет динамику спирали молчания «страхом изоляции», скорее всего это что-то очень личное, поскольку, как утверждают злые языки, экспериментально такая идея не подтверждена.
Однако не так важно, каким образом рекурсивно рационализируется тот факт, что сила внутренней цензуры действительно в обществе возрастает: будь-то страхом остаться в изоляции или же стремлением быть на стороне победителя. Кстати, большим пробелом в исследованиях на данную тему, как я уже упоминал, является, на мой взгляд, отсутствие в экспериментах людей в балаклавах и, особенно, с автоматами Калашникова, что наверняка значительно ускоряет закручивание спирали молчания. Так вот, не так важно, как рационализируется затухание свободы выражения, важно то, что, а точнее кто не даёт ей совсем затухнуть. И что мы имеем? Да всё те же самые фрики, у которых обо всём есть своё мнение, загасить которое оказывается возможным только путём вбивания оного в глотку (в этом как раз особенно хороши ребята в балаклавах). ЭНН выделяет две группы подобных личностей. Одних она называет hardcore — это те, кому терять уже нечего, а потому заткнуть их не так просто. А вторые пафосно названы avant-guard и в их число входят интеллектуалы, артисты, реформаторы и прочие властители дум, которым на общественное мнение в некоторой степени насрать, да простят мне вновь читатели мой французский. Ну, не так, чтобы совсем насрать, рукоплещущая публика нам всё же обычно нужна, но кое-что можно себе позволить. Впрочем, искусство управления тоталитарным обществом включает в себя такое важное мастерство, как перевод подобных девиантов из авангарда в хардкор, перевод обычно очень болезненный. И тут снова при деле ребята в балаклавах, санитары леса практически.
И если рассмотреть общество как популяцию, то мы увидим, что инакомыслящие, инакоговорящие и инакодействующие создают внутривидовое разнообразие — не биологическое, а когнитивное и поведенческое — что повышает адаптивность сообщества и, соответственно, его способность выживания, не допуская его униформного вырождения, чего многим бы очень хотелось. Так что фрики крайне важны для развития общества, главное — оружие нам не давать.
