Режиссер и театральный педагог Светлана Землякова поставила на Малой сцене Театра наций инсценировку романа «Любовницы» нобелевского лауреата Эльфриды Елинек, в котором речь идет о женских судьбах в европейской провинции полувековой давности. Спектакль, тем не менее, точно и остроумно показывает, почему эта история совершенно не устарела, считает Ольга Федянина.
Эльфрида Елинек — автор чрезвычайно успешных романов и пьес со сложной сценической судьбой, которые российский театр вообще-то обходит стороной. Драматургию Елинек сложно переводить и еще сложнее ставить, потому что это в первую очередь драматургия языка. Ее сюжеты связаны с «подсознанием речи», в которой многовековые культурные, идеологические, бытовые слои накапливаются и ведут конфликтное существование. Елинек выслеживает и безошибочно находит в этом подсознании одно и то же: картину патриархального мира, который подчиняет себе и/или калечит любого отдельно взятого человека. Как правило, человек этот — женщина, именно ее чувства, ее желания, ее мысли становятся здесь первой законной и естественной жертвой.
Режиссер и театральный педагог Светлана Землякова выбрала для постановки на Малой сцене Театра наций ранний роман Елинек «Любовницы». Две женщины в глубокой провинции живут одной всепоглощающей мечтой: выйти замуж. Ветхозаветная мощь этой мечты рождена не какой-то особенной любвеобильностью героинь, а исключительно их желанием вовремя и правильно устроиться в общем для всех укладе жизни, в котором коврики в семейной гостиной гораздо насущнее звездного неба над головой. Борьба эта идет драматично, с переменным успехом — и заканчивается для одной героини, Бригитты (Елена Николаева), победой, а для второй, Паулы (Наталья Ноздрина), поражением. Две параллельные истории составляют сюжет романа — и сюжет спектакля Театра наций.
Ключевое понятие, соединяющее прозу и сцену, в данном случае — «уклад жизни». Именно уклад жизни Светлана Землякова вообще ставит охотно и по-разному — то как бытовую, подробную вереницу эпизодов («На траве двора» и «В.О.Л.К.» в театре Маяковского), то как фантастический лубок («Петр и Феврония Муромские» в театре «Практика»).
В ее «Любовницах» царит уклад, просчитанный и выстроенный как алгоритм и разыгранный буквально по нотам. Планшет сцены разделен на ровные, попеременно подсвечивающиеся снизу квадраты, в них, как в шахматные клетки, вписывается реквизит: точечные образцы убогой повседневности (художники — Денис Сазонов и Екатерина Злая) — от буфета с сервизом до унитаза с ершиком. На этом шахматном поле с гротескным изяществом разыгрываются ходы двух партий, которые ведут две героини в борьбе за электрика Хайнца (Артем Тульчинский) и лесоруба Эриха (Олег Савцов). Борьба эта, в которой есть и склока с родителями (Наталья Павленкова и Леонид Тимцуник), и соперничество с внезапной конкуренткой Сузи (Муся Тотибадзе), и последний, решающий бой в виде шантажа беременностью, по-настоящему драматична.
Но Светлана Землякова ставит не драму жизни и не историю о праве каждого на свое маленькое жалкое счастье, а человеческую трагикомедию. В трагикомедию спектакль превращается благодаря тому, что все его участники совсем по-брехтовски — ясно, темпераментно, но расчетливо — играют центральный парадокс романа Елинек: революционный натиск двух фурий направлен не на то, чтобы изменить или разрушить ненавистный мир «до основанья, а затем», а на то, чтобы любой ценой стать его частью. Их почти двухчасовая яростная схватка за право драить унитаз в собственном доме, за право работать не на фабричном конвейере, а продавщицей в магазине мужа, за право говорить про кого-то «мой» — битва не за счастье, а за место в стае. За этой битвой театр и автор наблюдают примерно с одинаковой — подчеркнуто ироничной — дистанцией.
Именно благодаря центральной теме и ракурсу «Любовницы» на сцене Театра наций сегодня не выглядят анахронизмом, исторической сноской в обостряющемся «антисексистском» metoo или запоздавшим выкриком в феминистской дискуссии. (Впрочем, заметим в скобках: в 1975 году, году первой публикации «Любовниц», Елинек, незадолго до этого ставшая членом Коммунистической партии Австрии, наверняка очень удивилась бы, если бы узнала, насколько болезненно актуален будет даже самый устаревший феминистский дискурс на пространстве бывшего прогрессивного СССР почти полвека спустя.) Спектакль Светланы Земляковой дает очень ясное представление о том, почему Эльфрида Елинек по-прежнему остается — и на ближайшее время останется — одним из самых «неудобных» авторов мировой литературы, даже если речь идет о текстах, которые когда-то казались всего лишь частью быстро устаревающей злобы дня. Их считают — кому как больше нравится — разоблачением фашизма, капитализма, сексизма, шовинизма. В реальности они в первую очередь — разоблачение стаи. Любой, даже называющей себя самым благозвучным, гуманным и правильным именем
Ольга Федянина
