Киска брысь, птичка кыш, научись ходить, малыш .
В самую длинную ночь года приятно думать о праздниках.
Новый год можно провести в Мексике или Таиланде. Обещают потрясающие скидки.
Мне Дед Мороз подарит очки в футляре — раз. Схожу, посмотрю, не продали ли картину, которая мне понравилась, — два. Я влюбилась в неё сразу. Значит — её задача «дополнить меня до целого».
В модной теории об энергосистемах человек, нашедший «самонастроенный себе» объект культуры, всё время будет находиться с ним в контакте, получая большой заряд положительной энергии. При этом от него ничего не будет требоваться взамен. На работу в музей меня судьба в своё время привела, я думаю, именно подкормить мою, тогда слабую, нестабильную энергосистему.
Зато теперь моя профессия требует силы и стабильности. Во мне этого достаточно. И будет всё больше и больше расти. Я избавляюсь от мелочных чувств и суеты.
Обстановка:
На российском радио повелось
Новая затея — «слушатель в прямом эфире» — привела к немыслимым раньше диалогам:
— Ну — нельзя же так говорить. Эфир, ведь не ваш родной дом, где вы можете распускаться как хотите.
— Эфир как раз мой дом, это моя радиостанция, и я буду здесь говорить так, как хочу, а вам не нравится, отключите.
Это ещё самый мягкий вариант на «первом демократическом радио» «Эхо Москвы», причём в исполнении интеллигентного и мудрого Венедиктова, ещё по сей день работающего в школе учителем истории.
А вот как эта же тема звучит на радио «Серебряный дождь». У Садальского, «одинокого шута», рубрика называется «Обсиранс». Звуковое сопровождение передачи — звук сливающейся в унитаз воды.
У Гордона, «шокового психотерапевта», целая передача называется «Хмурое утро». Сегодняшний диалог:
— Солженицын просто дурак. Как это — отказаться от присуждённой награды?!
— Ты, Гордон, не смей трогать нашего писателя.
— Вот,
— Ну как так можно? Говорить в эфир «фак»… Обзываете всемирно известного писателя дураком. Извинитесь. А то — мы выключим вашу станцию, и не будем слушать.
— Так, так… Я — буду говорить то, что считаю нужным. Могу повторить: фак, фак — да ещё и с добавлением — ю. Извиняться не собираюсь, могу ещё раз сказать, что Солженицын — дурак. Какая разница, кто даёт награду. Кто такой Ельцин? Да его забудут скоро, а Солженицына будут помнить. Вам скажу: выключайте радио, и ещё один идиот перестанет меня слушать.
Для определения сегодняшнего жизнеустройства сочинили слово «дэрмократия». Символом для этого термина стало то самое «… собачье», что лежит сейчас на всех дорожках и лужайках. Просто настоящим всенародным развлечением стало ежедневное выгуливание собак по их естественным нуждам для всеобщего обозрения.
Понервничав немного, — гулять стало противно, на каждом шагу по излюбленным тропинкам на это всё натыкаешься, — я сочинила, как от таких впечатлений избавляться.
Москву превратили в собачье отхожее место? Ладно. Встречаю такую милую пару: человек и собака — «в процессе», — превращаю человека в цветовое пятно, а попавшую в поле зрения собаку с её «золотопроизводством» — в мухомор.
Воображение, поработай на меня!
