Сын знаменитого доктора Илизарова раскрыл его прошлое: собирал хворост, подрабатывал фокусами

«Будучи подростком, заменил братьям и сестрам отца»

Александр Илизаров отмечает, что в биографии отца немало пробелов, а некоторые факты искажены.

— Фамилия бабушки, мамы отца, на самом деле — Розенталь, — рассказывает Александр. — Ее семья жила в Польше. Дед был родом с Кавказа, с Кусар. В Первую мировую войну он попал в Австрии в плен. Мой прадед, у которого было свое поместье, выкупил его в качестве работника. Вскоре он стал правой рукой хозяина. Тот решил женить смышленого парня на своей старшей дочери. Но деду приглянулась младшая — Голда, симпатия была взаимной. Вскоре они поженились, у них родился первенец — мой отец.

В 30-х годах в Польше стал набирать обороты антисемитизм.

— Семья Розенталь приняла решение в 1932 году уехать в Америку. У деда не было паспорта, так как он был выкуплен из плена. И они с бабушкой и детьми отправились на родину деда в Азербайджан. Там дед, как человек, прибывший из-за границы, сразу попал под подозрение. На него написали донос, дед был осужден по 58-й статье, попал как «враг народа» на 10 лет в лагеря. Бабушка осталась с 6 детьми на руках. Она не знала ни русского языка, ни языков народов Кавказа, владела только идишем, немецким и польским.

Гавриилу Илизарову тогда было 12 лет.

— Отец ходил по окрестным лесам, собирал хворост, обменивал его на еду. Также нанимался пасти скот, косить траву. Вся забота о братьях и сестрах легла на его плечи. Семье пришлось голодать.

Однажды Гавриил наелся зеленых груш, которые к тому же были обрызганы от вредителей медным купоросом, и отравился. Мальчику было плохо, он несколько раз терял сознание, у него поднялась температура.

— К нему вызвали сельского фельдшера. Тот заставил отца выпить много воды и дал какой-то порошок. Я думаю, что это был аспирин. Через день отец уже выздоровел. Ему казалось это чудом. Доктор произвел на отца такое сильное впечатление, что он решил стать врачом.

Знал бы сельский фельдшер, что пройдут годы и мальчишка, которого он вылечил, произведет сенсационный переворот в травматологической хирургии.

— Отец хорошо учился, как и все дети в семье. Он догнал сверстников. За пять лет окончил 10 классов, причем с отличием. В Кусарах, на севере Азербайджана, давали хорошее образование. Там располагалась воинская часть, в местной школе преподавали жены офицеров.

В 1938 году Гавриил продолжил учебу на медицинском рабфаке в Буйнакске.

— Буйнакск был первой столицей советского Дагестана. А через год, в 1939-м, отец стал студентом медицинского института в Симферополе. Был очень любознательным, целеустремленным. Рассказывал мне, что на втором курсе они с другом решили пойти на прием к известному профессору-психотерапевту. Но то, что они студенты, решили ему не говорить. Стояли в общей очереди несколько часов, она была огромной. Наконец решили пройти с одним из больных, сознались профессору, что они студенты и хотят увидеть, как он ведет прием, общается с пациентами. И он их не прогнал. Стал обращать внимание на многие нюансы. Отцу это здорово потом помогло. Профессор тогда рассказал им одну историю. К нему обратилась девушка, сказала, что у нее есть любимый человек, он — рабочий. А в дом к ним был вхож инженер, которого мама девушки прочила ей в мужья. Приходит рабочий паренек — мама от него отворачивается и уходит. Как только на пороге показывается инженер, она ставит самовар, накрывает на стол. Профессор дал девушке порошок и сказал, как только придет инженер, подсыпь его маме в чай. Это было рвотное средство. При появлении инженера маме всякий раз становилось плохо. Потом ее без всякого порошка начинало тошнить, как только он показывался на пороге. В итоге девушка вышла замуж за любимого человека — рабочего парня.

Во время учебы в медицинском институте Гавриил подрабатывал тем, что в местном цирке показывал фокусы. Желание удивлять, творить чудеса осталось с ним на всю жизнь.

— Когда отец учился на третьем курсе, началась война. Их институт трижды эвакуировался. Сначала они переехали в Армавир, но из-за наступления фашистов пришлось сниматься с места. Ректор взял моего папу и еще одного студента с собой в полуторку спасать ценные препараты из мединститута. Когда они из Майкопа поднялись на гору, увидели, как в город, с другой стороны, заходят немцы. Их машину остановили бойцы Красной армии, отобрали у них полуторку. Они в Баку шли уже пешком. Пистолет был только у ректора, также у него было предписание, где находится партизанский отряд. Добравшись до Баку, они переправились дальше в Среднюю Азию, в Кзыл-Орду. В 1944-м отец с отличием окончил медицинский институт и попал по распределению в Курганскую область, в село Долговка.

«Удлинил ногу пациента на 11,5 сантиметра»

Гавриил Абрамович был в местной больнице единственным врачом. В ней было всего две палаты — женская и мужская. Ему приходилось работать и терапевтом, и хирургом, и инфекционистом, и токсикологом, и акушером-гинекологом. Он брался даже за пластические операции. Однажды прооперировал девушку с «волчьей пастью», сделав предварительно дома выкройку из бумаги. Операция прошла успешно.

— Отец говорил, что все время думал над соединением и сращиванием костных переломов. Он заметил, что в гипсе это происходит долго, потому что кость находится между гипсовой повязкой и мягкими тканями — мышцами. А они не дают фиксации костей. В результате кости то плохо сращивались, то неправильно сращивались, то образовывались ложные суставы. Однажды, как рассказывал отец, он вспомнил, как устроено колесо арбы — телеги. Его идеально фиксирует втулка в центре, где сходятся спицы. Так возникла идея сделать аппарат для сращения костей, состоящий из опор в виде колец и спиц, которые проводятся перекрестно через кость под углом 90 градусов друг к другу.

Идея была абсолютно гениальная: спицы вкручивались в кольцо, как в обод велосипедного колеса, и натягивались. Правильное положение смещенных обломков костей производилось затягиванием гаек и контргаек, которые потом можно было подвинчивать. При этом сохранялась работоспособность мышц и суставов. Сломанной ногой с установленным аппаратом можно было двигать, тем самым стимулируя крово- и лимфообращение. Костная ткань быстрее восстанавливалась.

— Первый аппарат отцу в знак благодарности сделал простой слесарь. Первым пациентом, которого он поставил на ноги, был сельский гармонист, который страдал от туберкулеза коленного сустава, ходил на костылях. А после операции они ему больше не понадобились. Раньше на деревенских танцах он только аккомпанировал, а после уже сам пускался в пляс. Отец верил в то, что делает. Все продумывал до мелочей и очень быстро принимал решение.

Перспективного врача заметили, перевели в Курганскую областную больницу. Много шуму наделала операция, которую Гавриил Абрамович сделал Марии Крашаковой, которая 15 лет из-за неправильно сросшегося перелома ходила на костылях. Через две недели после установки аппарата Илизарова она могла уже ходить самостоятельно. О костылях можно было забыть. А к концу месяца Марию выписали из больницы. Рентгеновский снимок показал, что линии сращивания практически не видно. На станции при возвращении домой ее никто не встретил. До своего Макушинского совхоза она 9 километров шла пешком. И нога не подвела.

Вскоре доктор опробовал дистракцию, постепенное раздвигание колец по мере срастания. И доказал, что можно растягивать костную ткань. Ногу хромого пациента ему удалось удлинить на 11,5 сантиметра. И это был не предел.

— Отец работал в госпитале инвалидов Великой Отечественной войны в Кургане, заведовал там отделением. Насмотревшись на покалеченных фронтовиков, он продолжил усовершенствовать свой аппарат. Упор сделал на восстановительную хирургию. У него хорошо было развито пространственное воображение. Отец легко мог представить, куда кости перемещаются.

«К Брумелю относился как к сыну»

Несмотря на молодость, Гавриил Абрамович был хорошим наставником.

— В 1945–1946 годах к нему стали приходить молодые специалисты, которые в дальнейшем заняли ключевые посты в различных больницах Курганской области.

А вот своего отца доктор Илизаров больше не увидел.

— В 1946 году папа вывез бабушку и сестер из Азербайджана в Курган. Два брата у него воевали. Потом и они приехали к нему в Зауралье. Дядя Давид поступил в медицинский институт в Челябинске, а окончил уже Кубанский мединститут. Дядя Исаак после учебы работал в торговле. Жил в Кургане. Дедушка, когда вернулся из лагеря, никого из них в Кусарах не застал. Написал запрос в МВД, ему пришел пространный ответ, что его родные где-то в Сибири. И буквально через две недели после возвращения он умер. Так и не узнав об успехах своего старшего сына.

А у аппарата Илизарова действительно была универсальная динамическая конструкция. Но многие коллеги восприняли новаторский метод доктора Илизарова в штыки. Они не могли понять, как может сращивание костей происходить за 18 суток, когда их пациенты находились в гипсе по 3–4 месяца. Были те, кто называл Гавриила Абрамовича шарлатаном, его обвиняли в кустарщине. Раздавались даже требования лишить доктора диплома. Особо не жаловали Илизарова в столичном головном ортопедическом институте. Доктору не давали публиковаться в медицинских журналах. Твердили, что у Илизарова «не было, нет и никогда не будет академической школы».

— Про отца говорили, что он «слесарь в медицине». Но он никому не поддавался, был уверен в своей правоте. У отца лечились члены Политбюро и их родственники. Они на себе испытали его метод, убедились, что он работает. В верхах хорошо «проехались» по московскому ЦИТО. Руководство головного ортопедического института затаило зло на отца. Его все время пытались подставить, ругали в медицинских журналах.

Но у курганского кудесника появлялось все больше влиятельных пациентов. Минздрав выдал авторское свидетельство на аппарат, официально разрешив его применение. Вскоре удалось запустить первое производство аппаратов. Их стали делать в штамповочном цехе Красногорского механического завода. На том же предприятии, где выпускали фотоаппараты «Зенит», космическую оптику и танковые прицелы.

А вскоре в Курган приехал шестикратный рекордсмен мира по прыжкам в высоту Валерий Брумель. Он попал на мотоцикле в аварию, у него была раздроблена правая ступня. За 2,5 года спортсмен перенес 7 больших операций и 25 малых. К его лечению были привлечены ведущие травматологи страны. Но в итоге травмированная нога оказалась на 3,5 сантиметра короче другой. Перелом плохо сросся, Брумель хромал, о спорте можно было забыть. Илизаров был для него последней надеждой.

И Гавриил Абрамович поставил спортсмена на ноги. Во время операции разрубил в двух местах большеберцовую кость, поставил свой аппарат, и постепенной дистракцией удлинил спортсмену ногу. Через две недели Валерий Брумель ходил, опираясь на палку. Через месяц уже вовсю ездил на велосипеде по территории больницы. Через четыре месяца у него сняли с ноги аппарат. А спустя 8 месяцев Валерий Брумель вернулся в прыжковый сектор, взяв высоту 2 метра 5 сантиметров.

О своем чудесном спасении и докторе Илизарове Валерий Брумель рассказывал в многочисленных интервью, в том числе и иностранным журналистам.

— Отец относился к Валерию Брумелю как к сыну. Они помогали друг другу. В том же 1968 году ректор Пермского медицинского института пригласил отца защитить на базе их вуза кандидатскую диссертацию. Когда ученый совет посмотрел его работу, полученные за много лет уникальные результаты и богатейшие исследования, то сразу присвоил отцу докторское звание, минуя кандидатскую степень. Все единогласно проголосовали за.

Гавриил Абрамович со своими сподвижниками также смог получить первые положительные результаты в опытах по восстановлению функции спинного мозга после оперативного частичного, почти полного, его пересечения.

— О своих разработках отец рассказывал на конференции в Англии. Успех был огромный. У докладчиков был лимит по времени, но его не останавливали. Он рассказывал о своих методах несколько часов. Когда он наглядно показал, что смог удлинить конечность травмированного пациента на 51 сантиметр, многие из профессуры сняли свои доклады.

Вскоре в Кургане появился филиал Ленинградского научно-исследовательского института травматологии и ортопедии имени Вредена. Гавриил Илизаров стал его директором.

— А потом отцу дали возможность построить в Кургане свой Научно-исследовательский институт экспериментальной и клинической ортопедии и травматологии, а потом и большой центр. Он сам курировал стройку. Строители не привыкли тогда работать качественно, а отец терпеть не мог халтуры. Он заставлял строителей по многу раз все переделывать. Был упрямым. Раз сказал, что все должно быть именно так, то обязательно добивался своего. Он первым в Союзе предложил отделить палаты с гнойными больными от остальных, чтобы они не пересекались. Для этого в здании были построены разные крылья.

Когда с оснащением больницы возникли проблемы, Илизаров написал жесткое письмо в облздравотдел. А вскоре раздался звонок из приемной первого секретаря обкома партии. Филипп Кириллович Князев лично взялся помогать Гавриилу Абрамовичу.

В Курган между тем стекались больные, кто уже потерял надежду ходить после переломов ног и позвоночника. Помнят в клинике еще одного звездного пациента — композитора Дмитрия Шостаковича, у которого был боковой амиотрофический склероз. У него немела вся правая половина тела, он почти не владел правой рукой, плохо ходил.

— Помочь Дмитрию Шостаковичу попросила министр культуры Екатерина Фурцева. На нем было проведение конкурса имени Чайковского. Когда композитор приехал к отцу, тот понял, что вся проблема — в позвоночнике. Отец поставил его на ноги. Что сделал — так и не сказал. «Пытали» — молчал. Но Шостакович стал уверенно ходить, музицировать, дописал 15-ю симфонию.

(Старожилы центра вспоминали, что для Шостаковича специально установили шведскую стенку. Доктор Илизаров сделал ставку на все возрастающие физические нагрузки и внушение. Композитору также делали инъекции новейших препаратов. — Авт.).

— В Курган поддержать друга приезжал знаменитый виолончелист Мстислав Ростропович. Нигде в Союзе, как писали, «красный миллионер» не давал тогда концерты, а в Кургане выступил, причем бесплатно.

Помог Гавриил Абрамович и альпинисту Карло Маури, который раздробил голень во время неудачного подъема. Доктор Илизаров стал известен во всем мире, иностранные журналисты называли его «Микеланджело российской ортопедии». Он все чаще стал выезжать за границу, побывал во многих странах. Но всегда торопился вернуться домой, в Курган, в свою клинику, которая славилась домашним уютом.

Доктор Илизаров был уверен, что больной лучше выздоравливает в домашней обстановке.

— Отец говорил, что в клинике больного нужно держать не больше трех дней. После операции он попадает в палату, где лежат такие же пациенты с недугами. Они начинают рассказывать друг другу о своих проблемах, где и что у них болит, как им плохо. И это негативно сказывается на послеоперационных больных. А в домашней обстановке человек расслабляется и забывает о своих болячках, старается двигаться, у него нет гиподинамии. Тогда это был новый подход, а сейчас этот принцип используется почти во всех клиниках и больницах.

«Сам боялся уколов»

Про доктора Илизарова говорили, что у него легкая рука.

— У больных, которых он оперировал, все быстро заживало. Такие же руки были и у его брата Давида, который был ведущим хирургом в Краснодарском крае. Наверное, все-таки какие-то биологические поля есть. Отец также классно делал пластические операции. Бывало, что в ортопедию поступали травмированные женщины с грубыми старыми швами. Отец эти швы искусно убирал, делал им пластику. Считал, что женщина должна быть красивой.

Александр бывал у Гавриила Абрамовича на приемах, видел, как он общается с больными.

— На отца сильное впечатление произвел в студенческие годы профессор-психотерапевт, о котором я рассказывал. Он многое у него перенял. Отец мог каким-то образом узнавать о многих вещах, о которых больные говорить стеснялись. Историю болезни он смотрел лишь мельком. Откладывал ее в сторону, пока у него у самого не сложится собственное мнение. Однажды я стал свидетелем, как к нему на прием пришла на костылях девушка-инвалид. Он попросил ее подойти к шкафу и принести ему книгу в коричневом переплете. Пока она шла — расслаблялась, и были видны все ее дефекты. Когда девушка возвращалась на место, у отца уже в голове складывалось свое видение, было готово решение.

Доктор Илизаров, как рассказывает Александр, владел искусством гипноза.

— Он занимался этим. Делал больным инъекции без анестезии в коленный сустав. А сам боялся уколов. Он простывал редко. Ангину лечил очень своеобразно: полоскал горло ледяной водой. Говорил: «Клин клином вышибаю». Но когда все-таки требовалось ставить антибиотики, ерзал, просил подобрать иголочку потоньше.

Гавриил Абрамович нередко засиживался на работе допоздна.

— Пока не примет последнего больного, не уходил домой. Говорил мне: «Этот человек мог потратить последние деньги, чтобы приехать ко мне в Курган, а я его не принял». Он сам вырос в бедной семье, знал, что такое лишения. У него это осталось на всю жизнь.

В быту Гавриил Абрамович был неприхотлив.

— В Кургане ходила даже такая шутка-загадка: «Кто зимой и летом одним цветом?» Оказывается — Илизаров в шляпе! Он и зимой, и летом ходил в шляпе.

В копилке доктора было 208 изобретений, 18 из которых были запатентованы в 10 странах.

— Отец говорил, что патенты в СССР были слабо защищены авторскими свидетельствами. Поэтому сейчас так много подделок его аппаратов.

«Любил с молодости жареных карасей»

Гавриил Абрамович был удостоен многих почетных званий и государственных наград, национальных и международных премий. В 1978 году он получил Ленинскую премию, в 1981-м стал Героем Социалистического Труда, в 1985-м — заслуженным изобретателем СССР.

— Но самым дорогим для него был орден Улыбки, который он получил из рук детей в 1978 году. Эту награду вручали в Польше людям, которые помогали больным детям. Перед вручением ордена по сложившейся традиции надо было выпить стакан лимонного сока без сахара. Отец выпил сок, поднял стакан над головой и заулыбался. Орден Улыбки отцу вручали вместе с детским писателем Сергеем Михалковым.

К доктору Илизарову в Курган приезжали коллеги, специалисты из разных стран, журналисты.

— И все, кто у него был, перекочевывали потом к нему домой. Отец славился гостеприимством. Любил сам жарить шашлыки. И знал в этом толк. Также он обожал собирать грибы, бегать по лесу. С молодости любил жареных карасей. Нередко вспоминал, как, будучи молодыми врачами, они с друзьями таскали по реке бредень. Среди друзей отца был Евгений Мешалкин, врач от Бога, основоположник сердечнососудистой хирургии в Сибири, которого конкуренты «сослали» из Москвы. А также великий танцор Махмуд Эсамбаев. Они с отцом из года в год ездили друг к другу на дни рождения. И отец неизменно показывал фокусы. Собравшиеся потом долго вспоминали трюки отца. И никак не могли понять, каким удивительным образом у них со стола исчезал стакан?..

Ученики Гавриила Абрамовича вспоминали, что и во время заграничных командировок на приемах доктор, бывало, доставал свой заветный мешок и начинал показывать фокусы. Про ужин тут же все забывали.

Доктор Илизаров был талантлив во всем. Он хорошо рисовал, играл на скрипке.

— Когда я спрашивал его, где он научился так мастерски играть, он говорил, что слух у него хороший, вот и освоил инструмент. Но я думаю, что, скорее всего, его учили играть на скрипке в Польше. Но об этом периоде он говорить не любил. Немногие знали, что их семья жила раньше в Польше. Такое было время.

Гавриил Абрамович очень любил животных.

— У него в доме всегда жили собаки. Каких-то из них отцу подарила чемпионка мира по выездке Елена Петушкова. Отец дрессировал собак. Когда он звонил в дверь, они встречали его с тапочками в зубах. Также отец обожал птиц. Индийского скворца он научил говорить — «Илизаров». У него жили попугаи. Помню, тот, который приехал из Бразилии, четко произносил на португальском: «Подайте бедному попугаю хлеба». Остальные могли ввернуть всякие научные термины.

Доктор Илизаров очень много работал, спал по 4 часа в сутки.

— Отец не любил никуда ездить отдыхать. Он был настоящим трудоголиком. Когда к нему в гости приходили братья, они садились играть в карты, в подкидного дурака. Ох и споров у них там было…

Гавриил Абрамович помогал многим больным, а свое здоровье не берег. Не снизил нагрузки, даже когда перенес на ногах несколько микроинфарктов.

— Не обращал на это внимания, продолжал делать по 560 операций в год. До конца своей жизни он думал о человеке и его органах. Придумал, как лечить ишемию, потому что сам страдал от нее. Но внедрить метод не успел. В последнее время на него начала наседать прокуратура. Отец давал квартиры тем, кто у него работал, и медсестрам, и водителям. Условие было такое: как только они уходят из центра — жилье теряют. На него стали писать жалобы. В дело вмешалась прокуратура. Это тоже его в какой-то степени могло добить.

У клиники Илизарова в крупных городах должно было быть 8 филиалов. Планировался такой филиал и в Москве.

— Отец не успел завершить начатое. 24 июля 1992 года он скоропостижно скончался от сердечной недостаточности. Его похоронили на центральной аллее Нового Рябковского кладбища в Кургане.

Доктор был трижды женат.

— С моей мамой он познакомился в Новосибирском медицинском институте, где она училась. Отец там проходил стажировку. У меня есть две сводные сестры от второго и третьего браков отца. Мария с семьей живет в Москве. Младшая сестра Светлана живет в Нью-Йорке. Работает в госпитале, ведет послеоперационных больных. Она в свое время окончила Челябинский медицинский институт. Переехав в Соединенные Штаты, смогла подтвердить свой диплом.

— Какой Гавриил Абрамович был отец?

— Сложно сказать, я всегда был самостоятельным. Ничего у него не просил. Всего в жизни добился сам. Это и хорошо. Я окончил Строительный институт в Новосибирске. Защитил кандидатскую диссертацию, международную докторскую диссертацию, которая признается во всем мире. Преподавал в Строительном университете в Новосибирске, в Чехии, в Камбодже.

(Александр Илизаров — известный конструктор. Сейчас живет в Израиле. Выполняет заказы по всему миру. Ныне занимается проектом самого высокого здания в Дубае. — Авт.)

— Отец не пытался вас направить по медицинской стезе?

— Он — нет, а вот бабушка мне все время говорила: «Саша, поступай в медицинский институт, потом пожалеешь». Но я был таким же упрямым, как отец. Все решал сам.

— У вас что-то хранится на память о папе?

— Есть ковер с его портретом, который выткали мастерицы Армении, чеканки с изображением отца и большой фотоархив.

Ныне Российский научный центр «Восстановительная травматология и ортопедия» в Кургане носит имя академика Гавриила Илизарова. Дело доктора продолжают его многочисленные ученики.

Светлана Самоделова

Источник