Суббота получилась великолепной. По радиостанции «Маяк» знаменитый журналист Игорь Ружейников беседовал с великим доктором Евгением Велиевым.
Эфир у них получился насыщенным. Они уважительно общались, им было интересно вместе, а следовательно, было интересно и нам, слушателям.
Игорь Ружейников был внимателен, точен и аккуратен. Впрочем, он всегда с гостями внимателен, точен и аккуратен. Что меня радовало, это владение темой. Судя по всему, Игорь Владимирович серьёзно подготовился, ибо задавал вопросы, которые действительно волнуют многих больных и профессионалов. Он уточнял некоторые детали и делал это невероятно тактично и мягко.
Они говорили о том, как наступает рак и как с ним надо вести себя. Одна из центральных тем — предупреждение рака.
Онкологических больных становится всё больше и больше, рак молодеет. За границей есть лекарство, сдерживающее развитие рака. Одна таблетка стоит двести тысяч рублей.
Когда-то такие таблетки предложили Борису Ноткину. Помню, как он звонил мне и советовался: должен он кому-то дать чуть-чуть сверх за эти таблетки или не должен.
У Бориса Ноткина обнаружили рак. Он к нему отнёсся философски.
Помню, на его похоронах мы переговорили на эту тему с Николаем Ковалёвым.
Николай Ковалёв подошёл ко мне, протянул руку и спросил, как я себя чувствую. Поинтересовался, не нужна ли помощь и на всякий случай уточнил: «Ведь у вас рак?»
Мы тогда договорились с Николаем Дмитриевичем встретиться отдельно, и он приехал к нам на фирму. Мы хорошо поговорили.
Николай Дмитриевич сокрушённо рассказывал о бюрократизме.
— Звонишь кому-нибудь, секретарша подходит, а с человеком соединиться невозможно. И ведь это звоню я, депутат Госдумы. Каково простым людям? Тихий ужас.
Борис Ноткин решил уйти из жизни. У него было охотничье ружьё. Буквально за два дня до его ухода из жизни мы с ним говорили о радостях и трудностях бытия и сошлись на том, что жить надо несмотря ни на что и вопреки всему.
Борис Ноткин передал моё письмо министру здравоохранения Веронике Игоревне Скворцовой.
— Не знаю, — говорил он мне, — какой будет результат, но то, что письмо она прочтёт, это точно.
Насколько я знаю, так и было. Только результата не последовало. А ведь я просил не о лекарстве за двести тысяч рублей, не о консультации у знаменитых онкологов. Я предлагал «СОЛО на клавиатуре» и просил со мной встретиться, чтобы обсудить возможность обучения всех врачей десятипальцевому методу набора. Докторам этот навык необходим.
Вероника Игоревна не нашла возможности встретиться со мной. Письмо распределила в отдел, где занимаются информатизацией. Оттуда раздался звонок, нам задали несколько вопросов, мы подробно на них ответили. Потом была небольшая переписка по электронной почте, а дальше дело заглохло. Знаю только, что человек, который подписывал мне письмо (обычная, привычная, типичная отписка), стал заместителем министра.
Вечером гулял с Дмитрием Анатольевичем Сидоровичем.
А ещё звонил Игорю Семёновичу Элькису в Америку. Хорошо пообщались. Когда вижу в городе машину скорой помощи, всегда вспоминаю Игоря Семёновича — он долго возглавлял эту службу в Москве и много сделал для её развития. Затем так сложились обстоятельства, что он оставил место главного врача скорой помощи и уехал к родственникам в США.
— Как живу? — говорил он мне в очередной раз по телефону. — Живу — уже хорошо. Конечно, скучаю по Москве, по друзьям, по работе. Здесь я просто пенсионер. Оперировали меня: ноги — последствие диабета.
Игоря Семёновича часто возят на гемодиализ.
После таких разговоров ощущаю некоторую опустошённость. А если прохожу мимо зеркала и бросаю взгляд на себя, то иронично улыбаюсь: старею, старею, сильно старею. Тут же добавляю про себя: но пока держусь и планирую много сделать.
Вспоминаю слова Николая Амосова, он писал в предисловии к одной из своих книг:
«Не будет декларации: "для чего пишу?", - пишу, для самовыражения, пишу потому, что мне 87 лет и боюсь оторваться от памяти, чтобы не потерять себя перед концом.
Пожалуюсь - плохо остаться без дела, даже в старости. Вроде бы есть ещё силы, но уже знаешь: конец близок, будущего нет. Значительного дела не сделаешь. Остаются размышления и прошлое»
С Николаем Михайловичем Амосовым мы встречались несколько раз, мы планировали, что он выступит перед моими студентами, но не сложилось. Раз пять планировался его приход, и каждый раз почему-то откладывалось.
Надеюсь, что смогу многое ещё сделать в этой жизни, что это не про меня: «Значительного дела не сделаешь — остаются размышления и прошлое».
Книга о курении «Курить, чтобы бросить!», программа «Учимся говорить публично», сайты, знакомства на нашем сайте, ой, желаний много, хватило бы сил. С другой стороны, мне всего лишь восемьдесят. Николай Михайлович писал эти строчки, когда ему было 87.
Вечером, как всегда, внимательно рассматривал фотографии новых солистов. Всё надеюсь, что среди новичков будут солидные чиновники, и, пройдя «СОЛО», они поймут его полезность и распорядятся, чтобы навык десятипальцевого метода набора стал обязателен для их сотрудников.
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P. S. Сегодня понял, что одну из предпоследних глав «Курить, чтобы бросить!» надо посвятить Кристофу — пусть он рассказывает о вреде курения. Кристоф — так звали мою собаку. Я курил и травил пса, к сожалению. Он как верный друг всегда старался быть рядом со мной. Мой дым ему мешал, но он терпел. Наверное, если бы я не курил, Кристоф прожил бы на год-два больше.
Мы, смертные, воплощающие бессмертное духовное начало, рождены лишь для страданий и радостей; и едва ли будет неверным сказать, что лучшие из людей обретают радость через страдание.
Людвиг Ван Бетховен (1770-1827), немецкий композитор.
