Анжелика ШАМШИНОВА,
уникальный диагност-офтальмолог, профессор Московского института глазных болезней им. Гельмгольца, член элитарного клуба Международного общества клинических электрофизиологов зрения, член Нью-йоркской Академии наук, доктор медицины, поведала с эмоциональным воодушевлением:
«Я расскажу, как ужасно неловко бывает предстать перед миром этаким русским медведем, даже и в смокинге. Это произошло со мной в зарубежной поездке, в Оксфорде, где меня уже знали, почитали и ждали. Вышел светский раут, как водится, на котором пригласил меня на танец американский профессор Густ. А танцы там всё больше в ходу латиноамериканские: румба, самба, танго, – их двумя притопами, тремя прихлопами не изобразишь. На мою реплику «не умею!» хитрый коллега сиронизировал: «Ну, давайте просто потопчемся». Потоптались. Я чуть со стыда не сгорела. И три года по приезду домой одолевала бальную грамоту. Теперь в напоре аргентинских ритмов не оробею...
Движение – жизнь, – продолжила Анжелика Михайловна. – Для меня это ещё и большой теннис, горные лыжи, виндсерфинг. Не так давно села за руль и теперь рассветную поездку по Москве не променяю ни на какие коврижки. Машину я сама слепила, потратив всего тысячу долларов – из купленной на Тайване развалюхи. О досуге приходится мечтать, но когда выдается свободная минутка – хожу с внуком в Консерваторию, на балет. У современных детей свои вкусы, я от этого их рока устаю, мне ближе классика и авторская песня, это – от студенческой молодости. А вообще при моей специальности проблем с доступом к высокому искусству я, слава богу, не испытываю...»
ИГОРЬ КИО,
знаменитый иллюзионист, народный артист России, сначала не нашёлся, чем порадовать читателей. Никакого танцевального опыта.
«Сам я не танцую, так и не научился, – не очень тяжко вздохнул он. – Но мы можем поговорить про танцы в моей работе, их месте и значении. Элементы хореографии, бальных и эстрадных постановок присутствуют во всех моих шоу. И тут, конечно, много всяких историй...
Пришел я к такой идее не сразу, в цирке всегда относились к балету несерьезно, – признался Игорь Эмильевич. – Кто прежде выступал в роли танцующих статистов? Жены артистов, домработницы – народ случайный. Отсюда и качество представления, и мнение о пользе таких номеров. Ну, вы же понимаете... Я сразу сделал ставку на профессионалов: позвал балетмейстера, организовал конкурс исполнителей. И народ повалил! Происходило всё в Ленинграде, а время было такое, что цирк давал реальную возможность выехать за рубеж. Пришло несколько сотен девушек, девяносто процентов – неумёхи. Хотя афиша была дана конкретная: чтоб рост – 170, хореографическая подготовка, эффектные внешние данные... Не забуду, как пришла толстушка ростом 160, на вопрос о подготовке гордо ответила, что восемь лет пела в хоре! И до такого доходило... Я набрал тогда восемнадцать девушек, потом был отсев, кто остался – стали работать. А это изнурительный труд: занятия по пять-семь часов в день, работа на измор, балетмейстер – фанатик, он все соки выжимал, добиваясь качества. Но из оставшихся сделал артисток.
В Югославии газеты писали, что балет Кио не хуже, чем «Лидо». Балет мой появился в конце семидесятых годов... А когда женщине подваливает к тридцати – уходит форма, ей трудно соответствовать двадцатилетним. Зато половина мужчин из циркового мира женаты на моих танцовщицах, а некоторые воспитанницы и после сорока танцуют – в английских и прочих цирках. Звонят мне регулярно, благодарят за то, что дал путёвку в большую и интересную жизнь...»
ДМИТРИЙ ЗИМИН,
учёный-радиофизик, в прошлом «оборонщик», начальник отдела Московского радиотехнического института им. Минца; основатель сотовой сети «Би Лайн – ВымпелКом», ныне – Почётный Президент компании, оказался немногословен. Уйдя от активной деятельности в компании, но оставшись её лицом, Дмитрий Борисович и его жена Майя Павловна переселились в загородный особняк и ко всякого рода интервью относятся с позиции корпоративной целесообразности.
«Ну, танцы – это вы абсолютно не по адресу, – с хмурой иронией отозвался хозяин особняка. – С литературой я ещё имею какие-то отношения, а в танцах – бревно полное. В молодости к стенкам жался. Неизжитый комплекс. Ну, какие у меня могут быть истории? Никаких».
Однако к представителям танцевальных кругов наш собеседник кое-какое отношение имеет. Хотя бы уже потому, что путешествующим людям без связи – никуда, а, по крайней мере, половина их «мобильников» обслуживается операторами «Би Лайн». Что, кстати, многих вполне надёжно защищает от назойливых журналистских вторжений.
ИОСИФ РАЙХЕЛЬГАУЗ,
главный режиссёр популярного Московского театра «Школа современной пьесы», общался с нами во время спектакля «Чайка», временами отходя посмотреть за развитием сценического действа:
«Если честно, то первый мой танцевальный опыт наложил неуютный отпечаток на всю жизнь. Все мы помним это: детский садик, дружные хороводы вокруг ёлочки – для меня же в этом было что-то несвободное, что неосознанно сковывало, мешало... Рука справа, рука слева, которые – хочешь, не хочешь – тянут за собой. Сдерживающий момент и запомнился сильнее всего, – подытожил первый этап «жизни в танце» Иосиф Леонидович.
На режиссёрском факультете ГИТИСа, – продолжил он, – в том числе преподавали и танцевальные дела – единственный из предметов, назначение которого я не понимал: зачем режиссёру драматического театра знать хореографию? У нас почти не было девушек, парни вальсировали с парнями. Моим партнером все это время был Анатолий Васильев, ныне замечательный режиссёр, экспериментатор, всю учёбу мы с ним протанцевали. Он был высокий, худой... Двадцать пять лет прошло – и наши театры оказались рядом. Судьба.
...Забавные случаи? – переспрашивает сосредоточенно Райхельгауз. – Как режиссёр я работал с такими величинами в балете, как Семеняка, Лиепа, Лавровский, с балетмейстерами Леной Ключарёвой, Геннадием Абрамовым. В спектакле «А чёй-то ты во фраке?» в первом составе играли Любовь Полищук, Альберт Филозов и Алексей Петренко, а во втором – Эммануил Виторган, Владимир Качан и Людмила Гурченко. Там у нас все танцуют. И вот Гурченко устроила скандал буквально со следующими словами: «Я не могу вращаться вокруг Виторгана, у него палец мягкий! Я в конце концов не актриса второго плана». Я – к Виторгану: «Эмма, у тебя палец мягкий, Людмила Марковна недовольна». Он – в недоумении. Уладилось, посмеялись. Потом Гурченко вышла из спектакля, она права. У Любы Полищук это лучше получается. Людмила Марковна слишком яркая, затмевает солистов...
А Петренко – он же крутит фуэте! На репетиции он мог брать три оборота, не больше, а надо пять как минимум. Он отмахивался шутливо: мол, остальные потом докручу... Танец – великое искусство, где не обманешь. Всё сразу видно – кто парит, а кто по земле ходит. Перед танцовщиками высокого класса можно только преклоняться».
ДЖУНА,
природная целительница, генерал-майор медицинской службы, руководитель единственного в своём роде Медицинско-исследовательского центра, самобытный художник и поэт, как всегда охотно, поделилась:
«Свой первый танец я станцевала в пять лет – шёл «слепой» летний дождь... В юности выступала в ансамбле Сухишвили-Рамишвили. В школе сама даже ставила, а «Лезгинку» выдавала не как девушка, а как парень. В 1970 году поехала в Ленинград – поступать в киноинститут, не попала, отправилась в Сочи. Там мы с подругой стали участницами конкурса в парке «Ривьера», но не по официальному списку, а как добровольцы. Нам вручили пакет с шоколадом и другими вкусностями – поощрительный приз.
О том памятном слепом дожде я недавно написала стихи. А танцевать и смотреть любила и люблю вальс, танго... Меня старший брат, Николай, учил чечётку бить! Я лихо отплясывала, было мне 11-13 лет, а происходило это в парке Горького... в Армавире, где я родилась.
Человек должен танцевать, гимнастика нам дана от природы. Танец понятен всем, он преображает и возвышает душу. Глаза человека танцующего – как волна, что качает и притягивает... В танце – солнце и ветер, небо и радуга, морские брызги и полёт птиц...
Танец – как слепой дождь...»
ВЛАДИМИР ТУРЧИНСКИЙ,
спортсмен и тренер, силовой атлет по прозвищу «Динамит», ведущий спортивно-развлекательных телепрограмм, российский участник мирового проекта «Бои гладиаторов», извинится: «Можно я буду есть яблоко?» Далее последовало:
«Танцую я уже лет тридцать. Свою первую партнёршу, увы, не помню, а лучшая – моя жена. Она меня раскрутила даже на танго – при моей-то нынешней комплекции! Был полегче – танцевал чарльстон, рок-н-ролл, твист, а когда вес перевалил за 115 – перешел на танцы помедленнее. Чтоб не пугать окружающих (смеётся).
Недавно на отдыхе мы с женой так уходились, что я поднял её на руках, оторвал от земли, обессилевшую, и так мы долго кружили в танце... А ещё был забавный случай на съёмках сериала «Спецназ», мы так с ребятами расслабились, что танцевали не снимая военного грима, этой десантной раскраски на лицах, парни с парнями – в санатории под Анапой. На нас смотрели: вроде не голубые, в форме, ножи-гранаты висят, здоровые бугаи – а танцуют и безо всяких девушек!.. Такая вопиющая нежность. Смешно получилось...»
ЭЛЕМ КЛИМОВ,
прекрасный кинорежиссёр, бывший первый секретарь правления Союза кинематографистов СССР, недолго напрягал память:
«В родном Сталинграде я занимался бальными танцами в школьном кружке. Менуэты, краковяки, па де труа... Послевоенные сороковые годы... Занимался с удовольствием, с трепетным отношением к своим партнёршам. Мы осваивали классику – облагораживались. Потом я вырос, поехал в Москву: институт – буги-вуги, твист, рок-н-ролл...
Что такое танец в высоком смысле и танцующий человек как таковой?– приводит пример Элем Германович. – Есть такая замечательная балерина и чудный человек – Нина Ананиашвили. Я заседаю в жюри конкурсной премии «Триумф». Нина – тоже. Она была в числе первых, кого этой премией наградили. И вот как-то, уже гораздо позже, при очередном завершении конкурса мы, члены жюри, собрались в одном особняке – весело отдохнуть. И я, как танцор считая себя в нормальной форме, её, Нину Ананиашвили, пригласил на танец. Мы танцуем, и я чувствую, что танцую сам с собой. Моей партнерши просто нет! Полное отсутствие, просто физическая невесомость. В кругу людей это как-то прошло незамеченным. Но – есть люди, как воздух, которых не ощущаешь. Вот это я понимаю как божественный талант, как недосягаемое искусство танца – быть может, врождённое и не знающее равных».
ЛЕВ ДУРОВ,
популярнейший актёр театра и кино, народный артист России, как бесподобный рассказчик, припомнил нечто соответственное:
«В жизни не танцор, никогда этого не делаю. С детства отношусь к танцам настороженно. Однако мы ходили на танцплощадку (Лев Константинович делает актёрскую паузу)... с пугачами, заряженными глиняными пробками... Я вставал за ограду, дёргал кольцо – бабах! Взрыв, паника... Так мы пугали танцующих. Мне нравилось смотреть, как они подскакивают, подпрыгивают, орут...
На сцене я танцевал чаще. В детском театре исполнял «Танец с кинжалами», «Индонезийский» в постановке Анатолия Эфроса. Там произошёл комический случай. Индонезийский танец – это значит я весь в морилке, в набедренной повязке... и она у меня вдруг поползла! А за кулисами набилось полно народу, народные артисты (Сперантова, Коренев...), все затаили дыхание: одни с ужасом, другие с предвкушением скандала... Я придержал повязку рукой, как-то изловчился, а уже за кулисами отпустил руки – и она упала на пол. Тут кто в смех, а кто побежал к директору. И директор, знаменитый в свое время Константин Шах-Агизов, влепил мне строгий выговор – за аморальное поведение.
Я знаком с людьми из танцевального мира: с Геннадием Абрамовым, с Гладилиной, с Лёвой Головановым... Были знакомые из ансамбля Игоря Моисеева, они же труженики невероятные. Лёва Голованов прекрасно исполнял «Гаучо» и «Китайский танец» с ленточками. Да что там говорить – у меня был канкан с трюками и верчением тросточки в спектакле «После бенефиса». Мы танцевали с Лёней Каневским. А в ТЮЗе в «Танце огня» я прыгал с высокого станка на колени. Молодой ещё тогда Серёжа Шакуров, он же мастер спорта по акробатике, говорил: «Я бы ни за что не отважился. Так же мениски могут полететь к чертовой матери...»
В танцах как? Вроде я не танцор, а выйдешь на сцену – и получается. Это как в «Борисе Годунове» – «как доходит до петли, то все мы дело разумеем».
НИНА ГРЕБЕШКОВА,
замечательная киноактриса, заслуженная артистка России, вдова кинорежиссера Л. И. Гайдая, совместила факты биографии с мягкими пожеланиями на будущее:
«Свой первый танец я хорошо помню, – бодро заявила Нина Павловна, – это был «Па де грас», а танцевала я его в сорок третьем году. Мы только что вернулись в Москву из эвакуации. Происходило это в школе танцев для девочек, занятия стоили пять рублей в месяц. Танцевали мы, естественно, друг с другом, без мальчиков... Я в четыре года уже отплясывала матросский танец «Яблочко» – можете себе представить, что это такое!.. Но в детстве меня обычно ставили на табуретку читать Некрасова – «Дело было зимой...», как по дороге «ехал парень столбовой, ямщичок обратный». Вот вы и не помните такого стихотворения, что с вами говорить? (Смеётся). А называется оно «Генерал-медведь». Я вам вот что скажу: это малоинтересно – мои воспоминания о танцах. Получается: Гребешкова везде – то она кашу на людях варит, то шьёт... Я не хочу мелькать. Кто мало и тихо говорит, того больше и внимательнее слушают. Понимаете? А между тем 19 ноября и 3 января будут юбилеи Гайдая, будет премьера моего фильма – вот о чем надо говорить. Я вас приглашаю для обстоятельного разговора и с удовольствием буду рассказывать. Это мне гораздо приятнее и людям будет на пользу. Приходите...»
ЛЕОНИД ЖУХОВИЦКИЙ,
блистательный писатель, публицист, эссеист, драматург, характерно покашливая, унёсся далеко-далеко:
«Я вспоминаю давний год – год 1953-й. Тогда, представьте, я был на первом в моей жизни бале-маскараде, в Центральном доме работников искусств. Нас было несколько студентов Литинститута, нам выдали костюмы: у четверых – мушкетёров, а девушке, одной среди нас, платье знатной дамы – чёрный бархат, что-то даже из Франции, так нам тогда казалось. Я помню: мы без конца подходили к зеркалам, их тогда там было много, и очень мы смотрелись – я и девушка-дама рядом, вдвоём. И мы танцевали в вихревом потоке огней! Мы великолепно смотрелись! – Леонид Аронович на секунду замолкает. – Вы знаете, это была хорошая компания. А теперь я назову имена: Соколов Володя, Евтушенко Женя, Рождественский Роберт... А девушка – Наталия Дурова! Жуткое, сталинское время – но я бы туда вернулся, в ту сказочную новогоднюю ночь, в нашу молодость...»
СЕРГЕЙ СЕРЕДА,
заведующий ветеринарной клиникой «Центр» при цирке Никулина на Цветном бульваре, президент Ассоциации практикующих ветеринарных врачей России, удивился, но без паники:
«Танцы? А почему ко мне? – поняв суть интереса к нему, Сергей Владимирович подумал: – Ну, тогда – детский сад, пение-хождение вокруг ёлочки в городе Струнино Владимирской области. Я был очень застенчив и танцевал соответственно. Но любил. В школе танцев не помню, что-то было, конечно, выпускной вечер был... А потом мы переехали в город Александров, там уже – танцплощадка в парке культуры. Я танцевал шейк, твист – получалось. Окончательно я застенчивость преодолел лет в тридцать пять. Сказалось то, что много находился среди людей. Сейчас на любом симпозиуме, где тысяча человек, чувствую себя нормально, свободно. И с удовольствием танцую рок-н-ролл – на сплошной импровизации.
Среди моих знакомых есть хорошие мастера этого дела. Прекрасно танцует Борис Романов, актер театра «Эрмитаж». Я был знаком с Махмудом Эсамбаевым, он приходил в цирк. Это великий танцор. Но в жизни оказался необычайно скромным – терпеливо ждал у служебного входа, когда к нему выйдут. Это народный депутат и Герой Социалистического труда, человек-легенда с миллионом друзей и связей! Представляете?
Из забавных случаев есть история, как в одном городе (кажется, в Ростове) мы танцевали рок-н-ролл с представительницей очень известного, престижного концерна, площадка была внизу – и мы пропали из виду. Я не удержал партнершу, уронил, упал сам... Обошлось, к счастью, без травм.
Танцевать надо учиться, это такая оттяжка, такой выброс энергии, такой кайф! Совершенно неважно, медленный танец или быстрый; я завидую тем, кто умеет танцевать, собираюсь поучиться, читаю объявления – но времени вновь не остаётся. Однако мысль такую не оставляю. И возраст тут нипричем, учиться танцам никогда не поздно...»
П,С. Увы, подавляющего большинства из опрошенных ныне нет в живых. Как быстро летит время…
