Opera Bastille с перерывами на вновь возобновившиеся забастовки показывает одноактные балеты Джорджа Баланчина — «Серенаду» Чайковского, «Кончерто Барокко» Баха и «Четыре темперамента» Хиндемита. Смотрела Мария Сидельникова.
Сотрудники Парижской оперы немедленно возобновили забастовку против пенсионной реформы (подробнее — см. “Ъ” от 20 декабря 2019 года и 12 февраля), после того как премьер Эдуар Филипп заявил, что дебаты зашли в тупик, а потому он утверждает закон без голосования парламента. Так, в выходные зрители остались без мировой премьеры «Манон» Массне, оперы «Ивонна, принцесса Бургундская» и вечера Джорджа Баланчина. В понедельник балет вернулся на сцену, во вторник опять забастовал, а опера даже и не думала возвращаться.
«Тройчатка» составлена из балетов Баланчина, которые он поставил в США еще до того, как в 1948 году основал New York City Ballet. Это его идеальное, если не сказать идеализированное видение классического танца в стране без академических балетных традиций. «Серенада» (1934) была самой первой его американской постановкой, образчиком бессюжетного единения музыки и танца, ее первыми исполнительницами стали ученицы созданной Баланчиным School of American Ballet. Из школьных экзерсисов вырос и «Кончерто барокко» (1941), в котором хореограф после бродвейских скитаний, добавивших его почерку искристости, вновь вернулся к балету. «Четыре темперамента» (1946) Баланчин сочинил для труппы Ballet Society, которая меньше чем через два года и станет New York City Ballet, и это уже оформленный манифест американской балетной школы имени Баланчина.
Худрук балета Оперы Орели Дюпон составила сезон так, что вечер Баланчина шел параллельно с «Жизелью», по окончании которой добрая половина труппы — лучшие ноги — уехала на гастроли в Японию, позабыв о забастовках на родине и о вирусе на чужбине. Поэтому «тройчатка» стала возможностью для молодежи заявить о себе и шансом утвердиться для оставшихся этуалей.
Нельзя сказать, что этим воспользовалась Лора Эке — этуаль-невидимка сегодняшней труппы. В высший балетный ранг 30-летнюю угловатую труженицу, которую Брижит Лефевр упорно держала в «сюжетах», возвел Бенжамен Мильпье в 2015 году. С тех пор выходы Эке на сцену можно пересчитать по пальцам, а творческих достижений и вовсе не припомнить. В «Серенаде» у нее главная партия.
С первой же прыжковой диагонали суетливость и резкость Эке нарушили гармонию и целостность ансамбля. Повелительные арабески с двойной сменой рук в третьей позиции этуаль выводила с патетикой регулировщика движения, а в прыжках-сиссонах в тирбушон — главном рефрене «Серенады» — и вовсе запаниковала. Успокоения не принес и партнер, еще не освоившийся в новом статусе «первого танцовщика» Марк Моро. Этуаль пыталась его контролировать, отчего все неудобности баланчинских поддержек стали очевидны.
На фоне этого танца наперегонки с музыкой куда мягче оказался танец «русской» солистки Элоиз Бурдон — «первой танцовщицы» с грацией романтической балерины и красивыми линиями. Удлиняя арабески, растягивая пор-де-бра и девелопе и растворяясь в сиссонах, Бурдон сумела превратить ученичество в искусство. Партию «третьей» солистки получила «сюжет» Роксана Стоянов. Фактурная длинноногая блондинка с большим шагом и сценической уверенностью заявила о себе еще в школьном выпускном спектакле, а за несколько сезонов в труппе выучилась аккуратности.
В «Кончерто барокко» Баха Баланчин предался своему любимому занятию — визуализации музыкальных инструментов. Солирующие скрипки — Фредерик Ларок, Сесиль Тет. Их балетные дублеры — неравная по статусу пара этуаль Валентина Коласант и «корифейка» Ида Виконкоски. Мужчина для поддержек — этуаль Стефан Буйон.
Коласант, француженка с итальянскими корнями, выпускница школы Оперы, путь до высшей карьерной ступени прошла за десять лет и теперь решительно утверждается в новом статусе. Решительность и апломб вообще главные качества Валентины Коласант. Балерина с довольно широкой костью, неплохим вращением и уверенным прыжком была хороша в партии Мирты в закончившейся недавно «Жизели». И к «Кончерто» она не то чтобы вышла из роли, поэтому все основательное — позы, точки, большие прыжки — танцевала подробно и широко, а до мелких игривостей снисходила без энтузиазма.
«Четыре темперамента» на музыку для струнного оркестра и фортепиано Пауля Хиндемита в России знают хуже и танцуют реже, чем «Серенаду» и «Кончерто». Для парижан же это азбука хореографии Баланчина, где ансамбли перемежаются дуэтами и сольными вариациями, где есть место не только балеринам, но и танцовщикам, где в меру психологии и вдоволь разнообразных танцев. И та немногочисленная часть труппы, что осталась в Париже, выступила достойно. Все заковыристые пируэты в плие на пальцах, в которых балерину раскручивает партнер, зависающие в поддержках прыжки, ныряния после вращений, прописные истины классического балета и вольности танца модерн, так мастерски замешанные Баланчиным, артисты станцевали почти без акцента. Удачно распределились и темпераменты. Этуаль Матиас Эйман, лучший Меланхолик труппы, с явным удовольствием исполнил любимую партию. Перед ним не то что выросла четвертая стена, он существовал в своей собственной клетке, где была и свобода, и заточение, и полет, и его невозможность. Сангвиник, которого в «Четырех темпераментах» исполняет дуэт, пришелся впору Валентине Коласант и Флориану Маньенэ, хотя главной в этой паре все же была этуаль. Техническая неуверенность Марка Моро вполне сошла за особенность характера — его Флегматик был ну очень осторожный. А под финал напористая Роксана Стоянов (Холерик) вновь блеснула американским оптимизмом.
Мария Сидельникова
