Телевизор, кажись, я ухитрился смотреть еще до своего появления на свет — глазами матери, стало быть? — и сразу же после. Как, судари мои, прикажете иначе объяснить, что я, родившийся 12 сентября 1972 года, помню передачи о вьетнамской войне (1965—1973): сначала — тревожные сводки в программе «Время», строгий диктор под размашистым лозунгом «Руки прочь от Вьетнама!» читает вести с фронтов (и помню свой страх перед этой войной, а больше перед надписью, как-то буквально воспринимаемой — руки тянутся!), а потом — ура! — наши победили, и помню трубы и прочие раструбы музыкальные веером во весь экран: ду-ду-у!
Вообще, в раннем детстве телевизор занимал меня особо.
Когда включаешь его в неурочное время или антенна повреждена — треск, шипение, а по экрану — мельтешение черных и белых точек, безумная рябь, в которой мне все мерещились какие-то ныряющие в густой толпе головы — решительные фантомы прут куда-то наискосок, потусторонняя демонстрация.
Еще, помню, году в 79-м на украинском телевидении (буквы «УТ» и стрелки часов в негативе, стандартная заставка, а что за УТ такой, уханье утробное, загадочное, — не знал я тогда) шел сериал из жизни первых русских и советских авиаторов, назывался он «Расколотое небо». По тому возрасту он показался мне настоящим, говоря современно, блокбастером. Сериал был длинным, очень интересным, но больше я его не видел нигде и никогда. Странно.
Фильмы про войну, революцию, гайдаевские комедии, мультики… Детские передачи: «Спокойной ночи, малыши!», «Будильник», «АБВГДейка», «В гостях у сказки». И ни маленьким, ни взрослым никуда без программы «Время» («Добрый вечер! Здравствуйте, товарищи!»), в которой Игорь Кириллов говорил, что в стране завершена уборка колосовых, между тем как американская военщина где-то бряцает оружием. Чуть постарше я открыл для себя «Международную панораму» с Бовиным, «Кинопанораму» с Рязановым, «Вокруг смеха» с Ивановым.
Таким для меня было советское телевидение.
Уже году в 86-м появилось «До и после полуночи» — настоящее западное шоу, канал для полуночников, — а потом его закрыли, и после перерыва вышло под тем же названием, с тем же ведущим Молчановым, что-то унылое, анемичное, с каким-то осенним лесом и занудными разговорами о культуре. Ну да мы, советские подростки, и не ждали, что лафа продлится долго. Вышел зато легендарный «Взгляд», но это было не то: душа жаждала красок, зрелищ, ветра с Запада, а «Взгляд» предлагал мрачных подпольных русских рокеров, вызывавших у меня смутные ассоциации с дворовой шпаной. Нет уж, только видео, видео, видео.
Первый видеофильм (это были знаменитые «48 часов», черт-знает-какая копия) я посмотрел в 1986 году, в гостях у неких нерядовых людей — дипломатов, что ли, или внешторговцев. Круг видеовладельцев тогда был еще весьма узок и страшно далек от народа.
Помню, что меня позабавила и порадовала возможность одним щелчком на пульте (несказанное чудо — пульт дистанционного управления!) переключать каналы — с постных лиц советских дикторов, правителей и знатных комбайнеров (как раз шла программа «Время») на западный «разврат и насилие» и обратно.
Году в 88-м началась эпоха видеосалонов. Они открывались повсюду — в любом мало-мальски пригодном помещении, где можно было поставить телевизор «Рубин», видак (обычно «Электроника ВМ-12», культовая советская модель) и несколько рядов стульев.
Стандартной ставкой за просмотр был рубль; если телевизор — импортный, то могли стребовать и полтора; в ресторанчике «Погребок» на Арбате (напротив скучного казенного «Видеоцентра») за элитарное обслуживание со столиками и молочным коктейлем брали пятерку.
В поездках по этим «очагам культуры», разбросанным по всей Москве, каждый видеоман ощущал себя путешественником, первооткрывателем, смелым потребителем нелегального и запретного (хотя дряхлеющей советской империи было уже явно не до борьбы с тлетворным влиянием Запада; на том и погорела).
Романтичное и наивное время, суть которого уже не объяснишь племени младому, незнакомому, да, наверное, и не нужно.
Известные события 91-го года загубили всю романтику, запретный плод стал официально разрешенным фруктом, видеосалоны стали умирать, а в 94-м году ваш покорный слуга обзавелся своим первым видеомагнитофоном, под названием «Шиваки». Ура!
В моем письменном столе лежит истрепанный, с любовью начатый в 88-м году список просмотренных видеофильмов, со старательно выписанными в скобках оригинальными названиями, именами культовых актеров и оценками — одна звездочка, две, три…
А последние страницы несут на себе печать вырождения: почерк небрежен, актеры уже не упоминаются, — на дворе конец 91-го… Все, точка, финита ля комедиа, продолжать бессмысленно: и эпоха сменилась, и мы выросли, господа.
Ваш Роман Олегович Иванов
