В корпусе Бенуа Русского музея проходит большая выставка платков и шалей, прослеживающая эволюцию этих предметов, незаменимых в жизни женщины, от XVIII века до наших дней. Это редкая экспозиция: текстиль очень сложно демонстрировать, музейщики неохотно выставляют такие предметы, особенно если это старинная ручная работа и единственные в своем роде артефакты. А именно их и предложили вниманию зрителей.
Платок — вещица не только дамского гардероба, об этом напоминает в самом начале выставки парсуна: князь Андрей (Большой) Репнин держит платочек-ширинку (ширина которого равна длине), частый элемент свадебного обряда. Далее платки и шали представлены как часть женского костюма: и на полотнах (кураторы смонтировали предметы текстиля с картинами Кустодиева, Малявина и других живописцев), и на манекенах, где к платкам подобраны старинные костюмы.
Зрителю открывается сказочный мир: то шаль так накинута на остроконечный кокошник, что женская фигура кажется единорогом, то она словно выплывает царевной-лебедью. Правда, манекены — модельного сложения, с «гламурным» заводским макияжем — стали слабым звеном этой выставки, представляющей главным образом русскую народную культуру.
На Руси платок был этакой вишенкой на торте: красивая деталь, венчающая наряд. Но ее ведь не рассмотришь полностью. Кураторы же экспонировали платки не как приложение к чему-то, но как самодостаточные образцы декоративно-прикладного искусства, которым можно и нужно любоваться в подробностях.
Как же иначе, если музей обладает образцами ручного ткачества поистине ювелирной работы. Над ними крепостные женщины трудились годами, портя свое здоровье. Известно, что хозяева мануфактур держали богадельни для ослепших девушек, жертв этого тяжелого ремесла. Но и цена таких вещей была соответствующей: приобрести рукотворные изделия неземной красоты могли только состоятельные люди, были среди покупателей и члены императорской семьи.
Разумеется, технический прогресс постепенно облегчил рабочий процесс, сделав платки и шали доступными небогатым слоям населения. Что уж говорить о начале советской эпохи, когда была установка на массовое производство и те же платки стали совмещать утилитарные и эстетические функции с пропагандистскими — использовались как своего рода плакаты, агитки. Вот, например, созданный к 10-летию Октября платок, на котором — перл словесности того времени: «Десять лет тесной смычки и неустанного труда. Закрепим завоевания 1917 года».
Но как не вспомнить несчастных крепостных, когда видишь в витрине шарф, казалось бы, совсем из иной эпохи, с рисунком Павла Филонова. На дворе 1932 год, страна пятилетками развивает свое народное хозяйство, а бедствующий художник, по своему признанию, не имеющий возможности купить любимой яблоко, вручную расписывает ей шарф — полтора месяца непрерывно, тратя каждый день по 16 часов. Тогда, в 1930-е, художник сокрушался, что шарф отсеяли с выставки Русского музея, зато сейчас эта уникальная вещь, единственное текстильное произведение во всем наследии Филонова, — одна из ключевых в этой экспозиции.
И выставка, и каталог к ней свидетельствуют, что была проделана большая исследовательская работа. Около 600 произведений разведено по разделам, отражающим эволюцию платочного производства: вот ручное ткачество, а вот набивка, вот золотное шитье, а вот парча. Жаккардовая ткань — спасибо изобретателю станка Жаккару, — и ткань репсовая, тафта и кисея... Здесь можно черпать информацию о тонкостях текстиля и бесконечно всматриваться в детали. На одном старинном платке внимательные посетители заметят свастический орнамент, который, конечно, связан не с Третьим рейхом, а с древним символом плодородия. А на другом платке, созданном уже после революции, окажутся символы советского тоталитаризма.
Но даже если у вас нет времени и желания всматриваться в детали и разбираться, как, скажем, разнилось ткачество юга России и ее севера, по этой выставке стоит просто пройтись — вот где отдохновение глазам. Какая яркость красок, какие сочетания цветов и причуды орнамента, а как переливаются ткани, края которых сплошь вытканы золотыми или серебряными нитями!
Парадоксально, но платок, представленный как декоративно-прикладное искусство, смотрится как самая настоящая живопись — авангардная, ассоциативная, беспредметная. Недаром на углах некоторых платков есть еле заметные дырочки: их прибивали к стене как картины. Теперь они снова оказались усладой зрения — уже в музее. Впрочем, ненадолго: весной их прослоят бумагой, намотают на валы, и когда снова извлекут на свет — неизвестно. Так что спешите видеть.
Евгений Авраменко
