Флирт не мешает рабочим отношениям, а даже способствует
Иногда люди говорят на языке цветов. Например, когда мы в первый раз встретились, на ней были сиреневые носки. Мы долго ходили по Ломоносовскому проспекту, выдохлись. Я уже надулся от того, что всё это время заслонял представительницу слабого пола от испарений выхлопных труб с дороги. Меня ждала героическая смерть — как указано в статистике: в 63 от кровоизлияния в мозг — так умирают герои в наши дни, и мы хороним их в братской могиле демографических сводок. Она зашла в аптеку, купила пластырь, когда вышла, повела меня на детскую площадку. Там она сняла носок с правой ноги, заклеила мозоль на пятке эластичным пластырем, снова обулась и спросила: «Красивые?».
Мои мысли были заняты другим. Я думал о её муже. Мы с Марусей были ровесники, а её мужу было на десять лет больше. Они оба мультипликаторы.
P.S. Вопрос ложный и скрывает нечто другое. Вероятнее всего, неприкаянность, тогда нас и соединившую.
Эмоциональная незрелость — бич романтичных юношей
В этот момент она уже два года как была профессиональным мультипликатором, работавшим на большую студию. Я заканчивал учёбу и мечтал выйти из мастерской затитрованным хотя бы один раз, особенно в мультфильме. Она переучивалась на геймдизайнера и доделывала первый черновик своей первой игры в жанре «экшн», отдалённо похожей на «Зельду».
По её мнению, на меня сильно влияла советская школа драмы. Пафос моего рассказа казался ей недостаточно современным. Она хотела менять тоталитарные узоры моего стиля эмоционально шаткой рисовкой. По всей видимости, она видела, что под спудом твёрдого письма лежала боль, там же — движение, энергия, которые нужно высвободить. В этом образовалась наша деловая химия.
Она сделала раскадровки.
Главный герой нашей истории, щенок по имени Кэц, соглашался совершить смертельный номер, несмотря на то что во время его исполнения умерла его мать.
Я говорил Марусе, что он делает это, потому что воспоминание о героической маме — это всё, что у него от неё осталось. И он таким образом закрепляет свою связь с ней.
Маруся считала, что это бунт ребёнка против родителя.
Когда мы смогли отточить наши видения до таких кратких формулировок, стало понятно, что сделать работу мы не сможем. Это фундаментальное противоречие, бывшее для каждого из нас в тот момент неразрешимым.
P.S. В драматургии нет места таким, даже отточенным, формулировкам. Только линия действия. С ней спорить намного сложнее.
У творческого человека не может быть авторитетов
Я шёл вслед за мастером. Это правила игры, и я их принял. Это не значит, что я так же пошёл бы за фюрером. Здесь нет механизма. Мастер есть мастер. Я выбрал его, он выбрал меня. Пока я учусь у него, я иду за ним — и свои отходы в сторону с ним не согласовываю, но обсуждаю. Иначе я не позволю ему сказать того, что он считает нужным мне сказать.
Во время работы я частил его упоминанием: «Как говорил...», «Он бы сказал...», «Наверное, я бы прислушался...».
Маруся не признавала авторитетов. Больше всего её раздражал <...>. Хотя он не был её мастером или начальником, в её сознании он занял место отца российской мультипликации — и теперь выжигает всё живое. Любое поползновение, не вписывающееся в систему его эстетических координат, — бездарно или, по меньшей мере, близко к этому.
Её раздражало, что я привлекал к нашей работе третьего — своего мастера. Она не привлекала к работе своего мужа — пожалуй, я мог бы ответить симметрично.
P.S. Надо договариваться о терминах. Возможно, говоря об авторитетах, мы имеем в виду камертона — то есть тех, с кем сверяемся.
Творческая работа не терпит суеты и спешки
Я называл её: «Моя режиссёрка». Правда, не вслух. И не всерьёз. И только по воскресеньям, когда записывал в дневник всё, что со мной произошло за неделю. Я писал: «Моя режиссёрка хочет, чтобы я носил жёлтую куртку. Это беспокоит её больше всего, даже больше мультфильма».
В другом виде она не хотела меня видеть. В жёлтой куртке я вдохновлял её, и мы могли работать. Без жёлтой куртки я раздражал её, и мы не могли даже договориться о встрече.
Всё-таки она спешила больше меня. Каждодневная ремесленная работа на студии, учёба на новую специальность, подготовка авторской игры выводили стрелки на спидометре её жизни за грань. Я учился, а по вечерам играл в футбол во дворе. После футбола ходил в душ, а потом ложился спать.
Я сказал ей, что она торопится. Она ответила, что я несерьёзен.
P.S. Эротизация, если вы её заметили, не случайна. Думаю, что чуйка верна: работать можно только с теми, кого любишь. Иногда это совпадает с тем, что любить только учишься. Школа чувств, первый класс...
Пол не имеет значения
Моя режиссёрка зарабатывала больше мужа. Каждый месяц она посылала деньги родителям. В школьные годы она стала кмс по шахматам. Она окончила школу в 16 лет. В один из дней я показал свои записи в дневнике — про куртку, про носки и про её мужа, — потому что недосказанность мешала работе. Мы переставали понимать друг друга, хотя узнавали друга друга больше. Парадокс или иллюзия: в первую встречу всё было яснее, чем в десятую?
«Какая я режиссёрка?» — спросила она.
Я больше так её не называл, даже в дневнике.
P.S. У профессии пола нет, у человека — есть. Если бы мы придали ему верное назначение, работу бы сделали!
Глеб Буланников
