Давно не дает покоя вот что.
В целом все хорошо. Строим больше всех. Хрущобы ломаем. Возродили храм Христа. Из пепла восстал сгоревший Манеж. Торговых площадей в центре стало больше, чем в Европе: 1100 квадратных метров на тысячу жителей в Москве, в Лондоне — 1050, Париже — 750. Но почему, возвращаясь оттуда, радость от встречи с домом дополняется грустью при взгляде на центр Москвы?
— Когда я вижу череду элитных построек в историческом центре на маршруте пешеходных прогулок, я считаю, что это преступление, — так выразился заместитель мэра, озабоченный спадом посещений иностранных туристов из стран Европы и Японии.
С недавних лет центр Москвы описывают иностранные путеводители на русском языке. К ним появились претензии правительства города. Оно возмущено клеветой, в частности, в путеводителе компании Lonely Planet, низким рейтингом, имиджем Москвы. B агентстве Mercer, присвоившем нам титул самого дорогого мегаполиса, недоучли, что общественный транспорт дешевле, чем на Западе. Да, билет в московском метро не стоит 7 долларов, как в Нью-Йорке, и за вход в музей не берут 20 долларов, как в музее Метрополитен. Но в музеях Лондона, например, вход бесплатный! Протест мэрии понятен. Строим, открываем гостиницы, расходуемся на историю и культуру, а ожидаемой отдачи нет. К нам едут, но мало. Что делать? Решили выделить, как пишут, 700 миллионов рублей, чтобы «улучшить имидж», разработать «основополагающие принципы позиционирования Москвы в современном мире», проводить «ежегодные международные конференции по лучшей практике стратегического планирования». От имени мэра Москвы устраивать приемы иностранных послов, командировать сотрудников мэрии за рубеж для изучения опыта, открыть отделение фонда Юрия Долгорукого в США, проводить акции под лозунгом «Москва — лучший город земли». Кто не выезжал за пределы МКАД, в это поверит.
Конечно, послы выпьют за Москву и москвичей. Конференции пройдут. Но проблему не решат, к памятнику Юрию Долгорукому американцы не хлынут. Можно издать, как случилось, за тысячу долларов фотоальбом «Красавица Москва». Но у красавицы выбиты зубы и шрамы на лице. Центр искалечен, его раны не затягиваются с довоенных лет. Их, судя по намеченным мероприятиям, не собираются лечить, полагая, что после приемов, конференций, командировок, альбомов и буклетов иностранцы убедятся: «Москва — лучший город земли». Но рейтинг Москвы этим не поднять, что и печалит. Многие улицы и площади центра в ранах и руинах.
Двести лет она пребывала в положении «порфироносной вдовы», как выразился поэт, в сущности, являлась губернским городом. В Санкт-Петербурге лучшие архитекторы мира творили ансамбли улиц и площадей, набережные, прокладывали каналы, строили дворцы. А что Москва? Подобно Питеру, вторая столица при Екатерине II обзавелись каналом, на месте разобранных стен Белого города разбили бульвары. После 1812 года появилась Театральная площадь. Она служила как плац-парад. Другой не требовалось. Проспектов не возникло. «Сколько в Москве церквей?» — спросил, как пишет Лев Толстой, Наполеон. И получил быстрый и неправильный ответ — 200. «Зачем так много?» — удивился император, чьи войска, захватив на месяц Москву, грабили храмы, превращали их в конюшни. На самом деле церквей и часовен было в нынешних границах около 800! Они восхищали иностранцев не столько числом, сколько стройностью колоколен, золотыми куполами. На каждой улице был свой «праздник», свой храм, и не один. На Мясницкой, например, — 5.
Между церквями улицы заполняли усадьбы, особняки. Самый известный из них — Пашков дом в классическом стиле, который Баженов привнес из Франции. Но иностранцев он волнует меньше, чем нас, потому что на Западе масса подобных зданий. Роль столицы исполнял Кремль, где короновались и жили императоры. После Петра за двести лет они возвели Большой и Малый дворцы в Кремле. Затеянное Екатериной Царицыно достраивает мэр Москвы. Царь и знать украшали Петербург и пригороды. Там Сенат и Синод, Главный штаб и Адмиралтейство, Биржа, Конногвардейский манеж, Академия художеств, Коллегии. Там «Медный всадник» и памятники царям. Не один чудный Невский проспект, десятки других проспектов, улиц, площадей, набережных ему под стать. Часами можно ходить и любоваться архитектурой города. На Неве сложился за двести лет изумительный и масштабный столичный центр, как в Париже, Вене. Ничего подобного в Москве, увы, нет и поныне, хотя ей вернули роль столицы в 1918 году. Лучшие здания центра заняли органы власти. Бывшие первоклассные гостиницы «Боярский двор» и «Петергоф» до сих пор им служат. Особняки знати и купцов передали посольствам.
С тех пор не раз делались попытки догнать столицы Европы и Петербург, создать в ХХ веке нечто подобное тому, что барон Осман сотворил в Париже в ХIХ, сломав средневековые улицы ради Елисейских Полей и площадей. Пример барона вдохновлял зодчих Сталина. Они безжалостно крушили старую Москву. «Красная площадь увеличивается вдвое». Невский должен был превзойти «проспект, идущий от площади Дзержинского к Ленинским горам и превращаемый в центральную магистраль города». У вождя, взорвавшего Тверскую улицу, хватило пороха на одну эту улицу и Охотный Ряд. Хрущев задумал построить новый правительственный центр Москвы с Пантеоном, Дворцом советов, министерствами на Юго-Западе. Все кончилось Дворцом съездов в Кремле. При Брежневе с изумлением узнал другую утопию, что «центр будет развиваться как звездообразная пространственная система, объединяющая проспекты и площади, комплексы административно-общественных зданий, зеленые массивы и водные пространства». А развивались на деле неуклонно ЦК КПСС в Китай-городе, Комитет госбезопасности на площади Дзержинского, Лубянке тож, и Министерство обороны на Знаменке. Множились стремительно типовые дома на окраинах, проникая даже в переулки Арбата.
За редким исключением нашим самым известным улицам не хватает цельности, ухоженности, лоска, блеска, они не источают аромат прошлого, несмотря на преклонный возраст. Иностранцев на Остоженку, Пречистенку, Поварскую не водят. Даже там нет цельности и ухоженности. Все церкви разрушены. Увидев один раз руины и ветхие дома пешеходного Арбата, где нет туалетов, гости, купив матрешку, еще раз не придут сюда и в Москву не приедут. А ведь у нас масса шедевров архитектуры, музеев, есть, как за границей, пешеходные улицы…
Много средств ушло, чтобы Столешникову переулку придать престижа. Машин не стало в замощенном камнем переулке, но и пешеходов убавилось. Иностранцев нет. Почему? Там отечественных изделий днем с огнем не найти. Итальянцы обувь и одежду свою покупать у нас не будут. Французы не позарятся на парижскую косметику. Губернатор Вологды на мой вопрос, почему в Москве нет магазина, торгующего кружевами и прочими шедеврами губернии, ответил, что такой магазин пришлось закрыть, он не смог оплачивать помещение. «Трехгорке» пришлось убраться с многолюдной Красной Пресни по той же причине в фабричное здание. В каждой области России производят уникальные изделия, но их торговых представительств в центре нет. Аренда не по зубам.
В центре нет ни одной улицы, как в любом старом городе Европы, где каждая дверь ведет непременно в кафе, ресторан, бар, пиццерию, бутик, галерею, а не в банк, контору с зубастой охраной.
Москва феноменально быстро возродила храм. Есть что посмотреть иностранцам внутри колоссального собора. Но выходят они и видят напротив пустырь и бензоколонку. Их сажают в автобусы и увозят.
«У Москвы нет будущего без туризма» — не мной сказано. Но чтобы оно наступило, центр надо развивать, не ломая старинные дома, как это случилось на Арбатской площади. Кому мешал особняк, где появились жуткие ворота в гараж банка? Не первый раз задаю вопросы главному архитектору Москвы Кузьмину, но он не удостаивает ответом. Он недавно поразил меня, высказав публично уверенность, что Москва займет третье место в туризме вслед за Парижем и Римом. Стало быть, станет бронзовым призером. А как быть с Лондоном, куда едет иностранцев больше, чем в Рим и Париж?
До «социалистической реконструкции» средняя высота строений была равна полутора этажам. То, что казалось символом отсталости, «купеческой Москвой» и сносилось, обернулось в памятники русской архитектуры, способные принести доход в бюджет города. Двухэтажные особняки Морозовых, Алексеевых, Рябушинских замечательны, как дома на бульварах Парижа и небоскребы Нью-Йорка.
Памятников у нас очень мало. В центре нет монументов великим князьям и иерархам, возвысившим Москву в ранг «Третьего Рима». Нет памятника ни одному из архитекторов, которым мы обязаны Кремлем, Большим театром, Манежем, домом Пашкова и Колонным залом. Где памятники Баженову, Казакову, Бове, Тону? Не увидишь в бронзе и камне фигур великих музыкантов, ученых, конструкторов, артистов, таких, как Шостакович, Вернадский, Шухов, Станиславский, Галина Уланова. Не увековечены те, кому обязаны Победой, кто брал Берлин и Будапешт, освобождал Белград и Прагу.
В принятых мерах по улучшению имиджа речь не идет о восстановлении Сухаревой башни и Красных ворот, церквей. На главных улицах — десятка два хронических пустырей. (Для комплекса, осиливающего 5 миллионов квадратных метров, — пустяк, дела на пару лет.) Но без сломанных Никол центр Москвы — что еда без соли.
Мы, конечно, можем петь, что Москва — «лучший город земли». Но ее улицы не слагаются в систему пространства для созерцания видов города. Подобные территории, где каждый чувствует себя на празднике жизни, возникли на Поклонной горе и Манежной площади. Там от избытка чувств прыгают в фонтаны, катаются на роликах, проводят время, никуда не спеша. Впереди — гостиница «Москва» и новое Зарядье взамен «России». Есть ухоженная Тверская улица. Европейски выглядят Столешников и Камергерский переулки, Третьяковский проезд. Но всего этого мало, чтобы толпы иностранцев заполнили центр, подняв рейтинг Москвы.
Что побуждает за границей часами блуждать по городу, разглядывать фасады, заходить в музеи и храмы, кафе и магазины? Желание прикоснуться к высокой европейской культуре, великому прошлому. Возникает в художественно-осмысленной среде чувство радости и комфорта. Главную роль в этом действе исполняют ансамбли архитектуры. Ее Гоголь назвал каменной музыкой, она звучит, как оркестр, на Красной площади и в Кремле. Но должна играть и на улицах центра Москвы.
Что для этого необходимо?
Цельность, завершенность, гармоничность — вот первое требование. На улице не должно быть, как на Арбате, ни одного пустыря, ветхого и пустующего здания.
Ухоженность — блеск в витринах и окнах, надраенные ручки дверей, в идеальном состоянии фасады, тротуары на маршруте осмотра и хождения.
Видеть то, чего нет дома: дворцы, музеи, храмы, памятники. В Париже в районы новых домов можно не ходить. Мимо Лувра и Оперы не пройдешь.
Доступность к памятникам — закон. Двери церквей на Варварке закрыты. Ворота Монетного двора у Красной площади на запоре. К палатам Ивана Федорова не подойдешь.
Шопинг — на каждом шагу, возможность покупать услуги и товары. А еще исторические рестораны, такие, как закрытый «Славянский базар», бывший «Яр» на Кузнецком Мосту, куда ходил Пушкин с друзьями, национальная кухня, не «Макдоналдсы».
Сколько дней надо приезжему в Москве, чтобы насладиться ее красотами? В первый день везут на Воробьевы горы. Там виды — один лучше другого. Сверху видно все и не видно частностей: бомжей и своры бездомных собак, беспризорных и инвалидов в колясках, обращенных в рабство. Оттуда — путь на Красную площадь и в Кремль. Там все без родимых пятен социализма и капитализма, если не брать в расчет спекулянтов билетами.
На второй день покажут главную Тверскую улицу, Арбат или Замоскворечье. Повезут в храм Христа и на Поклонную гору. Поведут в Третьяковскую галерею или в художественный музей на Волхонке.
На третий день что представить? Куда везти? Гостей сажают в автобусы и везут в Троице-Сергиеву лавру, далее по маршруту «Золотого кольца», старинные города России. Потому что обещанного нам пешеходного «Золотого кольца» вокруг Кремля нет. И, судя по тому, что вижу, не доживу, когда оно будет.
Лев Колодный
