Таинственная гибель
К концу 1936 года Орджоникидзе получил два серьёзных удара, которые свидетельствовали о том, что ситуация перерастала в критическую. В сентябре 1936 года был арестован его первый заместитель Георгий Пятаков. Поначалу Орджоникидзе пытался его защищать, но, оценив ситуацию, понял, что его не спасти, и присоединился к хору обличавших подлого двурушника и троцкистского фашиста. В наркомате тяжеёлой промышленности начались аресты, около 40 крупных специалистов были арестованы и исключены из партии.
Через месяц после ареста Пятакова, аккурат в день 50-летнего юбилея Орджоникидзе, был арестован его старший брат Папулия, некогда рекомендовавший юного Серго в партию. Орджоникидзе пытался ознакомиться с делом и встретиться с братом, но руководивший тогда Грузией Берия не дал этого сделать.
В феврале 1937 года должен был открыться новый Пленум ЦК, на котором непосредственно Орджоникидзе должен был выступить с докладом по теме "вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов" в наркомате тяжёлой промышленности. Учитывая обстоятельства, которые предшествовали докладу, это было непростой задачей, от которой могло зависеть не только благополучие Орджоникидзе, но и его жизнь.
Однако выступить с докладом ему так и не довелось. 18 февраля 1937 года, за пять дней до открытия пленума, Орджоникидзе умер. Смерть его была загадочной, официально объявили, что нарком умер от сердечного приступа, однако все выжившие родственники Серго и друзья его семьи после смерти Сталина в один голос уверяли, что он выстрелил себе в сердце.
Правдоподобными в равной степени выглядят обе версии. У наркома действительно могло отказать сердце, в последний год он жил в колоссальном напряжении, а обрушившиеся на наркомат репрессии и необходимость выступления с ответственным докладом, который мог решить его судьбу, окончательно добили его. Снаряды уже рвались рядом, и ему было из-за чего переживать.
По этой же причине он вполне мог покончить с собой. Он хорошо понимал логику государственного репрессивного механизма и вполне мог ожидать того, что после пленума пришли бы и за ним, что бы он там в своём докладе ни говорил.
Хотя Орджоникидзе похоронили в Кремлёвской стене, существует немало косвенных свидетельств того, что ситуация для него была очень сложной и 1937—1939 годы он бы вряд ли пережил.
Почти все близкие родственники Серго были репрессированы. Все три брата Серго были арестованы, старший брат расстрелян. Жена Орджоникидзе на 10 лет была отправлена в лагеря. Племянник Орджоникидзе Георгий Гвахария, по его протекции возглавивший Макеевский завод, был расстрелян. Такие "семейные репрессии", как правило, практиковались только применительно к родственникам "врагов народа".
Кроме того, все города, названные в честь Орджоникидзе, были переименованы. Это тоже явный признак опалы, такое происходило в случае с расстрелянными по политической статье.
Сталин был очень недоволен гибелью Орджоникидзе, что хорошо заметно на съёемках его похорон. Через несколько дней после его смерти открылся пленум, на котором Серго должен был выступать. Вместо выступления Орджоникидзе с речью выступил Сталин, раскритиковавший мёртвого друга за либерализм и укрывательство врагов народа и вредителей в своём наркомате.
Через несколько месяцев после смерти Серго один из его соратников по работе на Кавказе — Иван Орахелашвили был арестован и дал показания на уже мёртвого наркома, в которых сообщил, что на даче Орджоникидзе проходили встречи контрреволюционной группы, а сам Серго покровительствовал им и даже участвовал в её заседаниях, на которых самым возмутительным образом поносили имя товарища Сталина.
Всё это позволяет предположить, что процесс против Орджоникидзе действительно был очень вероятен и сорвался только по причине неожиданной смерти главного фигуранта.
