Борис, ты не прав.
Что теперь говорить… Жизнь невозможно повернуть назад, и время… Да, время — жестокая штука.
Год, как не стало Бориса Ноткина. С его добровольного ухода, как написано в той посмертной записке. Ружье выстрелило.
Не надо слез. Сегодня мы вспоминаем. Ему вслед. И благодарим.
Первая наша с ним встреча в гостинице «Пекин». Ему 58. Моложавый, изящный, элегантный. Одет с иголочки, и простенькая кепочка, так характерная для советской творческой интеллигенции.
Умный, все понимающий. Располагающий к себе. Великая иллюзия внешнего благополучия. А на самом деле… Да, все как обычно у советской интеллигенции, ее лучших представителей — неуверенность, неудовлетворенность собой.
Лоск, франт, популярность, слава и… какой-то извечный душевный трепет, рефлексия бесконечная от А до Я.
Его телевизионные эфиры со всемогущим тогда мэром Москвы Юрием Лужковым — апогей профессиональной состоятельности Ноткина. Власть любит, чтобы ей смотрели в рот, заглядывали в глаза, ловили каждое слово, приветствовали радостно с поклоном. Власть любит паркетную журналистику — «чего изволите?». Борис Ноткин никогда таким не был. Да, со всем уважением, да, соблюдал дистанцию. А в общем, ходил, как по канату.
Он был именно представителем народа, общественности, заступником перед властью. Никогда не видели его оголтелым, заносчивым. Он, как тот минер, все выверял до миллиметра, но никогда не лебезил, не пресмыкался. И Лужков очень уважал его именно за это. И зрители уважали.
Он все понимал, но не все мог сказать, многое держал в себе. Вот в те самые 90-е играет в теннис в паре с Николаем Караченцовым против президента Ельцина и Шамиля Тарпищева, ведет статусные передачи, следит за здоровьем, ходит в престижный бассейн… И такая душевная неудовлетворенность. Он знал, что будет. Что жизнь быстротечна и все кончается. Что на твое место приходят молодые волки, а ты… Ты всегда остаешься один, всегда… Получив любовь, награды, испытав настоящую дружбу. Все равно тебя ждет одиночество.
Когда ты наделен этим знанием, пониманием, нужно быть философом, чтобы просто жить, радоваться этой жизни, принимать ее такой, какая есть. У Бориса Ноткина, умницы, жизнелюба, не получилось.
Он не хотел быть никому в тягость, не хотел быть немощным. Чтобы его видели таким… При всем своем влиянии, внешнем успехе он, как любой истинный интеллигент, старался занимать как можно меньше пространства. Он все равно остался скромным человеком. Скромным и трепетным. Тонкая струнка души его дрожала и не вынесла этого жизненного обвала.
А мы… Давайте запомним его легким, молниеносным, элегантным и бесстрашным. А одиночество… Это судьба всех, кто знает, что будет, знает цену всему сущему. Борис Исаевич знал.
Александр Мельман
