В компании друзей у нас часто заходит разговор о том, в какую школу отдавать детей, когда они подрастут. В ту, где учат иностранным языкам со второго класса, или в ту, откуда выпускники стройными рядами поступают в престижный университет? «В такую, где нет травли, где дети не унижают друг друга и учителя не унижают детей, — говорю я. — А если не найду такую школу, то буду обучать детей дома».
Почему меня так беспокоит именно это?
Всем понятно, что школа — это не просто место, где дети «получают знания». Для большинства школа — это десять лет общения с одними и теми же людьми. В школе ребенок получает основной опыт общения, на основании которого делает выводы о том, как устроен мир, что ждать от других людей, и чего ждут от него окружающие. Если школа учит ребенка, что он не имеет права быть таким, какой он есть, что «отличаться» и «высовываться» — значит, стать объектом насмешек, что доверять людям и проявлять свою уязвимость — опасно, то зачем она нужна, такая школа?
Мне вспоминается случай, произошедший, когда я работала школьным психологом. Проходя по коридору на перемене, я увидела, как четверо восьмиклассников бьют ногами, зажав в угол, лысого одноклассника. Я подошла сзади к этой компании, взяла двух ближайших нападавших за воротники (ребята уже повыше меня были) и рявкнула, как смогла грозно: «Это что тут происходит?» Тут прозвенел звонок, и я отправила их в класс.
После этого у нас была серьезная беседа — нет, не с обидчиками и даже не с пострадавшим. С учителями. На моих глазах, пока я не подошла к этим восьмиклассникам, две учительницы, торопясь и отворачиваясь от безобразного зрелища, прошли мимо. Не вмешались, не прервали ситуацию. Сделали вид, что не заметили.
Что же мне ответили учителя? Они сказали, что «это естественно», что «дети жестоки» и что «этому мальчику надо научиться постоять за себя». Хорошо хоть, не стали говорить, что он сам нарочно их спровоцировал. Но если бы это был не лысый мальчик, а толстая (или, хуже того, умная) девочка? Если бы ребенок выделялся чем-то, что он может изменить? Учителя в этой школе точно сказали бы, что человек, которого бьют, обзывают, дразнят, высмеивают, объявляют ему бойкот и распространяют про него гнусные сплетни, «сам виноват». Дескать, не надо нарываться.
Пришлось развенчать несколько распространенных мифов о травле. Потому что речь идет не просто о «детях-изгоях». Когда мы говорим о «детях-изгоях», мы тем самым как бы утверждаем, что проблема в них. Травля же — это самоутверждение одного человека (или группы) за счет систематического унижения другого человека. Для любителей «Гарри Поттера» колоритный пример: то, что делали Мародеры со Снейпом — это именно травля.
В последние двадцать пять лет проблема травли в школе привлекает внимание зарубежных психологов. Наравне с проблемой «дедовщины» в армии, «опускания» в тюрьме, моббинга на работе, которые, по сути, есть проявления одного и того же феномена в разных контекстах.
Миф 1. Травля является и всегда будет оставаться нормальной составляющей взросления.
Исследования показали, что унижения и насилие со стороны сверстников в школе не менее травматичны, нежели другие формы насилия. В насилии нет ничего «нормального». Думать, что травля — нормальное явление, значит, лишать жертву поддержки и потакать обидчику. Если спросить самих школьников, они относятся к травле крайне негативно и хотели бы, чтобы школы что-то делали с этой проблемой.
Миф 2. Учителям легко разобраться, кто в классе обидчик, а кто — жертва травли.
Учителя замечают, как правило, только наиболее грубые, физические формы травли. Если один ребенок бросился на другого с кулаками, кто виноват? Конечно, тот, кто решил проявить физическую агрессию. Но за кадром остается, что говорил поколоченный, чтобы довести своего одноклассника. Обидчики часто бывают хитрыми и изворотливыми, и делают так, чтобы за их плохое поведение наказаны были другие.
Миф 3. Есть такие дети, которых обязательно будут травить, в какой бы социальной группе они ни оказались.
Такая позиция оправдывает бездействие взрослых, и, соответственно, создает очень плохой пример для подражания. Травля — это дисбаланс власти, который ребенок не может скомпенсировать самостоятельно. Она процветает там, где учителя попустительствуют тому, что большинство (а точнее, некоторые, берущие на себя смелость говорить от лица большинства) «выдавливает» и отвергает тех, кто хоть чем-то отличается. А это есть не что иное, как ксенофобия.
Миф 4. Травля происходит в любой социальной группе.
Травля происходит только в тех ситуациях, когда людей насильно собрали в одну группу, не уделяя внимания их индивидуальности и интересам, объединили их по какому-то малозначащему признаку (например, такому, как год рождения) и лишили возможности самостоятельно выбирать, хотят они остаться в этой группе или уйти из нее. Многие бывшие жертвы травли говорят о том, что в школе они были как в плену или в тюрьме. В школах с профильными классами и демократической системой школьного самоуправления травли практически нет.
Любой ребенок чем-то отличается. И любой может оказаться жертвой. Травля происходит потому, что кто-то из детей и/или взрослых считает, что самоутверждаться за счет унижения другого — совершенно нормально. Достаточно одного такого человека на школу, и, если он достаточно активен, «веселая жизнь» окружающим обеспечена.
Миф 6. В ситуации травли задействованы две роли: обидчика и жертвы.
В ситуации травли задействованы все, кто так или иначе знает о ее существовании. Кроме обидчика и жертвы, существуют еще свидетели, и на них ситуация травли влияет не меньше (хоть и несколько иначе), чем на того, кого травят. Но на это редко обращают внимание, и опыт свидетельствования травле продолжает влиять на людей, хотя они и не осознают этого. А потом остается только удивляться тому, что, когда под окнами дома кого-то убивают, и жители слышат душераздирающие крики, никто не вызывает милицию, потому что «это меня не касается».
Обидчик и жертва, кстати, отлично осознают присутствие свидетелей. Свидетели могут вести себя по-разному. Они могут присоединяться к обидчику (чаще всего из страха стать жертвой), заступаться за жертву, или не делать вообще ничего. Пассивная позиция — самая распространенная. Когда свидетели ничего не делают, а просто стоят и смотрят, это лучшая для обидчика «группа поддержки»: «Вот какой я могущественный, я не только унизил вот этого, но еще и напугал, ошеломил всех остальных так, что они и пикнуть не смеют». Жертвы травли, ненавидят и презирают пассивных свидетелей даже сильнее, чем обидчиков. По их мнению, пассивные свидетели (как сверстники, так и учителя) —равнодушные трусы, которых надо остерегаться, потому что никогда не знаешь, когда они ударят в спину.
Миф 7. «Для твоей же пользы»: из опыта травли ребенок извлекает для себя урок.
Травля — отличный урок, если мы считаем, что для «готовности ко взрослой жизни» надо ожесточиться и очерстветь. И, как показывает опыт, сделать это вполне по силам большинству. Но одновременно люди теряют нечто ценное: способность доверять, способность вступать в близкие отношения, а в каких-то случаях — и собственную индивидуальность. Она оказывается спрятана за защитной «маской», которую человек привыкает носить в условиях «жестокого, жестокого мира».
Люди, подвергавшиеся в школе длительной травле и выжившие, могут преодолеть ее последствия (неуверенность, озлобленность, замкнутость, недоверие), только если попадут в другое сообщество, где всем позволено быть разными, где сотрудничество ценится выше, чем соперничество. Там они постепенно «оттаивают». Но они чаще бывшие жертвы травли сами не могут найти себе такое сообщество, и этом им нужна помощь.
Дарья Кутузова
