Его все у нас, даже я, называли по отчеству – Львович. Невысокий, с гладко зализанными назад чёрными волосами, всегда готовый отпустить какую-нибудь шутку – таким он мне запомнился в годы моего детства. И ещё – практически не расстающийся со своей «Лейкой», в объектив которой частенько попадала его весёлая собачка – фокстерьер Тэйма.
Родители тогда снимали с Александром Львовичем Трахтеровым и его женой Тамарой на летние месяцы дачу пополам. 45-й год, первый послевоенный.
Они с родителями (и с незадолго до того появившимся на свет автором этих строк) арендовали эту дачу и в 41-м.
Ранним утром 22 июня возбуждённый Львович их разбудил: английское радио сообщило о нападении Германии на СССР. Война…
О трагической новости Трахтеров узнал одним из первых рядовых советских граждан: он был филологом, специализировался на фонетике и оттачивал английское произношение, часами слушая программы на английском. Слух у него был отменный – ещё недавно он играл в джаз-банде на трубе.
А вот с бородой мне его видеть не довелось. Он дал зарок не сбривать её до окончания войны. Она у него, по рассказам, выросла роскошной и даже попала на фото в его документ. Что привело к казусу.
Приглашённый на официальное торжество в Кремль по случаю Победы, он вынужден был долго объяснять отсутствие могучей растительности на его лице, присутствовавшей на фото в документе. Война-то кончилась! Пришлось вызывать старшего, который, с кем-то, созвонившись, всё же дал указание пропустить «безбородого».
И в последующие годы родители часто встречались с Трахтеровыми, вместе, как и в довоенное время, ездили в Кисловодск. Там совершали долгие пешие прогулки по крутым горным тропам – на Малое седло, а иногда и подальше – на Большое седло. Так называются живописные горы в этом районе.
Александр Львович Трахтеров на отдыхе
Однажды родители вместе со мной навестили чету в подмосковном доме отдыха. Узнав, что я немного играю на бильярде, Александр Львович предложил поиграть. При этом достал свой персональный кий из длиннейшего прямоугольного деревянного футляра, запирающегося на ключик. Играл он, надо сказать, отменно.
Трахтеров с друзьями. Кисловодск, 1930-е
Как-то впоследствии, когда они были у нас в гостях, я спросил: правда ли, что он был крестником автора популярнейшего учебника английского, так и называемого по имени первого из трёх создателей этого пособия – «учебник Бонк»?
– Да, было дело, – ответил он. – Где-то в начале 40-х пришла ко мне на кафедру английского в мой институт иностранных языков девчушка. Я там преподавал фонетику. Помнится, сказала, что знает немецкий, свободно на нём говорит, а теперь хочет освоить английский. Вообще-то, хорошо зная немецкий, этот язык выучить даже легче, чем после сухомятки, которой кормили тогда на школьных уроках английского. Вроде как пятёрочницей она к тому же была. В общем, приняли.
А потом только один случай с ней помню. Она очень хорошо повторяла фонемы, которым я их обучал, улавливала интонацию. Но моя методика как фонетиста не предполагала последующего перевода слов – только освоение произношения. И вот, когда я ей сказал «go on» то бишь «продолжай», она встала и вышла, чем немало меня удивила. Потом оказалось, что она лишь знала глагол «go», то есть идти. А вот теперь таким мэтром сделалась…
Но, мне помнится, когда мы впервые встретились, фамилия у неё была какая-то другая, – добавил Александр Львович.
Действительно, тогда у 16-летней девушки фамилия была иная – Кроль. Нынешняя, широко известная и ставшая чуть ли не именем нарицательным, появится значительно позднее, когда она выйдет замуж.
Её родители – московские интеллигенты. Мама – пианистка и певица, отец – видный инженер, руководитель крупного предприятия. Дом часто наполнялся гостями – людьми творческими, кто-то музицировал, другие пели, читали стихи. И, девочкой, Наташа сама грезила о сцене – ведь её танцами и декламацией все вокруг восхищались.
Но вмешался случай, причём на фоне всенародной трагедии – начавшейся войны.
Читать Часть 2
Владимир Житомирский
