Читать Часть 1
Читать Часть 2
Потом бар закрыли на долгий ремонт вместе с Домом журналиста. Перед этим, как рассказывали, для него закупили полный комплект импортного оборудования, которое якобы благополучно и рассосалось. Тогда же мы случайно пересеклись в троллейбусе с Аней, силою обстоятельств оторванной от шумного и престижного рабочего места.
Вспоминая о подполе, она поведала о кое-какой специфике. Водителю, доставлявшему цистерну с пивом, она должна была дополнительно платить – иначе при переливе в домжуровские ёмкости он резко повышал давление, и их в значительной мере заполняла пена. Здесь Аня явно разделяла точку зрения с героиней фильма «Подкидыш» в исполнении великой Раневской, которая раз за разом восклицала:
«Меньше пены! Меньше пены!».
Спустя годы мы с моей женой Ольгой зашли в перестроенный Домжур, на фасаде которого теперь висело именно это, прежде разговорное его название. При входе уже не надо было показывать членский билет Союза журналистов, сюда мог зайти каждый.
Пропуск в Дом печати
От прежней атмосферы не осталось и следа. Любимый подпол преобразился: знаменитые граффити вкупе со стенами были задрапированы чем-то чёрным, отчего питейное заведение приняло траурный вид.
Мы сели за столик заново отстроенного ресторана этажом выше, открыли меню. Неожиданно к нам подошёл незнакомый мужчина, невысокий, невзрачного вида, весь какой-то серый.
«Извините, вы меня, наверное, не помните, – произнёс он. – В давние времена я часто приходил в здешний пивной бар. И с завистью видел, что самые весёлые компании собирались именно за вашим столом. Я очень хотел с вами познакомиться, но случая так и не подвернулось. Вот сейчас вас увидел, решил в этом признаться…»
Мы несколько оторопели, сразу не нашлись, что ему сказать в ответ. А он уже откланялся, произнеся напоследок слова, от которых мы вовсе остолбенели:
«Спасибо вам за то, что хотя бы издали можно было вами любоваться, ощущать ваш настрой…»
Мы глядели ему вслед, и он уже не казался серым и невзрачным.
Тут, в ДЖ (ДэЖэ), как мы его ещё называли между собой, состоялось и первое наше свидание с Ольгой. Я пригласил в здешний кинозал поразившую меня своей привлекательностью девушку, с которой одно время работали вместе в редакции журнала «Журналист». Японский фильм, видимо по молодости лет, показался нам слишком муторным, и посреди сеанса мы спустились двумя этажами ниже. Вечером в выходной в подполе было не протолкнуться, но оказавшийся там знакомец – бородач Борис Константинович Михайлов тут же создал нам места. И пока я стоял в очереди за пивом, он отгонял, по-моему, своей длинной окладистой бородой желающих познакомиться с обворожительной гостьей. Потом это стало нашим излюбленным местом. Утром по выходным в нашей съёмной квартире звонил телефон: когда встречаемся в подполе?
Друзья-приятели вскоре привыкли, что я теперь постоянно появляюсь «со своей». Тогдашний кодекс взаимоотношений предписывал: жена и первая любовница «вне охоты». Ему обычно и следовали. Однако в подполе хватало и малознакомых – и с нами, и с кодексом. Иногда заигрывание-ухаживание за Ольгой происходило на моих глазах. Для этих ситуаций у меня было придумано достаточно эффективное и по форме безобидное противоядие. Выждав немного, я объявлял, что претендент на Ольгину благосклонность автоматически принят в «Клуб 99». На вопрос, что это за клуб, объяснял, что его членами становятся многочисленные поклонники моей дамы, что мест там 99, свободных не так много, но для вас найдётся. Это охлаждало даже особо горячих воздыхателей: кому хочется затеряться в такой толпе ухажёров? Обычно ситуация, к всеобщему облегчению, разряжалась.
Хотя был случай, когда подсевший к нам за стол джентльмен, в качестве подготовки своей атаки объявивший, что он «сын ракетного конструктора» (была названа и известная фамилия, теперь её носит московская улица и даже станция метро), возбудился: ничего, мол, не желаю знать про какой-то клуб. Пришлось повторить, что членство в клубе автоматическое, а выхода из него не предусмотрено, так что примите, мол, поздравления…
Замечу, что название «клуба» я позаимствовал с чёрной этикетки популярного тогда, но весьма редкого на нашем столе, сорта виски, который так и назывался – Club 99.
…Когда-то, ещё в ранние студенческие годы, я мимоходом закончил двухлетний лекторий по журналистике при ДэЖэ. Получил в итоге диплом за №3.
Но до этого написал дипломную работу на тему «Летопись ЦДЖ». Сидел в Ленинке, в старых журналах находил всякие интересные факты.
И о том, что первыми владельцами особняка были Гагарины.
И о том, что здесь «наше всё» впервые вывел в свет молодую супругу – Наталью Николаевну.
Пушкин с супругой прибыли на бал... Работа художника Николая Ульянова
И о том, что после революции в открытом в этом особняке в 1920 году Доме печати – предтече ЦДЖ, постоянно бывал Маяковский, выступали Блок и Есенин.
И ещё о многом другом.
Об одном я не упомянул в своей работе. О том, что весной 1931 года в здешнем ресторане познакомились газетный художник Шура Житомирский и красавица Эрика, ставшие впоследствии моими родителями и прожившие вместе 55 лет.
Путь длиной в 55 лет для моих родителей начался в нынешнем здании ЦДЖ
Впрочем, об этом историческом для нашей семьи знакомстве мне было известно. А вот, что в субботу, 5 апреля 1975 года, я буду как на иголках сидеть в подполе, то и дело бегая наверх в холл к телефону-автомату, я знать не мог. Я набирал один и тот же номер – родильного дома. И раз за разом слышал: «Нет, пока что нет». Я спускался вниз к столу, где мы сидели с дважды коллегой – прежде по «Комсомолке», а теперь по «Журналисту» – Анатолием Иващенко. И вот, наконец, в трубке раздалось: «Девочка!». Я кубарем скатился вниз:
«Толя, я угощаю!»
Спустя семь лет мы впервые привели дочку Ксеню в Домжур. Не в подпол, разумеется, а в ресторан. Она хорошо закончила четверть, и мы втроём решили это отметить совместным обедом.
…Итак, Домжур празднует своё первое столетие. Полвека назад он, соответственно, был куда моложе. Вдвое.
Владимир Житомирский
Вы познакомились с отрывком из книги «Меньше пены!! Или больше?..» Владимира Житомирского.
Полностью её можно прочитать здесь.
