Алексей ГЕРМАН-младший родился в семье великого режиссёра Алексея Юрьевича Германа и сценаристки Светланы Кармалиты. Его дед Юрий Герман был известным советским писателем. Сняв 5 успешных фильмов и получив награды на Венецианском и Берлинском кинофестивалях, он тем самым доказал, что природа не всегда отдыхает на детях гениев. Недавно Алексей закончил съёмки фильма «Довлатов», который повествует о нескольких днях из жизни писателя Сергея Довлатова в 1971 году. На большой экран фильм выйдет в 2017 году.
- Алексей, в сентябре вам стукнуло 40 лет. С какими мыслями встретили дату?
– Для режиссёра 40 лет – не возраст. Многие в 40 только начинают. Я снял пять фильмов, у меня есть какие-то награды. Наверное, это неплохо, а сравнивать себя с кем-то не хочется. Я не мыслю карьерными категориями, главное – делать то, за что не будет стыдно, то, что кажется важным и интересным, то, за что хочется бороться. К 40 годам я подошёл с мыслью, что много чего в профессии ещё не достиг и много чего стоит попробовать. Например, другой способ рассказа, другую ритмику, другую проблематику.
– В октябре на ТВ показали последний фильм вашего отца «Трудно быть Богом». А как он прошёл в прокате?
– Прокат прошёл неплохо, собрал 1,4 миллиона долларов, что для такой сложной картины цифра огромная. Кому-то фильм понравился, кому-то – нет, но это нормально. Кино должно вызывать споры. В отличие от большинства российских картин, которые выходят в лучшем случае в Китае и в Европе, фильм «Трудно быть Богом» прошёл по всему миру: Япония, США, Великобритания...
– Юбилей вы отмечали?
– Нет. Я поехал на открытие памятника писателю в Питере. Так получилось, что Сергей Донатович родился 3 сентября, а я – 4-го.
– Читала, что вы взялись за фильм про Довлатова по просьбе его вдовы Елены и дочери Екатерины...
– Скорее это была моя просьба. С Леной я был практически не знаком, а с Катей мы переписывались, обсуждали прозу отца. В какой-то момент появилась идея снять фильм о небольшом куске биографии писателя. Имя Довлатова не чужое для нашей семьи. Мой папа знал Сергея и его двоюродного брата Бориса. Мой дедушка пару раз помогал Борису, которого периодически то сажали, то выпускали. С потрясением узнал, что Довлатовы даже жили на нашей даче ещё задолго до моего рождения.
– На роль Довлатова вы искали актёра, похожего на мужика. У нас таких не нашлось?
– Нашлось, но за границей. Во-первых, сербский актёр Милан Марич похож на Довлатова, а во-вторых, он глубокий человек и крупный артист, чувствующий фальшь, зацикленный не на деньгах, а на результате. Он продолжал сниматься, несмотря на большие проблемы со здоровьем. Такими были наши советские артисты: Андрей Миронов, Евгений Леонов. В них энергия била ключом, и мы тоже старались искать актёров с энергией. Не тех, которые бы пытались эту энергию производить, а тех, которые бы органично в ней существовали. Когда я смотрю наши сериалы про писателей и художников, мне становится стыдно за наших кинематографистов. Безграмотные режиссёры думают, что если актёр средних способностей наденет исторический костюм, сделает серьёзное лицо, то сразу станет писателем. Не станет! Вот именно этого мы старались избегать.
– В фильме вы рассказываете о событиях 1971 года. Вы тогда ещё не родились, что вам помогало погружаться в атмосферу того времени?
– Книжки, фотографии, воспоминания, хроника. Мы с женой – художником-постановщиком Леной Окопной – не хотели делать усреднённое время, унылое бюджетное ретро, не пытались заниматься стилизацией времени в виде сериальных обозначений. Мол, вот вам старинная машина, а вот вам шляпа нужного фасона. Старались снимать в духе советского кинематографа. Скрупулёзно работали с артистами, что-то выдумывали, что-то добавляли. С другой стороны, время у каждого своё. Посади рядом трёх современников, и в своих воспоминаниях они в чём-то сойдутся, а в чём-то у них будут диаметрально противоположные позиции. Довлатов у каждого свой. Поэтому фильм – наша версия о том времени.
– Вы работали с редкими документами, изучали фонды. Что нового удалось узнать?
– Оказалось, что в фондах мало чего есть о нём. Есть некоторые его фотографии, письма, существуют упоминания о Довлатове в записных книжках Иосифа Бродского. Видел номер телефона Довлатова, который Бродский впервые записал в своей книжке. Кстати, для меня стало потрясением, какие грабительские цены установили наши петербургские архивы фотодокументов. Не за то, чтобы напечатать фотографию для публикации, а за то, чтобы просто её посмотреть! У руководителей фондов удивительное отношение к нашей истории! В итоге мы поняли, что будет дешевле искать фотографии за границей. Существуют два Довлатова. Один, который сам себя придумал в прозе, другой – наше представление о нём. Обаятельный раздолбай – скорее маска. Довлатов был сконцентрирован на своей работе, литература являлась основным делом его жизни, он много работал, годами оттачивал слог. Он был умным человеком, всё понимал, мог прекрасно встроиться в систему. Но, видно, не захотел. А то, что он был компромиссным, придумали завистливые и менее талантливые коллеги.
Татьяна Никишина
