С этой страной у нас даже есть граница. Не слишком протяжённая: сухопутный её участок составляет всего 43 километра. Но это наш сосед. Норвегия.
Чего только не довелось услышать перед той поездкой в Норвегию. Сплошь насмешки, в лучшем случае – недоумение.
«Смотри там, на солнце не перегрейся» – это от поклонника отдыха на экзотических островах. Или: «Только селедки ихней не объешься» – усмешка от знатока французской кулинарии. Или ещё: «В этой большой деревне, говорят, музей даже готовятся открыть». Это укол от человека, твёрдо усвоившего, что Лувр это не Прадо, хотя где именно расположен последний, уже подзабывшего. А то и грубоватое: «Чего там делать в этом О́сле?»...
Правды ради скажу, что было это, когда в перестроечные времена только открылись возможности индивидуального туризма.
После возвращения у вас накопится множество контраргументов. Да таких, что скептики зашелестят путеводителями и станут названивать в туристические фирмы.
Итак, мы в Осло, городе на берегу одноимённого фьорда.
Осло-фьорд
«Ваш номер освободится в 12 часов, ещё полчаса на уборку – так что приходите часа через полтора», – солнечно улыбнулся нам портье в отеле, когда мы приехали в Осло.
Оставив вещи и захватив план города, мы двинулись на его освоение. Не успев пройти и полквартала, поражённо переглянулись: по пустынным воскресным улочкам разносилась весьма неожиданная «Калинка».
Уж не следствие ли это солнечного перегрева – здесь, как и в других странах Европы, конец лета был невероятно жарким?
Не в честь же двух очень редких по тем временам российских туристов музыкальное приветствие?!
Между тем наполненный голос всё громче выводил до боли знакомые слова. И вот мы влились в число не только слушателей, но и зрителей: одетый в фиолетовую косоворотку, шёлковые шаровары, мягкие черные сапоги, в лихо заломленной фуражке с притороченной к ней розовой гвоздикой, высокий певец, артистично пританцовывал, но главное – это явно был не голос уличного халтурщика.
Вот зазвучала «Катюша»... Широкий диапазон, мягкость, глубина, обертоны, не говоря уже о децибелах – нет, так случайные люди не поют.
Так и оказалось. Николай Гилёв уже четвёртый год работает в театре оперы и балета в шведском Гётеборге, а на уикэнды вместе со своим другом Русланом Радченко, который аккомпанирует ему на гитаре, приезжает сюда из соседней страны немного подзаработать.
Норвежская столица встречает родной «Калинкой»
Здесь это можно делать хоть на Карл-Юханс-Гате, главной улице Осло (которую россияне и облюбовали), – в отличие от, скажем, Копенгагена, где датские законы разрешают петь на улице лишь после четырех часов дня. Разбивают палатку на одном из островов в Осло-фьорде, благо местные правила требуют лишь, чтобы палатка стояла не ближе ста пятидесяти метров от ближайшего жилья, других запретов в этом плане нет.
Хотя вырос он в семье, где говорили и на русском, и на латышском, хотя учился в Латвийской консерватории, а после и в Вильнюсской, в родной Риге с работой для него, человека с русской фамилией, было не без проблем.
После серии прослушиваний заключил контракт с оперным театром в Германии, где работал несколько лет солистом. Узнав, что в шведском городе Гётеборге создается новый театр, предложил свои услуги. Решил не искушать судьбу: хотя были сольные выступления, получившие хорошую прессу, поступил в хор – контракт хориста в отличие от солиста не ограничен временем.
Бог не обидел Николая и лингвистическими способностями. К русскому и двум балтийским языкам он прибавил немецкий, а затем шведский и норвежский.
Толкнулся было в латвийское посольство – как, мол, насчет гражданства Латвии? Прежде получить никак не удавалось, может, теперь удастся... Нет, и сейчас то же самое, правда, аргумент новый – «вы же потеряли связь с республикой»... Остаётся ждать вида на жительство в Швеции. Хорошо жена приехала, теперь вместе стараются организовать приезд дочери.
Время летит быстро – много работы. Готовится опера по сказкам Гофмана. Вот даже бороду велели подбрить, одна эспаньолка осталась. Что ж, режиссеру виднее, смеется Николай. «А будете в Гётеборге, заходите ко мне в оперный театр. Меня каждый там знает, я один у них русский», – говорит он на прощанье.
Николай Гилёв на подмостках оперного театра
Мы идем дальше по Карл-Юханс-Гате, а вслед под перебор струн несётся проникновенное: “Клё-ё-ён ты мой опавший, клё-ён заледенелый...”
…Теперь, спустя годы Николай – уважаемый тенор Гётеборгской оперы. А минувшие со дня нашего знакомства почти четверть века были более чем насыщенными, не менее чем предшествовавшие им.
Я узнаю об этом из его интервью видеоклубу «Найди свой путь» – в дополнение к тому, что слышал от Николая в Осло. Подробности весьма любопытны.
В семье Гилёвых отродясь певцов не водилось. Отец – инженер, мама трамваи водила по родной Риге. А вот ещё школьником сын полюбил песни – по радио заслушивался Муслимом Магомаевым и Георгом Отсом. И сам подпевал. Школьные музкружки, песни для друзей… Но жизнь требовала серьёзного занятия – вот и освоил ремесло электросварщика. И неплохо получалось – до высшей категории поднялся.
Однако песни так и рвались из души. Кто-то подсказал: есть вечернее музучилище. Но потом в консерваторию толкнулся – не взяли. Кто начинает всерьез певческую карьеру в 27 лет?
А вот в соседнем Вильнюсе послушали, да и поняли: из парня выйдет отличный тенор. Учёба шла в охотку – понимал: путь к любому делу. Но – семья в Риге. И теперь его, отличника, чуть не с распростёртыми объятиями приняли в здешней консерватории, куда в итоге он перевёлся.
А дальше… Участие в хоре, отдельные выступления, а вскоре и главные партии на сцене оперного театра в «Аиде», «Евгении Онегине», «Борисе Годунове».
В сценическом образе
Но тут грянула перестройка – с увольнениями и неразберихой. Соглашался на разную работу, даже подрядился быть охранником перегонщиков автомобилей – от бандитов на дорогах помогал отбиваться…
Потом – снова поступил в хор, религиозной направленности. А тут и судьба предложила сделать крутой поворот: знакомый, приехавший из Германии в связи с окончанием контракта, взялся порекомендовать Николая на своё место. Правда – петь в ресторане.
Будет исполнено что-то русское… Или цыганское…
Рискнул. И не пожалел. Исполнял и «Очи чёрные», и советские популярные песни, и романсы, и даже оперные арии. Голос-то оперный. И народ в ресторан валом валил на такого певца.
Его успех доходит до руководства оперного театра Ростока. Принимают солистом. Были тогда и недовольные: из всех кандидатов, местных граждан, выбрали его, тогда «не-гражданина Латвии». Где, мол, справедливость?! Объяснили: принимают не по анкете, а по певческим данным.
Так начинается его настоящая оперная карьера.
Она продолжится в Скандинавии, куда его пригласят – сначала в Музыкальный театр Мальмё, потом – по сей день – Гётеборгская опера.
А о работе в ресторане Гилёв не жалеет: помогла освоиться на театральной сцене, ведь там приходилось «иллюстрировать» песню, не только исполнять, но и «показывать». А в оперных спектаклях актёрство – дело немаловажное.
Сегодня Николаю 67. В прекрасной рабочей форме. Это он подтвердил и во время видео-интервью, спев отрывки из нескольких арий и известных песен.
Не забывает о России. В 2007-м был в Москве, принял участие в международном конкурсе «Русская песня». И стал его лауреатом.
С супругой Екатериной
А есть ли ещё какие-то нереализованные планы? В ответ смеётся: «Я ведь прадедушка… Работать, пока силы есть и шведский закон позволяет… Хотя… Есть одно желание. Если существует такая вещь, как реинкарнация, то в следующей жизни я хотел бы быть певчей птичкой, хорошо бы – соловьём»…
Владимир Житомирский
