О "учёбе через Google" - сегодня на нашем сайте. Читайте и комментируйте!
Дмитрий Меньшиков, редактор "1001.ru".
Призрак бродит по школьным коридорам — это призрак Google. Как страшный сон воспринимают школьные учителя тот факт, что в кармане каждого ученика может лежать волшебная коробочка, соединяющая его с местом, где есть все ответы на все вопросы.
Почему мы ждём от учеников механического зазубривания сотен и тысяч фактов?
Старый добрый вопрос «Зачем учить географию, если есть извозчики?» становится вдруг неожиданно актуальным — в самом деле, зачем? Зачем знать, столицей чего является город Антананариву и какова длина Нила с притоками? Не помните? Сейчас «нагуглим».
Сколько будет квадратный корень из «пи»? Нет проблем! Когда была Грюнвальдская битва? Легко!
Куча цифр, прежде необходимая для запоминания, «нагугливается» на «раз–два!». Формула Герона? Возьмите из «Википедии». Формула объема усеченной пирамиды? Есть на сайте «Формулы и расчеты онлайн».
Я знаю, что вы сейчас мне скажете. Знания «в телефоне» и знания «в голове» — это разные вещи.
— А если бы у тебя не было интернета? А если телефон сломается?
— Но интернет у нас всюду. Нет телефона — посмотрим на планшете. Нет планшета? Ну, ничего, что-нибудь придумаем!
Недавно просматривая форумы, я наткнулся на поразительную цитату:
«Мой районный врач однажды лечила меня по википедии, не стесняясь гуглить лекарства прямо в кабинете со мной».
Вы уже ужаснулись открывающейся картине мира? Инженеры, проектирующие космические корабли, отчаянно «гуглят» формулу закона Гука. Нейрохирург, отложив скальпель, судорожно ищет в Интернете, в каком месте перекрыть артерию.
Но давайте остановимся. Можно ли помнить все? Нужно ли помнить все? Обязан ли инженер помнить все формулы? Нет, конечно. Он всегда может их найти в справочнике. Врачу не зазорно пролистать справочник «Vidal», чтобы ознакомиться с противопоказаниями нового препарата. Инженеру нет проблем посмотреть нужные коэффициенты в справочнике.
Так почему мы ждём от учеников механического зазубривания сотен и тысяч фактов? Попробую покуситься на святое. Вот скажите, вы ведь хорошо помните ещё со школы, что Волга впадает в Каспийское море? А когда вы в последний раз использовали его, это знание, для решения своих жизненных задач? Только честно! И, кстати, ответьте быстро, не «гугля» и не раздумывая: в какое море впадает великая русская река Лена?
«Года четыре назад в одной казанской гимназии мне довелось увидеть в кабинете молодого учителя химии необычный плакат, который гласил, что интернет-поиском в этом кабинете можно пользоваться в любое время, включая экзамены», — Борис Ярмахов
Принимаю ваши возражения. Человек, путающий Австрию с Австралией, Карелию с Кореей, а Словакию со Словенией не может считаться культурным. И Волга, впадающая в Каспийское море — тоже один из наших маркеров культуры. А, скажем, тригонометрия? Можно ли считать культурным человека, путающего синус с косинусом?
Недавно в живом журнале одного муниципального депутата проходила отчаянная дискуссия о том, как бы разгрузить школьную программу, оставив в ней только «фундаментальные знания». При этом фундаментальными принято было считать «что-нибудь, что требуется больше чем 1% населения». Оставим в стороне тот факт, что участники дискуссии не очень были знакомы со ФГОСами, принципами построения современных образовательных программ и пр. Подобные дискуссии отражают прежде всего желание установить некий «культурный минимум», имея который, всё прочее можно «нагуглить».
И вот тут мы подходим к принципиальному моменту. То, что человек может найти какой-то факт, просто его «загуглив» на смартфоне, ещё ни о чем не говорит. Помимо того, что он должен знать, что и где найти, важно уметь сформировать правильный запрос. Google может выдать ответ на любой запрос. Но откуда человек знает, какой запрос задать? И откуда знает, какой ответ принять за правильный?
Вот характерный пример «из жизни». О проблемах пишет руководитель учебного центра, через который проходит множество специалистов:
«Например, инженер небольшого предприятия не искал статьи про мониторинг, потому что никогда не видел нормальных систем, не имел опыта их использования и не очень-то понимал выгоды. Тяготы «ручного» траблшутинга и устранение аварий часами, считал неотъемлемой печальной частью своей работы, потому что не с чем сравнивать».
О чём нам говорит этот пример? О том, что инженер просто не умел искать? Не владел технологией поиска? Нет, искать он наверняка умел. Но он не знал, ЧТО именно искать, в какой области. И причина этого — в отсутствии правильного образовательного базиса. Умение взглянуть на проблему шире, под немного иным углом зрения, часто оказывается намного более важным, чем список констант, выученных назубок.
Страшно ли то, что ученик «гуглит» ответы на вопросы учителя? Само по себе — нисколько. И даже наоборот. Есть, например, мнение, что при изучении программирования нужно примерно 70% времени «гуглить» на тему лучшего решения каждой локальной проблемы и лучшего варианта кода. Правда, речь идет о практикоориентированном курсе.
Так в чём же проблема «гугления» на уроке? Чего боятся учителя?
Очень просто. Они боятся иллюзии знания. Дело в том, что мы привыкли к тому, что знания сначала «усваиваются», откладываясь в головах у ученика. И только потом, когда поступит соответствующее задание, начинают работать. В случае же с доступностью знаний на внешнем хранилище, «знания» начинают «усваиваться» только в момент получения этого задания.
Хорошо это или плохо? Давайте попробуем немного отойти от проблемы и поразмышлять о процессе творчества вообще (ведь учеба — это несомненно процесс творческий, не правда ли?).
«Поэт постоянно что-то бормочет, переставляя слова, перебирая синонимы, прощупывая семантические обертоны, вслушиваясь в созвучия, трогая их связками, перекатывая на языке. Художник непрерывно рисует, даже когда у него нет под рукой карандаша. Это происходит почти инстинктивно...
Математик строит модели, абстрагирует и обобщает реальные данные, углубляется в подробности, отбрасывает несущественное. Это происходит постоянно и почти инстинктивно. И вдруг — толчок узнавания.
В этот момент нужно остановиться и спросить себя: «А как это выглядит на самом деле?» Этот вопрос – начало решения, потому что он подразумевает, что мы уже знаем, как распознать бесконечное число тупиковых вариантов, которые к решению точно не приведут. Возможно, это и есть момент непосредственного созерцания, момент проявления целого, осознание границы», — Владимир Губайловский, «Две культуры: Нил Стивенсон и Лев Толстой»
Что мы видим? Творческий процесс происходит постоянно, постоянно в голове прокручиваются факты, образы, данные. Но для того, чтобы они «прокручивались в голове», они там уже должны быть?
С другой стороны, с какой стати все эти «факты, образы и данные» будут прокручиваться в голове? Наоборот, они будут лежать в голове пассивным грузом до тех пор, пока не поступит задача, которая способна этот груз всколыхнуть. Да, это в лучшем случае. В худшем — они будут забыты на следующий день после лекции. И будут судорожно вспоминаться в момент решения этой самой задачи.
Но ведь это и есть та самая ситуация, когда, получив задачу, ученики начинают «гуглить» её решение на уроке! Здорово, если у них в головах уже есть к этому времени нечто, на чём, как на фундаменте, можно строить дерево поиска решения. Если же нет, то настоящий процесс обучения только начинается…
И тут очень важно, чтобы задачи ставились не на проверку знаний, а на поиск решения. Как это сделать?
Простой пример. В самом начале статьи я привел в качестве простого вопроса «Какова длина Нила с притоками?». Признаюсь, я специально не придумывал его, написав первое, что пришло в голову. Но вопрос оказался крайне интересным.
На скриншоте видно, что Google, ссылаясь на Википедию (как он часто это делает), указывает нам длину в 6 853 км. Однако, если мы откроем русскую Википедию, то там указана длина 6 852 км. Один километр — это, конечно, ничто, но почему-то эта разница есть. Откуда она взялась? Почему Google, давая ссылку на русскую Википедию, цифровые данные берет с английской? А есть ли вообще точные данные по длине Нила? И с какой точностью его можно измерить? Сколько возможностей для ученического расследования!
Оставляю читателям самим разобрать эту историю, она сама по себе очень любопытна, но уводит нас от темы.
Впрочем, я не случайно привёл это отступление. Оно показывает, как из рутинного вопроса можно построить проблемное исследование, которое может дать ученику не просто сумму зазубренных фактов, но знание, пропущенное через проблему, через мучительные поиски, а потому — не улетучивающееся на следующий день после экзамена.
Вернемся к основному вопросу статьи: «Что нужно знать наизусть, чтобы остальное найти в интернете?» И вдруг оказывается, что не так уже и мало.
Чтобы задать грамотный запрос, нужно знать половину ответа. А чтобы из вороха мусора, который в ответ выдаст поисковик, выудить правильный ответ, нужно знать вторую половину ответа.
Это, конечно, шутка. Но в каждой шутке есть только доля шутки. Главная цель образования — это именно заложить такой фундамент, чтобы человек не только знал, как «гуглить», но и умел оценить полученное, и принять правильное решение.
В свете этого расскажу небольшую историю. Недавно по нашим СМИ прошла новость о том, что в Великобритании ученикам при ответе на экзамене позволят пользоваться интернетом. Новость, как водится, вызвала многочисленные дискуссии как среди специалистов, так и среди «обычных пользователей». Процитирую одну, как мне показалось, весьма симптоматичную реплику:
«…довольно весело будет, если подставить фальшивые данные в поиске гугла в первой странице, просто раскрутить, а после вот вам и глобально неправильные ответы по истории или по другой теме...
Рассуждения про «фальшивые данные в поиске», конечно, смешны. Но, строго говоря, умение отличить фальшивые данные от настоящих и умение принимать решения на основе этих настоящих данных — едва ли не главное умение человека эпохи цифровых медиа».
«В классе все пользуются поиском в сети, если возникает вопрос. В современном мире требуется не хранить все эти знания в голове, а уметь правильно задавать вопросы и понимать полученные ответы»,
— Марк Доу, руководитель британского экзаменационного совета OCR
Ребенок принес в класс череп дохлой крысы…
И вот тут мы выходим на уровень понимания того, что искусство задавания вопросов едва ли не важнее механического запоминания ответов. Задавая вопрос, ребёнок раскрывается для получения ответа. А умеем ли мы работать с детскими вопросами? И умеем ли сделать так, чтобы наша учебная программа вырастала из этих детских, насущных, важных вопросов?
Моя любимая история на эту тему — это история про череп дохлой крысы, рассказанная Рустамом Курбатовым.
«Это случилось лет 80-90 лет назад, на юге Франции в Приморских Альпах, а учителя звали Селестен Френе…
Я представляю, что бы сделал нормальный школьный учитель, если б ученик посреди урока из кармана вытащил череп дохлого животного.
Френе, как пишут его друзья, обрадовался, попросил, чтобы ученик показал череп всему классу и посвятил урок этому предмету: как называется животное, каких размеров оно, чем питается, а каких еще грызунов вы знаете…
С этим черепом в класс вошла, ворвалась улица с детскими играми, делами, фантазиями — с обычным миром обычного деревенского ребенка».
Эта история, казалось бы, совсем не про Google. Но она про то, как живая жизнь врывается на урок в обычной школе. Google сегодня для ребенка — это такая же живая жизнь, как и череп дохлой крысы — столь же эпатирующий и столь же плодотворный.
«Череп дохлой крысы» всё равно уже лежит в портфеле вашего ученика. И что он с ним будет делать — пугать девчонок на перемене, издеваться над малышами или изучать на уроке как наглядное пособие — зависит, в частности, и от учителя.
Я, конечно же, под «черепом» имею в виду смартфон и, шире, интернет. Ибо сегодняшние дети убегают не на улицу, они убегают туда, в Сеть, в телефон, в игры. Впрочем, иногда мы их сами туда толкаем. Вот что пишет самый главный наш «Знаток» Александр Друзь:
«Если ребенок приходит к тебе с вопросом, надо стараться отвечать, а не отправлять его «погуглить» в Интернет. Если не знаете ответ, идите и «погуглите» вместе с ребенком. Надо в детстве формировать подход к получению информации и в детстве же надо учить детей пользоваться информацией».
Вот это, пожалуй, самое важное: «погуглите вместе с ребенком».
Только вместе можно сформировать культуру задавания вопросов. Да и вообще всё лучше делать вместе.
Приведу ещё одну цитату от неожиданного (для меня) союзника — священника Вениамина Райникова, руководителя информационного отдела Екатеринбургской епархии.
«Будет ли ребенок задавать Google правильный вопрос, или вопрос, где достать наркотики, или как лучше всего покончить жизнь самоубийством, зависит от нас. Формирование вопросов должно быть чем-то ограничено и как-то направлено... Нам надо дать ребенку ориентиры в информационном поле. Ограничив ребенка через родительский контроль, мы не оградим его от неправильных вещей. Если раньше можно было просто не пущать, сейчас это невозможно. Нужно дать ребенку цельный взгляд на мир, чтобы он сам понимал, что гуглить, а что нет», — Вениамин Райников, руководитель информационного отдела Екатеринбургской епархии
И закончить хочется цитатой из Бориса Ярмахова, который на днях опубликовал великолепный пост на «Образовательной Галактике», в котором писал:
«Экзамен в формате «ничем не пользуемся, ничего не достаём, ни к чему не подключаемся, всё берём только из головы» является «священной коровой» сегодняшнего образования. Если его изменить, то вся система посыплется, как карточный домик».
Так, может, поэтому учителя так боятся гугла?
Источник: Newtonew
