Красивое может стать прекрасным. Прекрасным можно только любоваться. Мы держим его в памяти — дальше некуда. Со временем оно становится обыденным, сереет, обыкновеннеет и... перестаёт быть прекрасным.
Это печально. Красоту хочется сохранять: в искусстве, в природе, в любви. Но сохранить её так же трудно, как трудно бывает найти — свойство наших глаз, — и пока что никто не придумал общие правила в руководство по спасению прекрасного. В безысходности ради оттягивания неизбежного во что бы то ни стало появляются неожиданные, провокационные, безрассудные, пугающие идеи: красота должна быть уничтожена.
«Золотой храм». Японская классика. Пока прекрасное стоит на земле, пока до неземных красот может дотронуться пыльный ботинок, грязная рука, оно всё ещё не достигло своей вершины — с этой мыслью Мидзогути задумывал преступление. Идея сжечь самый знаменитый архитектурный памятник Киото, произведение японского зодчества, так сильно схватила разум послушника, что он всё-таки дошёл до края, собрался с мыслями, вещами и... сжёг — как будто бы во благо: чтоб прекрасное было действительно прекрасным.
Когда шредер резал на узкие полосы «Девочку с воздушным шаром», Бэнкси чувствовал творческую радость — радость разрушения. Но разрушал он не для того, чтоб оставить прекрасное в вечности. Его целью была критика капиталистической природы рынка, где бесценное и в то же время дешёвое и доступное искусство оценивается скупщиками в миллионы условных денежных единиц.
Шредер заклинило.
И рынок сработал как надо: неудачная попытка уничтожения прекрасного сыграла в пользу нового владельца — цена изуродованного полотна увеличилась в полтора раза.
В реальности нам тяжело расставаться с чем-либо красивым, дорогим, ценным для нас, переживать время «после», мучаться от мысли, что сожжённое вернуть невозможно, поэтому безопасный способ — не доходить до края, как это сделал Мидзогути, а пользоваться искажённым нерешительным принципом сломанного шредера.
Чтобы прекрасное стало ещё прекраснее, нужно его уничтожить... немножко.
Василий Исаков
