1 сентября главный вуз страны принял тысячи новобранцев и по-семейному встретил отдохнувших за лето студентов. В главном корпусе МГУ начало учебы отметили в 58-й раз — знаменитый небоскреб был торжественно открыт 1 сентября 1953 года.
Сегодня это здание окружает множество историй, тайн и слухов. “МК” собрал истории людей, связанные не только с открытием 1 сентября 1953 года, но и с жизнью самого университета.
— Я помню, как шагал от только что построенного трамплина к сверкающему главному корпусу МГУ. Работали фонтаны, люди улыбались. Улыбались и милиционеры в парадной форме, коих в тот день было много, — вспоминает Сергей Перов — в то время первокурсник физфака.
У каждого — студента, преподавателя или почетного гостя — в руках пригласительный с изображением новенькой высотки. Приглашенных было много: в калейдоскопе рангов, званий и должностей разобраться было нелегко. По традициям того времени открытие началось с митинга, поздравительных и напутственных речей, с уверенности, что в этом храме науки будет коваться будущее процветающего советского государства.
За спинами высоких гостей перешептывались молодые преподаватели: 24-летний Ясен Засурский и 31-летний Борис Есин — будущие мэтры советской и российской журналистики.
— Стояли очень далеко, мало что слышали, — рассказывает бывший студент, ныне заслуженный профессор МГУ Борис Есин. — Между делом вспоминали, что на этом месте хотели строить храм. А теперь стоит такая громадина. Кстати, удивлялись и тому, что здание открыли именно в 53-м, а не через два года. Ведь в 1955-м должен быть 200-летний юбилей МГУ.
Об этом событии очень много писали в союзной прессе. Одну из заметок написал тогда еще третьекурсник, студент журфака МГУ Азат Ибрагимов, будущий доцент кафедры журналистики университета. Он сам предложил свои услуги в написании материала тбилисской газете «Заря Востока».
— В редакции мне сказали, что у них в Москве есть свой внештатный корреспондент — Евгений Примаков. Мне дали его адрес и велели сначала спросить, будет ли он писать про открытие, — вспоминает Азат Галиевич.
Тогда будущий известный политик Примаков был всего лишь аспирантом экономического факультета. Туда и направился Ибрагимов.
— Евгений Максимович мне ответил, что занят диссертацией, и сказал: пиши. Вот я и написал, — улыбается Ибрагимов.
Город в городе
Строительство шло довольно быстро. 36-этажное здание возвели за четыре года. Однако, когда в начале 50-х его ввели в эксплуатацию, внутри осталось много недоделок. Как рассказывают старожилы, еще на протяжении долгого времени рабочие доводили дело до ума.
— Я помню, что обсуждался вопрос о наполненности подвалов водой, речь шла о тоннах жидкости! Постоянно искали выход, обсуждали способы откачки, — вспоминает Есин.
Однако не только строители участвовали в благоустройстве здания, к мелким работам привлекали и студентов. Только за первый год через стройплощадку прошло около 1500 студентов.
— Как-то наш курс прямо перед открытием, весной 53-го, отправили на очистку территории. Какими-то работами мы занимались и внутри здания. Конечно, мы там все облазили. Было очень интересно, — вспоминает Азат Галиевич.
Любопытным студентам первым делом хотелось попасть на верхние этажи. Тогда лифты еще не работали, и ребята пешком поднимались до башни. По их словам, такое восхождение с маленькими остановками и передышками занимало около часа.
Изначально вход в здание ничем и никем не ограничивался — только через несколько лет после открытия появилась охрана. Москвичи этим пользовались и приходили туда просто полюбоваться видами города. Ведь фактически это был первый небоскреб в Советском Союзе. Его размеры по сравнению со всей остальной Москвой были вавилонскими. Учащиеся даже организовывали мини-экскурсии для друзей и родственников.
— Почти сразу после открытия я привел туда жену и сына. Семья была в восторге, ведь они одними из первых увидели интерьеры, вид с верхнего этажа. Главный вход нам напомнил Кремлевский дворец, вестибюль первого этажа — какую-то из старых веток метро. Он производил немного давящее ощущение. Красные гранитные колонны откликались эхом «Площади Революции», «Красных Ворот». В фойе — барельефы, памятники ученым. Это ведь целая энциклопедия! — рассказывает заслуженный профессор МГУ Есин.
Все детали здания, его коммунально-бытовая структура очень тщательно продумывались. Дом на самом деле представлял собой город в городе. Внутри было абсолютно все: магазины, кинотеатры, почтовые отделения, столовые, поликлиники, детские сады. Оттуда можно было не выходить годами. Особое место отводилось жилью для студентов и преподавателей.
Комнаты для учащихся были оборудованы всем необходимым. Там уже стоял столик, кровать, шкаф и умывальник. Предполагалось, что жилье предназначалось для одного человека. Сначала так и было, но потом студентов уплотнили, в такой квартирке жили по двое-трое. Однако даже среди этого коммунального эдема кто-то срывал райские плоды с удобствами.
— Все ребята хотели жить во флигелях у основания башни. В этих пристройках был выход на крышу общежитий. Там можно было играть в футбол и настольный теннис. Но везло далеко не всем. Зампроректора по общагам, конечно, распределял места по своему усмотрению, — улыбаясь, говорит Азат Ибрагимов.
Однако у тех, кто жил на первом этаже, были свои преимущества. Когда у входа уже посадили охрану, предприимчивые студенты впускали гостей через окно, подставив стул.
Для квартир преподавательского состава предназначались крайние башни. Апартаменты были предметом всеобщей зависти. Высокие потолки, огромные комнаты и холл. Все жилье обставлялось деревянной мебелью — предел мечтаний, европейский уровень.
— Квартиры давали только преподавателям с учеными степенями. Обычно профессорской семье вручали ключи от 3—4-комнатных апартаментов с высокими потолками, огромным холлом и мебелью. Многие завидовали, — говорит Есин.
Правда, со временем жильцов небоскреба стали уплотнять. Так, один из профессоров вдвоем со своей женой изначально жили в 4-комнатной квартире, через десять лет им предложили 2-комнатную. Нужно было освобождать место для новых семей ученых.
Водку чайниками
Кто только не учился в главном корпусе МГУ на протяжении этих 58 лет! Известные политические деятели, ученые, журналисты. Их судьбы плотным кольцом опоясывают историю университета. По словам педагогов, студенчество в то время было старше и мотивированнее, чем сегодня. Ребята прошли войну, у многих были семьи, опыт за плечами, собственные взгляды и установки. Они хотели заниматься наукой и были уверены в своем выборе.
— Многие ходили в форме, только демобилизовались. Китель был основной одеждой еще довольно долгий период. Этим бывшим солдатам было по 25–26 лет, совершенно взрослые люди. Они многое знали, были хорошо подготовлены. Ребята учились по призванию, — рассказывает Борис Есин. — Но были и те, кто только вышел из школы. Старшие смотрели за младшими. Была не жесткая, но все же иерархия.
Тогда среди студентов преобладали мальчики. Безусловно, их было много на естественных факультетах. Но и по современным меркам чисто женские гуманитарные специальности, вроде журналистики, тоже пользовались популярностью у парней. Так, в 50-е годы журфак на 70% состоял из представителей сильного пола.
— Стоит сказать, что в то время на учебу вне конкурса мы принимали строителей университета. Таких ребят было довольно много, учились они в основном хорошо, — говорит Засурский.
По его словам, все приходившие учиться молодые ребята очень хотели заниматься наукой. Поэтому многие оставались после окончания вуза или поступали в аспирантуру. Немаловажным стимулом были выдаваемые квартиры и хорошее на тот момент жалованье. Тогда заведующий кафедрой получал 600 рублей, что примерно равнялось 600 долларам.
В вузе учились не только русскоязычные студенты, но и иностранцы. Как говорит Ясен Николаевич, почти все из них стали видными учеными.
— Тогда у нас бурлила очень яркая интернациональная жизнь. Венгры, поляки, албанцы, румыны, монголы, китайцы, французы. Они устраивали вечера национальных блюд, приглашали нас. На одном из таких вечеров мы пересеклись с Владимиром Познером, студентом биолого-почвенного факультета, — добавляет Ибрагимов.
По рассказам Азата Галиевича, тогда Владимир Владимирович, эмигрант из США, имеющий парижские корни, еще плохо знал русский язык и поэтому, когда в вуз приехали французы, сразу потянулся к ним.
— Мы с ним лично не знакомы. Но я вот все думаю, мы с ним все-таки пересечемся, я покажу ему фотографию, где мы запечатлены вместе на одной из посиделок. Вспомнит, интересно?! — улыбаясь, сам себя спрашивает Ибрагимов.
По его словам, русскоязычные студенты очень хорошо общались с иностранными. Тогда информации было мало, а здесь перед тобой целые живые страноведческие энциклопедии. Отчасти из-за этого многие из тех ребят продолжают близко общаться на протяжении всех этих лет. Поэтому в целом прослеживалось не явное, но все-таки смешивание культурных традиций.
Как вспоминают преподаватели, монголы очень легко приобщались к алкоголю. Они покупали несколько бутылок водки и все выливали в один железный чайник. Делали они это не из-за конспирации. Говорили, что просто удобно. Русские ребята удивлялись и смеялись над новоприобретенными привычками иностранных друзей.
Правдивая выдумка
Каких только таинственных историй не рассказывали студенты друг другу про 36-этажный небоскреб! Однако, как вспоминают старожилы, все эти легенды появились после перестройки, в 90-е годы, в 50-е о них никто ничего не знал. Тем не менее какие-то слухи ходили среди людей и в то время. Многие из них были основаны на реальных фактах. Теперь довольно сложно отделить выдумку от правды.
Не было секретом, что Сталин любил работать по ночам. Он довольно часто наблюдал за возведением высотки, приезжая на Ленинские горы в темное время суток. В последний день грандиозной стройки руководитель страны тоже решил на нее заехать. Целый день здание готовили к приезду, убирали, выносили мусор, но не дождались. Сталин приехал на объект в полночь, когда на месте были только сторожа.
В народ проникали и другие интересные истории. Как рассказывает бывший студент, ныне известный фотограф Алексей Жигайлов, в то время он работал в бригаде метростроя. Неожиданно у них появился новый рабочий.
— Как-то в разговоре он проболтался, что работал в другом спецметрострое. Эта ветка залегает на глубине 500 метров и проходит по точкам политически важных объектов: дача Сталина, Кремль, аэропорт «Внуково» и другие. Он рассказал и про специальный центр для спасения элиты на случай ядерного нападения. Упомянул парень и про другие строения, возведенные на большой глубине, — рассказывает Жигайлов.
Факт строительных работ, проводившихся рядом с университетом, подтверждают и другие студенты. По словам Ибрагимова, недалеко от главного корпуса вдоль Мичуринского проспекта раньше был глухой забор. За ним долго велась какая-то стройка. Как предполагали тогда учащиеся, именно там и проходит «метро-2» прямиком до Кремля.
Не менее популярна история о том, что в подвалах захоронены трупы строителей-зэков. Умирающих при возведении здания или упавших с большой высоты вниз рабочих закапывали там, где они упали, или замуровывали в стены.
— Мы об этом прочитали только в начале 90-х. В наше время про это никто не говорил. Я был в этих подвалах в 50-х. Мы ходили как по минус-вторым, так и минус-третьим этажам. Высокие потолки, грязно, правда, кое-где на полу вода, но обычные подвалы. Надо сказать, что почти везде горел свет. В некоторые помещения мы не могли попасть, двери были закрыты, — говорит Ибрагимов.
Профессора вуза опровергают слухи и о частых случаях самоубийств студентов, выпрыгивающих из окон из-за негативной энергетики, оставшейся после смертей заключенных.
— Был только один такой инцидент. Насколько помню, частота таких случаев возросла позже, лет через двадцать. Но не думаю, что в этом виновато здание. Я, как и многие другие, никогда не чувствовал негативную энергетику, исходящую от него, — высказывает свое мнение Ибрагимов.
Вспомнили бывшие студенты слух о том, как во время строительства один из заключенных хотел сбежать и, чтобы спуститься с верхних этажей, сконструировал себе из подручных материалов нечто похожее на парашют. Спрыгнув вниз, он не разбился, но его схватили. Однако Сталин оценил его изобретательность и отпустил несчастного на свободу. Надо сказать, что по разным версиям количество беглецов варьируется в зависимости от высоты полета. Чем выше этаж, тем меньше их оставалось.
Байки ходят и о том, что здание строили исключительно военнопленные немцы. На самом деле в масштабных работах участвовали и обычные ребята. Некоторые потом, проявив себя, зачислялись в МГУ без экзаменов.
Что касается фундамента здания, то тут придумана целая сага. Высотку построили на том месте, где планировали построить храм в честь воинов Отечественной войны 1812 года. (Что, кстати, правда.) Но тогда от этой идеи отказались якобы по причине слабого грунта. Поэтому строителям пришлось вырыть котлован, залить жидкий азот и поставить холодильники. Эта зона имеет статус суперсекретной, поскольку, если рефрижераторы выйдут из строя, то здание «поплывет».
На самом деле геологические условия были действительно особенными. На этой территории на глубине 120 метров залегает скала. Поэтому инженеры спроектировали оригинальную конструкцию фундамента, представляющую собой толстую железную коробку. Туда уже и залили бетон.
Не так широко известен факт того, что в высотке на девятом этаже в кабинете ректора находятся четыре колонны из старого храма Христа Спасителя. Они сохранились на складах НКВД и во время строительства, по личному распоряжению Лаврентия Берия, их использовали, вставив в общий интерьер. А когда храм восстанавливали, подлинники решили оставить в главном здании МГУ.
Ольга Рахимджанова
