Перед Новым годом услышала я нечаянно странный разговор родителей. Мама растерянно говорила отцу:
— Лена хочет куклу у Деда Мороза попросить…
Отец промолчал.
— А вчера в магазине услышала слово «беременность» — вопрос задала…
Отец раздражённо:
— Ты заварила кашу, ты и…
— Объяснить?! В её-то возрасте… Как?!
Отец не ответил.
Чувствовалось, что мама была
Куклу я получила. Она закрывала глаза и говорила «
Кто же знал, что это будет последний спектакль Деда Мороза?!
В первом подъезде на третьем этаже жила семья из круга близких друзей моих родителей. Удивительная семья! Всем на загляденье!
Наши квартиры соединяла дверь рядом с ванной комнатой — неприметная и без ручки. Обычно Новый год встречали у нас. Под утро глава соседствующего семейства порывался вышибить дверь хмельной головой…
— Бррр… Через двор идти! Мороз!
Ежегодно 31 декабря он в костюме Деда Мороза и с гримом на лице брал в руки посох, за плечо — мешок и обходил квартиры дома. За ним гуськом шли стар и млад.
Старики — что дети малые! Сколько лет за Дедом Морозом ходят и удивляются: как ему удаётся угадывать желание каждого ребёнка?
После обычной преамбулы, выслушав стишок или песенку — кроме меня никто не танцевал, загадав загадку (строго по возрасту), Дед Мороз спрашивал дитя или дитятко:
— Какой подарок достать тебе из волшебного мешка?
Малыш или отрок-девица, ещё не распрощавшиеся со сказочным царством, дрожащим от волнения голосом робко или громко произносили… Наступала тишина. Дед Мороз, не снимая шапки, почёсывал красной варежкой затылок, кряхтел, задавал уточняющие вопросы…
— Какого цвета хочешь? Большую или маленькую?
Доведя публику до изнеможения, он украдкой заглядывал в волшебный мешок, подпрыгивал до потолка — высоко был потолок — и извлекал желаемое: точь-
—
Тайну хранили родители… Они загодя водили своих отпрысков по магазинам, выясняя, что им нестерпимо хочется, и, вздыхая, говорили:
— Нет, это дорого! Выбери другую игрушку…
И покупали обе: «другую» — отдавали ребёнку, а «дорогую» — припрятывали для предновогоднего спектакля.
Мороз готовил волшебный мешок необъятного размера с такой тщательностью, ответственностью и волнением, как парашютист — свой парашют перед первым прыжком.
У Мороза были жена, дочь и сын. Дочь старше меня, сын младше — в памяти не остался. В разгар дружбы наших родителей глава семьи часто по воскресеньям звал меня в гости. Постучит в незаметную дверь и кричит:
— Елена! Приглашаю в игорный дом пироги есть!
Я бегом вприпрыжку…
С начальственной внешностью и гордой посадкой головы, высокий, красивый, с пышной шевелюрой, с большими выразительными глазами, он в будни и праздники оставался самим собой — неиссякаемым озорным выдумщиком; в компании и станцует, и споёт, и под гитару семиструнную стихами Есенина до слёз доведёт.
В квартире во всех комнатах и коридорах — детские, как столы на ножках, игры, игры, игры… На стенках — тир и мини-баскетбол. Он часто ездил в командировки в Москву, привозил новые и шутил:
— «Детский мир» не весь скупил, но постараюсь…
Начинаем с подвижных: футбол, хоккей, бильярд. Когда умаемся, садимся за лото, домино, карты… Дальше «дурака» с «акулькой» не продвинулись.
Пироги поедали на ходу и запивали компотом: на кухне стояла большая кастрюля, в ней плавал половник. На подносе — стаканы. Тёплые пироги — в духовке.
Следующей шутки я не понимала:
— Поели-попили?! Пошли в игорный дом — надо деньги зарабатывать!
И опять играть… Выигрыш — медяки себе на мороженое брали. Мне везло! Его дочь меня просветила:
— Кому в игре везёт, тому в любви не повезёт!
Я смотрела на её отца — он мне очень нравился! Худенькую болезненную жену на руках носил! Все в доме видели, как искренне он её любил! Слышала завистливое: «
Я долго разглядывала себя в зеркало: на кого похожа? Сама на себя!
— Это к чему? — спросила маму.
— Ты в рубашке родилась: и любовь и счастье тебя стороной не обойдут.
— А красота?
— Из первого десятка тебя не выкинешь! — улыбнулась мама, у которой так редко появлялась улыбка на лице.
Я ей поверила.
Пианино дочери Мороз первым купил — мой отец впервые вторым оказался.
Дочь наряжал, как жену. За это матери трёх подъездов его осуждали: «Рано для девочки такие наряды шить, да во взрослых ателье!» Наверное, правы бывают и чужие матери…
Окончила дочь десятилетку, в институт не поступила и выскочила замуж по страстной любви за молодого лейтенанта. Статного, красивого — глаз не оторвёшь! Пока они жениховались, отца невесты ураган страсти унёс! Даже на свадьбе у дочери не был! Два внука один за другим на свет появились — от молодого деда нет весточки…
Вскоре и мужа дочери ураган страсти унёс. А уж как она, бедняжка, его любила! Как за него боролась! Ничего не помогло… Болезненная мама умерла в сорок три года. Дочь к тому времени не на отца, а на неё стала похожа. Спина согнулась, худющая, как старуха. И
Лет через двадцать с гаком под Новый год я вспомнила Деда Мороза и высказала маме своё возмущённое недоумение. И услышала… Сначала анекдот.
За два года до «урагана» в секретариат директора предприятия приходит телеграмма: «Встречайте… Поезд… Вагон… Инженер Буланова». Два года «встречал» высококвалифицированный итээровский персонал мощного предприятия инженера Буланову улыбками — она надменно не замечала их. Ещё бы! Выпускница Бауманки! Ей и в голову не приходило, что она не первая и не последняя — много здесь инженеров-бауманцев, да ещё с красными дипломами!
Внешность? Внешность… Вроде как всё при ней, но… не женственная.
Срок истёк, она Морозу заявление через секретаря передаёт: увольняюсь и уезжаю в Москву. Начальник оторопь свою скрыл, а отпускать перспективного инженера не собирался. Назначил время для встречи — она не явилась. Тогда он сам к ней в общежитие заявился. Она от неожиданности и выпалила истинную причину:
— Два года люблю вас! Не могу… Подпишите.
И увидел он слёзы женской любви.
Я не знала, что перед отъездом он приходил к маме на голубой диван. Многое она на себя взяла: и деньги передавала, будто от родственников, и похороны жены организовала, и внуков в ясли устраивала — ходила-проверяла, и зубы дочери в порядок привела у нашего врача — «золотые руки»…
Долго помощь семье Мороза через маму продолжалась — до нашего переезда в Москву. Мама заранее нашла в городе надёжный «голубой диван» и ему заботу передоверила.
Дед Мороз — волшебник из моего детства — на мой зов предстал передо мной в конце сентября в новомодном кафе-стекляшке «Пиво. Соки. Воды» с авоськой в руке, наполненной бутылками минеральных вод.
— Елена! Ты ли это?! Елена Прекрасная!!!
Яблочный сок пролился на прекрасный новый костюм.
Мы стояли у круглого мраморного столика и молча разглядывали друг друга… Я изучала его внешность и невольно проводила сравнения. Он читал мои мысли, на моём лице написанные, и ждал… подведения итогов.
— Не робей, Елена! Говори…
— Не скажу.
Достал носовой платок, ловким ударом о мрамор открыл одну из бутылок минералки и начал смывать яблочный сок с шерстяного костюма. Отойдя в сторонку, окинул меня оценивающим взглядом и, как Дед Мороз без варежки, в раздумье почесал затылок, покряхтел… Мы рассмеялись, обнялись и расплакались, вспоминая его былое…
Вышли на Садовое кольцо. Тем же платком по очереди вытирали глаза. В троллейбусе я встала у заднего стекла, смотрела, как он
Дед Мороз был высок и строен. Серебряные нити седины в пышной шевелюре придали ранее несвойственные ему мудрость и благородство. Выразительные глаза за ширмой неизрасходованного озорства прятали неизбывную тоску. Что же потрясло меня и заставило сказать «Не скажу»? Исчезла без следа его «начальственная внешность». И не стало Деда Мороза.
Костюм был старомоден и неопрятен. Одна пуговица потерялась… не сегодня и не вчера. «Он — пенсионер!» — осенило меня. И тут же сердце «услужливо» подсказало: наверняка перспективный инженер Буланова приобрела начальственную внешность, а женственности не хватило…
— …Ребёнка она не родила, — подвела итог мама, выслушав мой рассказ. — Мне не хотелось разочаровывать тебя — ты его так любила!
— Я восхищалась им.
Костюм — не от Мамзель, не из «Дома моделей», а из спецателье. Автор и модель — Елена Назарова.
Светлый беж в сочетании с нутрией. На голове — берет а la почти «Гаврош»: с меховым узким ободком и небольшим козырьком и с большим креном на одно ушко. Поверх удлинённого платья на шёлковой подкладке с крохотной полоской меха у горла и широкими манжетами на узких рукавах, которые создавали не только видимость муфты, а услужливо согревали сомкнутые руки, так же как и «Гаврош» голову, — берет с мехом внутри, натянутый на уши, превращал французское a la в русскую шапку, надевался жакет-полупальто — безрукавка на меху — у неё узким меховым ободком обрамлялись края у плеч.
В тон бежу — замшевые туфли и сумочка.
Елена была прекрасна. Её сопровождали глаза… зрителей, как модель на подиуме. С детства привыкшая к такому сопровождению, она ни на кого не обращала внимания. Только лишь… в «классики» у подъезда уже не играла — не прыгала — повзрослела маленькая Леночка. Из троллейбуса вышла молодой женщиной — в удлинённом нутриевом жакете. Напрасны были старания Деда Мороза и его носового платка не первой свежести — им Леночка продолжала промокать слёзы… Оплакивала она свою несуразную, неразумную жизнь.
Елена Мазур
