Дети с особенностями развития часто оказываются в изоляции, а их родителям становится еще труднее разобраться в изначально сложных вопросах, касающихся, например, полового воспитания. «Теории и практики» поговорили об инклюзивном образовании и сексуальном просвещении с преподавателями Университета Нью-Мексико: директором кафедры неврологии клиники Кристофером Калдером и профессором кафедры эрготерапии Мэрибет Баркоси.
— Один из стереотипов о людях с особенностями развития — мнение, что они могут найти себе пару только внутри своего сообщества. Как можно изменить подобные представления и чья это задача?
Кристофер: Во-первых, всегда нужно помнить, что все люди разные, одинаковых людей не существует в принципе. Мы все строим отношения с людьми, которые в чем-то на нас не похожи. Например, моя жена любит искусство, а мне больше нравится на лыжах кататься. Важно то, как вы сочетаете эти различия в ваших отношениях.
Мэрибет: Думаю, единственный способ избавиться от стереотипов — это позволить людям общаться друг с другом. Когда вы знакомитесь с людьми с нарушениями развития, это ломает барьеры, вам проще принять мысль о том, что все мы отличаемся друг от друга. Мне кажется, лучше всего в этом случае помогает инклюзивное образование, когда дети в школе могут учиться и дружить со сверстниками, у которых очень разный уровень возможностей. Это гораздо лучше, чем когда определенная группа искусственно отделена по какому-то признаку. Если люди вместе учатся, ходят в церковь или на вечеринки, то предрассудки исчезают.
— Уроки полового воспитания — тема, которая до сих пор вызывает дискуссии в России. А как они организованы в США?
Мэрибет: У нас этот предмет называется «уроки здоровья», и в него входит не только половое воспитание, но и множество других тем, о которых детям полезно знать. Например, им рассказывают о питании, сне, важности физических упражнений.
Кристофер: Нельзя сказать, что в США существует какой-то единый подход к вопросу полового воспитания, в разных местах ситуация может очень отличаться. Например, в сельской местности этому предсказуемо уделяется меньше внимания, а в мегаполисах — больше. И, конечно, в каких-то частных религиозных школах про эти вещи могут вообще не говорить или упоминать их в негативном контексте. Так что тут все гораздо менее однозначно, чем, возможно, кажется людям, которые не живут в Америке.
Мэрибет: При этом надо надеяться, что все не заканчивается на уровне школы, что дома родители с детьми тоже разговаривают на подобные темы. Существует такое ошибочное представление, что половое воспитание — это обязательно значит, что детей прямо на уроках призывают к сексуальной активности. Но на самом деле в школах часто подобные темы рассматриваются именно с точки зрения биологии, сюда не примешивается мораль (и это, мне кажется, правильно). А семья уже может устанавливать какие-то нравственные ориентиры, и тут важно, чтобы родители были хорошо информированы, знали, на каких ресурсах они могут найти достоверные и доступные данные, чтобы им не приходилось что-то додумывать.
— Как нужно адаптировать программу по половому воспитанию, если в классе есть ребенок с особенностями развития?
Мэрибет: Тут надо ориентироваться на конкретных детей, ведь, например, методы работы с ребенком с расстройствами аутистического спектра (РАС) сильно отличаются от способов подачи материала детям с синдромом Дауна. Поэтому важно иметь доступ к необходимым ресурсам, использовать методы с доказанной эффективностью, сотрудничать со специалистами, которые занимаются такими детьми, и выбирать оптимальный подход. Например, мы знаем, что дети с интеллектуальными нарушениями лучше всего усваивают информацию, если одна и та же мысль подается в разных формах: визуальной, звуковой, тактильной. А если говорить конкретно о детях с РАС, то им проще всего запоминать именно увиденное, поэтому в их обучении стоит делать упор на визуальную поддержку. И, конечно, нужно очень много раз повторять один и тот же материал. И нельзя забывать, что дома с детьми тоже нужно заниматься, это непрекращающийся процесс. Прекрасно, если школа рассылает родителям какие-то дополнительные материалы и ссылки.
— Некоторые родители говорят, что половое воспитание детей с нарушениями нужно начинать еще в раннем детстве; другие настаивают на том, чтобы подождать, пока у ребенка не появятся вопросы; кто-то и вовсе считает этот вопрос неактуальным. С вашей точки зрения, когда надо этим заниматься?
Мэрибет: Думаю, тут полезно будет посмотреть ресурсы Американской академии педиатрии, потому что там как раз есть рекомендации на тему того, какую информацию в каком возрасте давать. Например, маленьким детям нужно рассказывать про строение тела, про то, чем мужчины отличаются от женщин и так далее. Половое воспитание ведь не подразумевает, что с детьми обсуждается исключительно секс. Конечно, чем старше они становятся, тем больше мы им можем рассказать. Также желательно пораньше поговорить с ребенком на тему того, какой контакт с окружающими считается допустимым, а какой нет (например, мы можем обнимать членов семьи или друзей, но долгие объятия с обычными знакомыми неуместны). И мне кажется, что ни в коем случае не надо ждать, пока ребенок начнет задавать вопросы, потому что он просто не будет знать, о чем спрашивать.
Кристофер: И молчать вечно тоже нельзя, потому что это просто подвергает ребенка риску. Допустим, вы что-то скрываете от детей, а потом оказывается, что ваша дочь беременна или у сына заболевание, которое передается половым путем. Лучше пусть они обо всем узнают от вас, чем из интернета или от одноклассников, которые сами, возможно, не до конца разобрались, что к чему.
Мэрибет: Когда росли мои дети, я нашла подходящую серию книг, в которой были рекомендации о том, как и в каком возрасте разговаривать на такие темы. Я не полностью придерживалась этих советов, но они все равно очень мне пригодились: мне не пришлось изобретать колесо, потому что кто-то до меня нашел хороший способ все объяснить. И, наверное, стоит еще упомянуть о том, что у нас верующая семья, но, с моей точки зрения, религию можно спокойно сочетать с половым воспитанием. При этом в Америке родители имеют право отказаться от «уроков здоровья» в школе, если не считают, что для их ребенка это приемлемо.
— В половом воспитании есть определенные темы (например, касающиеся порнографии или мастурбации), которые родителям затрагивать неловко. Какая тут наиболее приемлемая модель поведения?
Кристофер: Думаю, каждый случай индивидуален, все зависит от того, какой ребенок, какого он возраста и уровня развития, какие родители, как они относятся к религии, и главное — какие риски вовлечены. Например, о каких-то темах просто нельзя молчать (например, о тех же приемлемых и неприемлемых прикосновениях), потому что иначе неведением детей могут воспользоваться и они могут стать жертвами насилия. Но единого ответа, тут, конечно, не будет. Я бы дал родителям такой совет: постарайтесь обеспечить своим детям безопасную жизнь, но при этом не ограничивайте их больше, чем необходимо.
Мэрибет: Я знаю случаи, когда дети ищут ответы на всякие щекотливые вопросы в интернете именно потому, что близкие с ними на такие темы не разговаривают, а им самим неудобно спросить. И, на самом деле, в стеснении нет ничего плохого, но интернет — это не самое безопасное место для поиска объяснений. Поэтому лучше всего для родителей быть откровенными.
Меня особенно беспокоит то, насколько доступной с развитием технологий становится порнография. При этом надо понимать, что вне зависимости от того, чему мы учим детей, что мы им запрещаем или разрешаем, некоторые из них все равно будут смотреть порно. Но мы, по крайней мере, можем объяснить, что фильмы для взрослых не отражают реальность, в них не показываются нормальные, здоровые отношения, это не должно быть ролевой моделью.
— Родители взрослых детей с особенностями развития часто говорят, что попадают в сложное положение: они должны помогать своему ребенку и заботиться о нем, но при этом он хочет быть автономным и принимать какие-то решения самостоятельно. Как тут достичь баланса?
Кристофер: Несколько лет назад телеканал HBO выпустил документальный фильм «Моника и Дэвид» о молодых ребятах с синдромом Дауна, которые влюбляются и женятся. Много внимания в этом кино уделяется их отношениям с родными. И там есть сцена, в которой мама Моники говорит, что в попытке защитить своих детей мы часто ограничиваем их. Мне кажется, она пришла к этой мысли уже в процессе съемок, она увидела, что слишком сильно опекала Монику, что ее дочь гораздо более самостоятельна, чем она думала. Но тут опять же важно понимать, где границы возможностей вашего ребенка.
Мэрибет: Каждому человеку нужно личное пространство. Если вы пытаетесь контролировать абсолютно все в жизни ребенка, то из этого ничего не выйдет: он все равно найдет способ проявить самостоятельность. Поэтому мне кажется, что более разумно установить какие-то правила. Например, у моего сына была серьезная черепно-мозговая травма, и психологи в больнице предупредили нас о том, что нам нужно ограничивать его в использовании телефона, потому что у него, скорее всего, появится желание смотреть порнографию. И мы с ним договорились, что, когда он идет в свою комнату, он оставляет телефон на тумбочке у входа. Таким образом, у него было личное время — но без телефона, и возможность пользоваться гаджетами — но не в одиночестве. Мы смогли дать ему определенную свободу и не допустить, чтобы это ему навредило.
— Как, с вашей точки зрения, инклюзивное образование влияет на самооценку ребенка с особенностями? Например, в школах часто говорят о том, как важно, чтобы у человека была семья и дети, но ведь это не всегда возможно для людей с нарушениями развития.
Кристофер: Стоит помнить, что семью не заводят не только некоторые люди с нарушениями развития, но и довольно большой процент людей без каких-либо особенностей вообще. Поэтому можно говорить о том, что нормы в этом вопросе не существует вовсе.
Мэрибет: Дети с нарушениями развития, которые учатся в инклюзивных школах, видят, что во многом они очень похожи на своих одноклассников. Конечно, есть и какие-то физические различия, и ребенок не может не задумываться о том, как это скажется на его будущем, сможет ли он завести семью. Но в целом он будет чувствовать себя гораздо свободнее и ставить перед собой меньше ограничений, чем если у него не будет этого общения со сверстниками с различным уровнем возможностей. Опять же, тут все индивидуально, но мне кажется, что у детей должно быть право решать самостоятельно, где им комфортнее. В любом случае, если ребенку не дать хотя бы шанса быть настолько нормальным, насколько возможно, это навредит ему гораздо больше, чем даже риск причинить ему боль.
Источник: theoryandpractice.ru
Ксения Донская
