В чем удобнее всего грабить Британский музей

Еще вчера в мировой анимации был единственный коронованный 29-ю «Оскарами» король Уолт Дисней. Созданное им королевство — студия творила ленты, волшебно превращавшиеся в классику. Сегодня мультипликационное божество с небес наблюдает за стремительным взлетом новых ангелов анимации. Живут себе они тихо-скромно в небольшом портовом Бристоле в паре часов езды от лондонского вокзала Паддингтон. А их краснокирпичная студия «Аардман Анимэйшн», обосновавшаяся в бывшем пакхаузе, превратила портовый город в столицу современной мультипликации.

Здесь режиссер Ник Парк вылепил свои пластилиновые шедевры. Прежде всего трилогию похождений славной парочки: истинного джентльмена Мистера Уоллеса в зеленом вязаном жилете и алом галстуке, а также Пса Громита — мудрейшего, технически продвинутого дворецкого. Мир внимательнейшим образом изучил триптих: «Большая прогулка» (или «Великий выходной»), «Неправильные штаны», «Бритье наголо», немедленно признав в героях старых добрых знакомых. И уже в родственные объятия радушных зрителей пал полнометражный фильм «Проклятие кролика-оборотня». Теперь уж точно все на свете знают, что лучший сыр (кто не в курсе — это сорт «Уэнсдейл») следует доставать на Луне; Британский музей удобнее всего грабить в техноштанах; и если английская леди влюбляется в пекаря… значит, она его съест! Английский абсурд в равных долях с английской церемониальной традиционностью, приперченные фирменным сарказмом… Похоже, сага о горьковато-сладкой парочке стала для Британии имиджевым знаком, приближаясь к «чисто английским» эмблемам: битлы — чай — убийство.

И вот они, основатели «чисто английской» студии, — режиссер Питер Лорд и продюсер Дэвид Спрокстон. Питер и Дэвид дружат со школьной скамьи. Охотно вспоминают ту самую любительскую камеру, которую отец-телевизионщик купил старшекласснику Дэвиду. Их опытной работой про господина Аардмана и его злоключения заинтересовался канал Би-би-си. Так, имя персонажа, принесшего первый успех, перекочевало в название студии, основанной в 1976 году. Когда же к «друзьям по счастью одушевлять неодушевленные предметы» присоединился Ник Парк, марка «Аардман» прославилась на весь добрый мир.

Впрочем, рисованная анимация быстро прискучила студийцам. Вот тогда-то сыскался спасительный материал — пластилин, «божественная глина», из которой работящие демиурги и слепили целую вселенную. Вроде бы сильно смахивающую на нашу голубую планету, но более пластичную и очень теплую.

Впрочем, и телевизионная выучка даром не пропала. В конце 70-х по заказу Би-би-си они делают короткометражки, отдаленно напоминающие телевизионные программы. В их «Оживших беседах» вылепленные персонажи говорили прямо в камеру голосами подлинных людей. Один за другим возникали мультфильмы «В беспомощном состоянии» и «Признания девушки из фойе», «Ранняя пташка», «На испытании». Условная пластика, гуттаперчивая мимика — и реальные беды, проблемы людей и животных. Именно в этом цикле родился еще один из знаменитейших героев — Мерф.

Кульминацией проекта оказался «Комфорт живых существ» Ника Парка. Крупные планы держались на монологах пластилиновых зверей (напыщенный павлин, белый медведь, лев, горилла, черепаха), при этом на звуковой дорожке были записаны реальные интервью с обитателями домов престарелых, общественных больниц, приютов для бедных. Рискованная «антропоморфия» поначалу шокировала, но с первых минут и приковывала зрителя к экрану: трогала, взывая к не дежурному сочувствию. С помощью «Комфорта»… аардмановцы заработали «Оскар» и известность за пределами островного государства.

В начале нашего разговора спрашиваю Питера Лорда и Дэвида Спрокстона о том, как возникла идея сосуществования в одном персонаже условного изображения и реального звука.

Питер Лорд. Идею нам подал продюсер Хэлдон Томас. Мы решили: будем использовать нашу безграничную фантазию как аккомпанемент прозаическому саундтреку. Первый фильм назвали Down and Out. Мы это осуществили, сами еще не решив: хороша идея или нет? Только посмотрев фильм вместе с аудиторией, увидели, что он производит чрезвычайно сильное, непредсказуемое впечатление. Каким-то загадочным образом из полифонии реалистичного звука и условной картинки складывается многослойная многокрасочная драма.

Дэвид Спрокстон. Два-три года мы разрабатывали эту «золотую жилу». Делали любопытные фильмы на проблемные темы: наркотики, насилие, неправильное обращение с детьми. Поначалу для такого актуального разговора анимационными средствами у нас не было опыта. Постепенно персонажи стали узнаваемыми.

Например, мы проинтервьюировали владельца книжного магазина, который делал ставки на скачках. Каким колоритным персонажем он нам показался! На экране же все оказалось невообразимо скучным. И мы отказались от этого неординарного героя. А в доме престарелых — напротив, люди просто рассказывали прозаические вещи, истории молодости, вспоминали прошлое. Мы думали: «Ну кому это интересно?» Отложили записи в шкаф. Но после двух-трех фильмов решили: «Может, вернуться к нашим старикам? Придумаем им фантазийный облик, показав не жалкими — совершенно иными». Ведь за словами есть еще что-то… Это попытка продраться через рутину будничных текстов к человеку, его размышлениям, чувствам, утраченному прошлому, до сих пор стучащему в изношенном сердце.

— Что может пластилин? Где пределы его возможностей?

Лорд. Пластилин, он разный. Нежный и грубый. Чувственный и тупой. Конечно же, он не все «умеет». Надо понимать ограничения материала. Хотя порой именно эти ограничения будоражат фантазию. Вообще, только в теории у ваших идей нет препятствий. Работая с пластилином, понимаешь и его примитивность…

Спрокстон. Смотрите. (Берет в руки сероватую массу.) Обычный пластилин не имеет необходимого цветового разнообразия. Менее скучен американский мягкий материал. У него отличные качества. В нем есть цвета и сотни оттенков, необходимых художнику. К тому же он очень эластичен. Из него легче «наминать» рефлексии.

— В последние годы вы успешно работали в трехмерной компьютерной технологии. Сейчас возвращаетесь к старому доброму пластилину. Значит, для вас этот материал более, так сказать, человеческий?

Спрокстон. В наших ранних фильмах мы делали головы персонажей из пластилина. Но анимационные модели в своем подавляющем большинстве — сложные конструкции. Большинство из них конструируется из латекса или силикона. К тому же необходима специальная механика в головах, позволяющая перемещать детали вверх-вниз, оживлять мимику. Существует серия сменных голов для разных эмоций, реакций, планов. Порой число моделей доходит до сотни.

Лорд. Сейчас покажу. (Берет кусок пластилина и за минуту лепит человечка.) Вы постоянно меняете куклу. (Сгибает голову, подтягивает колени, превращая фигурку в эмбрион.) Вроде бы едва заметно… Но — ломаете и восстанавливаете персонаж, одушевляете, меняя не только форму — настроение, сущность. Эти «пластические метаморфозы» — сложный и кропотливый процесс. Цель? «Родить» внутренне подвижного живого персонажа. Компьютерная анимация у нас прилично получается. Но мы считаем, что именно пластилиновая технология не только всегда модная, но и более долговечная. Мы предложили сотрудничество американской студии. Они отреагировали с энтузиазмом. Сегодня и они понимают, что традиционная анимация обладает невероятной притягательностью. Цифровому конвейеру они предпочитают живое «рукотворение».

— Работая с крупнейшими заокеанскими мультстудиями, вы ощутили разницу в европейском и американском подходе к анимации?

Спрокстон. Разница — в различных способах повествования. Разница — в конечной цели. Я согласен с Ником Парком, заметившим: «Для меня удовольствие делать фильм вдвое короче для Би-би-си, чем для американцев. Не надо все время иметь в виду маленького ребенка из далекого американского пригорода». Живя здесь, нам сложно учитывать реалии американского рынка, его запросы. К тому же у нас иное культурное восприятие. Думаю, что на Dreamworks так и не поняли сути и концепции «Уоллеса и Громита». В традициях правильной голливудской истории — в результате ты обязательно должен что-то усвоить, понять, выучить… Персонаж обязан меняться, так сказать, закаливаться в битвах. Это стало камнем преткновения в работе над «Проклятием Кролика-оборотня». Мы им сказали: «О`кей, но Уоллес никогда ничего не усваивает»… Это был шок для них. Такой подлости от нас они не ожидали. Вы же смотрите их фильмы — там другое повествование. Не обязательно глуповатое, но сфокусированное на семейных отношениях, патриархальных ценностях. Мы бежим от стереотипов. Но в нюансах, во взаимоотношениях между героями — все схоже.

— Почему вы ушли с Dreamworks к Sony?

Спрокстон. В Dremworks прошла реорганизация. Частная компания стала открытой акционерной. По американским законам об открытых акционерных обществах необходимо дотошно все указывать-контролировать. Они стали скрупулезны до тошнотворной мелочности. Приходилось отчитываться за каждый микроскопический шаг в сторону. Случилось вот что: кино подчинили бизнес-плану.

Лорд. Да ладно, если честно… Они просто больше не хотели делать кино подобного рода.

Спрокстон. Они все время восклицали: «Мы теряем деньги!» А у Sony — британский руководитель. В Sony мыслят более глобально и свободно. И снимают больше фильмов. Для нас важны пластичные отношения по всем параметрам.

— Уоллес и Громит стали оскароносными мегазвездами. Как они себя ведут? Не диктуют ли свои правила, вынуждая, к примеру, писать на себя сценарии?

Лорд. Ну да, они немного капризны, эти Уоллес и Громит. Дети Ника Парка. Сейчас многие легко их спроектируют и слепят. Но только у Ника есть инстинктивное понимание того, кто в действительности они такие. Открою вам секрет. На самом деле, они весьма простые персонажи («Ник меня ведь не слышит?») И логика того, как они думают, действуют, — уже очевидна. Все в развитии логики их характеров. Правда в том, что они прежде всего инстинктивны, их поступки, реакции взаимосвязаны… Они действительно — пара.

— В студии Юрия Норштейна все стены увешаны фотографиями реальных политиков, писателей, музыкантов. Их черты, ужимки и гримасы он использует в своих картинах. А вы обращаетесь к прототипам?

Спрокстон. В анимации большинство персонажей клишированные. Прежде чем создавать характеры для фильма, мы изучали героев из знаменитых мелодрам, из фильмов-авантюр, ужастиков, экшенов. Популярных журналов и бестселлеров. Наша леди Тоттингтон, в которую влюблен мистер Уоллес, отчасти похожа на актрису Эмму Филдинг.

— Бывало, что зрители в зале восклицали: «Это же копия моего дедушки!»

Спрокстон. Думаю, это цель большинства создателей фильмов: чтобы люди отождествляли себя с персонажами. С Уоллесом и Громитом это случилось. Поэтому их полюбили.

— Этот фильм очень британский. Есть ли различие в его восприятии в Англии и в других странах? Мы же наслышаны об особенностях английского юмора. Какой процент этих «специй» доходит до «внешнего потребителя»?

Лорд. Понятно, что наши фильмы особенно хорошо воспринимаются в Британии, так как отражают культурные нюансы английских традиций. В других странах эти фильмы любят как раз за то, что они подчеркнуто английские. Забавно видеть Англию, экстремально охарактеризованную. Во всем мире публика постоянно смотрит американские картины, поэтому знает и понимает американскую культуру, юмор. Английские фильмы на мировой экран пробиваются реже. Разница между британскими и американскими картинами огромна. На уровне тонких смыслов.

Вот в «Кролике…» проходит «Овощное соревнование». В России это может быть понято?

— В нашей истории было «соцсоревнование».

Лорд. А в Америке свое восприятие. Помню горячее зрительское обсуждение: «Кто эти люди? Почему им так важно вырастить большой овощ?», «Зачем строить фильм на таком абсурдном событии?» Другой возражал: «При чем здесь абсурд? В нашем городке мы регулярно проводим такие соревнования». К примеру, в Бристоле сколько народу выращивают огромные овощи? Не так много. Но абсолютно все здесь понимают иронию над старинной традицией.

— Насколько действительность, политика вторгаются в это внешне патриархальное кино?

Лорд. Когда мы работаем с большой американской аудиторией, это обязательное условие. Но мы стараемся не идти на компромиссы, насколько это возможно. Думаю, компромиссы и есть самое опасное вторжение реальности.

Спрокстон. Нам пришлось изменить финал «Уоллеса и Громита» из-за контекста…В оригинальном финале Леди Тоттингтон выходит замуж за полицейского. Это было и смешно, и страшно. Заокеанские коллеги попросили финал смягчить. Другой пример — «Смывайся». История взаимоотношений аристократической крысы Родди Сент-Джеймс и канализационного бомжа Сида. Мы спорили, как может возникнуть настоящая дружба между крысами разных сословий. Dreamworks требовали от нас подробных обстоятельств и объяснений. Пришлось доделывать семь дополнительных минут.

— Попробую сформулировать основное качество «аардмановских» работ: к древу классической американской диснеевской стилистики привита неповторимая английская актерская школа…

Спрокстон. Да уж, с актерами нам здорово повезло.

Лорд. Анимация и в Британии популярна в основном американская. Есть немного французской, русской, но в основном — заокеанская. «Пиноккио», «Книга джунглей», «Симпсоны» — все Америка. Поэтому и мы иногда обращаемся к американскому стилю, хотя в плане игры стараемся делать наши фильмы отчетливо английскими.

Спрокстон. Если посмотрите на успешные американские хиты, заметите, что основаны они часто на европейских книгах и сюжетах. Взять того же Киплинга… Влияние английской литературы на американскую анимацию огромно.

— Что из российской анимации привлекает ваше внимание?

Лорд. Нас восхитил цикл сказок по Шекспиру, сделанный по заказу английского телеканала вашими художниками. У нас нет культуры создания подобных фильмов. Колоссальным чувством юмора обладает Гарри Бардин. Его «Красная Шапочка энд Серый Волк» — кино сумасшедшее, энергичное и обаятельное. «Моя любовь» Александра Петрова оставила незабываемое эстетическое впечатление. Ну и, конечно, работы Норштейна. Тут каждому аниматору есть чему поучиться…

Лариса Малюкова