В каком лице говорить о проблемах

Возможно, лучшая стратегия для снижения стресса — говорить, писать и выражать себя через искусство не от первого лица. Во всяком случае, психолог и арт-терапевт Кэти Малчиоди считает, что выбор местоимения, которое мы употребляем во внутренних монологах, может существенно сказываться на психологическом состоянии. Ее мнение подкреплено научными данными, дающими терапевтам важную информацию для работы с клиентами через текст и искусство.

Оказывается, разговор с самим собой с «отстраненной» позиции улучшает эмоциональную регуляцию. Почему это происходит?

Разговор от первого лица предполагает использование местоимений «я», «меня», «мой», «мне». Специалисты советуют заменять их на «ты», «он(а)» или даже на собственное имя.

Малчиоди приводит пример позитивного внутреннего разговора, который прокручивает в голове перед выступлением, чтобы снизить страх перед сценой: «Продолжай, Кэти, у тебя все получится. Ты молодчина!» Этот прием давно известен спортсменам и политикам — его используют для того, чтобы повысить работоспособность и укрепить уверенность в себе. Вариации такого типа внутреннего монолога могут быть эффективными и в других ситуациях, особенно связанных с болезненными воспоминаниями или тревожными событиями.

Два недавних исследования демонстрируют, как эта простая стратегия может помочь в саморегуляции и снижении уровня стресса. Первый эксперимент, проведенный в Университете штата Мичиган, доказал: отказ от употребления местоимений «я», «мой» и им подобных зачастую приводит к тому, что люди начинают воспринимать себя как будто со стороны — примерно так, как воспринимают других.

Это помогает им отделиться от неприятных переживаний, создать некоторую психологическую дистанцию, в результате чего эмоции утихают, во всяком случае, это подтверждает задействованная в исследовании технология сканирования мозга.

Другой эксперимент провели в лаборатории эмоций и самоконтроля Мичиганского университета. С помощью функциональной магнитно-резонансной томографии ученые исследовали различия в мозговой активности у участников, размышлявших о своих переживаниях. У испытуемых, которые избегали фраз от первого лица, была менее активна область мозга, связанная с неприятными воспоминаниями, что указывает на лучшую эмоциональную регуляцию.

Таким образом, обе исследовательские группы пришли к выводу, что рассуждения о себе в третьем лице — доступный способ работы с собственными эмоциями.

Кэти Малчиоди задается вопросом: как можно использовать это на практике, например, в арт-терапии? «Переход от «Я»-повествования к рассказу от третьего лица позволяет как детям, так и взрослым более безопасно соприкасаться с неприятными воспоминаниями, — делится она. — Например, я могу попросить ребенка показать мне свое беспокойство с помощью рисунка или глиняной скульптуры. Затем я спрашиваю: если бы это беспокойство могло говорить, что бы оно сказало? Я поощряю ребенка выдерживать с пережитым опытом безопасную дистанцию и избегать «Я»-сообщений.

Точно так же я могу попросить взрослого написать пять слов, которые приходят на ум после завершения рисунка или самовыражения через движение. Эти пять слов он потом может использовать, чтобы сочинить стихотворение или историю, описывающую его опыт с позиции третьего лица».

Автор подчеркивает, что такой рассказ о пережитом — не всегда самая эффективная стратегия для достижения терапевтических целей. Когда мы говорим о себе в первом лице, нам зачастую проще присвоить себе определенный опыт, восприятие или чувства, и это приводит к более быстрому и ощутимому прогрессу в работе с психологом.

Но когда цель сессии — поддержать клиента и помочь ему справиться с эмоциями, возникшими из-за стресса, травмирующих воспоминаний, потери или других проблем, отказ от «Я»-высказываний оказывается хорошей стратегией, по крайней мере, в краткосрочной перспективе.

«Специалистам предстоит глубже разобраться, какой тип коммуникации лучше всего использовать для восстановления, эмоционального здоровья и общего хорошего самочувствия пациентов», — подытоживает психолог.