Всё больше и больше склоняюсь к мысли дневник закончить: он скучен, неинтересен, однообразен и досаждает мне — его не хочется писать.
На фирме всё идёт по заведённому. К сожалению, нет у нас корпоративных солистов, только я этим занимаюсь, а мне вроде некогда, не до них.
По «Учимся говорить публично» сдвинуться сегодня не получилось: ни одной строчки не написал, ни одной книжки не прочёл, ни одной статьи не использовал.
Отвечали с Николаем Сергеевичем на письма. Были блистательные, интересные послания, в том числе и по «Учимся говорить публично».
Да и отклики по «СОЛО на клавиатуре» пришли трогательные: люди благодарят, восхищаются и восторгаются. Я с радостью всё читаю.
С наслаждением знакомлюсь с откликами на «Курить, чтобы бросить!».
В офис приехал в начале третьего дня.
Пообедал.
Затем долгий разговор с Дмитрием Ивановичем Беспаловым, как продолжать рубрику Сталина.
Звонил Марату Рауфовичу в Оренбургскую область. Он там отдыхает. Налоговая нам выписала штраф — 61 тысячу. Надо его срочно оплатить.
Семь лет (если не больше) я ни разу не был в отпуске.
В «Яндексе» с утра до ночи и с ночи до утра, без выходных крутится реклама: если хотите проверить компанию на мошенничество или вас обманули мошенники — обращайтесь к нам. И даётся рекламный баннер.
По-моему (скорее всего, я не ошибаюсь), это реклама опять же мошенников. Как говорится, рекламодатель за рекламное объявление ответственности не несёт. Жаль.
Никогда не видел, чтобы так широко и агрессивно рекламировали мошенников.
Мошенник на мошеннике мошенником погоняет.
С мошенниками борются, мошенники на этом и зарабатывают.
Наступили времена мошенников.
Так вышло, что сегодня я искал в интернете материалы о Борисе Лавренёве. Имя давно забытое. А когда-то гремело. Знаменитый драматург. Ставили его пьесы во всех театрах. Сейчас если и вспомнят, то только его рассказ «Сорок первый», по которому был снят фильм.
Читая о Борисе Лавренёве, наткнулся на строчки, что он был связан с писательским содружеством, которым руководили Мария Комиссарова и Николай Браун.
Тут же вспоминаю: это же родители моего приятеля — Коли Брауна.
Мария Комиссарова, Николай Браун и их сын Коля Браун жили, если не ошибаюсь, на канале Грибоедова в писательском доме.
Коля Браун слыл тогда странным парнем. Учиться не хотел. О любой работе отзывался с пренебрежением. Себя считал поэтом непонятым, непринятым, непознанным. Но парень был добрый, честный, искренний, мягкий, ироничный и не похожий на большинство своих сверстников.
Я любил бывать в их доме. И не только потому, что там вкусно кормили, но и потому, что там проходили интересные разговоры. В их дом нередко заходили Анна Ахматова, Михаил Зощенко, Евгений Шварц, Вера Панова, Давид Дар.
Никого из них в доме Браунов я не видел, но упоминания о них постоянно шли.
Анна Андреевна Ахматова сказала…
Михаил Михайлович Зощенко советовал прочесть…
Евгений Львович Шварц не одобрил…
Вера Фёдоровна Панова не советовала это читать…
Давид Яковлевич Дар нашёл очередных гениев…
Вот об этом постоянно говорили за столом: кто, что, где, когда и зачем.
Мы подружились с Колей Брауном. Он относился ко мне снисходительно-покровительственно.
Во-первых, я на два года его моложе (ему 17, мне 15).
Во-вторых, я в сто раз был беднее его. Мне не на что было поесть каждый день, а он иногда не доедал ни первого, ни второго и отказывался от третьего. Я с трудом сдерживался, чтобы не съесть все яблоки, поставленные на стол, а он мог надкусить яблоко, сказать: «Невкусно» — и отложить в сторону.
Помню, в этом доме всегда был виноград, и можно было есть его столько, сколько влезет.
Когда я из Ленинграда окончательно переехал в Москву, мы некоторое время с Николаем Брауном переписывались, а потом всё как-то заглохло, и я не знал ничего о дальнейшей судьбе своего старшего товарища.
Не поленился, посмотрел в интернете, что, как и где. Оказывается, он стал правозащитником, печатался под псевдонимом, принимал участие в протестных акциях, его осудили на семь лет и дали три года ссылки…
К счастью, Николай Николаевич Браун жив. Ему 82 года. Судя по фотографиям, которые есть в интернете, выглядит вполне прилично, ведёт активный образ жизни: выступает в школах, на литературных вечерах, читает лекции, пишет статьи, выпускает книги.
Интересно, помнит ли он меня? Вряд ли. Я его очень хорошо помню. И взгляд его помню, и характерный, чуть надменный голос, и резкость движений, и раскатистый хохот, и чуть презрительное отношение ко многим людям, особенно к тем, кого принято называть власть предержащими.
Вечером, как всегда, смотрел список новых читателей онлайн-книги «Курить, чтобы бросить!» и портреты новых учеников по «СОЛО на клавиатуре».
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P.S. Написал я этот текст, и захотелось найти Николая Брауна. Потратил более часа на поиски в интернете, но безрезультатно. Завтра позвоню по одному телефону. Может быть, мне подскажут его городской номер.
Ожидание радости тоже есть радость.
Готхольд Эфраим Лессинг (1729-1781), немецкий писатель, драматург
