Благодаря общению с Горой и Тимуром, я наконец обрёл хоть какую-то ясность: как минимум, стало понятно, к чему стремиться — к деньгам и власти. И если пользы в последней, не обладая расчётливостью и прагматичностью Тимура, я особо не видел, то многообразие плюшек и преференций, которые можно было купить за деньги, мне однозначно пришлось по душе.
Гора, общение с которым не прекращалось на протяжении нескольких лет, как-то предложил поехать вместе в отпуск на Кубу. Разумеется, в первую очередь нас интересовал сексуальный туризм. Мы оба любили женщин и живописали друг другу картины, на которых горячие и любвеобильные кубинки выстраиваются в очередь к нашим шезлонгам, на которых мы, величественно богатые, не спеша попиваем мохито и куба-либре.
Сказано — сделано, и спустя несколько месяцев мы с Горой действительно лежали под палящим карибским солнцем на пляже одного из пятизвёздочных отелей Варадеро. Кубинок, однако, рядом с нами не было. По той простой причине, что на территорию отеля их не пускали. Этот момент мы, к сожалению, предусмотреть не смогли. А обычно могучий и уверенный в себе, Гора на Кубе почему-то превратился в трусливую кучу мускулов и, начитавшись всяких страстей про местное население, из отеля не показывал носу. Он предпочёл развлекаться водными видами спорта и другими увеселительными мероприятиями, в изобилии представленными на территории отеля. Я проводил время, уставившись в толстенный роман.
— Ё-моё! — возмутился играющий мускулами Гора, вылезая из бассейна. — Ты мне скажи, тебе делать не хрен что ли?
— В смысле? — озадаченно поинтересовался я.
— Да посмотри вокруг! Бассейн, океан, всё включено, мы на Кубе, а ты лежишь, уставившись в свою тупую книгу! Вот я никогда не любил читать. И не собираюсь. Не понимаю, зачем это делать вообще, когда вокруг столько удовольствий, которые можно купить за деньги!
Впервые со времени нашего знакомства в моей голове мелькнула мысль о том, что с Горой и его системой ценностей, которую я впитывал как губка, не совсем всё в порядке. Я отмахнулся от неё, как от назойливой мухи — что могло быть не так? Гора излучал успех. Разве мог он ошибаться?
— Пошли лучше с бабами какими-нибудь познакомимся, раз с кубинками пролетели, — предложил Гора.
Я отложил книгу, и мы пошли вдоль пляжа. Гора ни бельмеса не знал по-английски. Спустя несколько минут неспешной ходьбы мы увидели двух девчонок, осторожно плескавшихся на мелководье.
— Слушай, иди узнай у них, откуда они. Как раз две штуки. — облизнулся Гора.
Кадр из х/ф «Поезд-беглец», реж. Андрей Кончаловский, 1985
Я подошёл поближе, поздоровался и между нами завязался тривиальный обмен любезностями, какими обычно обмениваются друг с другом постояльцы отеля. Оказалось, что девочки из Канады. Одна из них — Марина — была дочкой советских эмигрантов и прекрасно говорила по-русски. Родители второй, Лали, были из Ливана, и с русским у неё было намного хуже — она с трудом понимала отдельные слова. Тем не менее, двоих для диалога оказалось достаточно, и мы с Мариной легко нашли общий язык. Увидев, что знакомство получилось, изо всех сил изображая аристократическую неспешность, к нам подошёл Гора. Я представил его девочкам, и Гора вальяжно кивнул.
Практически сразу стало понятно, что книги Марину интересуют гораздо больше, чем водный волейбол, и у нас завязалась увлекательная беседа. Лали участвовать в ней не могла по причине исключительно лингвистической, но в некоторые моменты, когда мы с Мариной особенно сильно смеялись, последняя переводила некоторые предложения подруге, и тогда мы начинали смеяться втроём. Гора, до этого несколько раз пытавшийся неуклюже пошутить, оставил бесплодные попытки поддержать беседу и с недовольным видом шёл чуть позади нас, поигрывая желваками. Я, разумеется, уловил состояние Горы, и его тягостные мысли. Он, заслуженный альфа-самец, почётный мачо всея Крайнего Севера, оказался просто неинтересен этим двум молодым девчонкам, и для Горы это стало внезапным и очень чувствительным ударом по самолюбию. Неприятные эмоции Горы усугублялись также и тем, что обычно в нашем тандеме он был образцом для подражания, брутальным лидером, а я тихим ботаником, которого Гора как старший брат учил жизни. Я легко считывал с Горы его состояние, сочувствовал ему, но при этом был в совершенном неведении по поводу того, как ему можно помочь. Сейчас, десятилетия спустя, я думаю, что эта ситуация была дарована Горе Богом, чтобы Гора наконец осознал, что далеко не всё можно купить за деньги.
Одной из тем, которой мы коснулись в разговоре с Мариной, пока неспеша брели по пляжу, была Россия, или, если говорить точнее, постсоветское пространство. Родители увезли Марину в Канаду за два года до окончания школы, а на момент нашего знакомства её было 23, так что опыта для сравнения двух стран, двух систем и двух обществ, хватало вполне.
— Не скучаешь? — пиная кучку песка, спросил я.
— По чему? — удивилась Марина. — По берёзкам? У нас в Канаде их хоть отбавляй — климат очень похож. По алкашам у подъездов? По пустым полкам? По чему я должна скучать? — в её голосе зазвучала неподдельная злость. — По неухоженным мужикам с пивным пузищем в 30 лет? По коммуналкам? По клеёнке на столах? По советским столовым? Никогда не скучала и не собираюсь по этому скучать. Страна идиотов и быдла в бардовых пиджаках. И неизвестно, кто ещё из них хуже.
Я замолчал и задумался. Мне очень хотелось сказать её что-нибудь веское в оправдание общей Родины, но сказать было нечего. Я сам, выбирая отели, селился там, где вероятность встретить русских была минимальной, а когда на ресепшене меня принимали за англичанина или француза, гордился этим, и старался максимально не быть похожим на тех земляков, которые громыхая золотыми цепями на жирных шеях создавали репутацию целой нации. Умом я всё это прекрасно понимал. Но за державу было обидно. Остаток пути мы проделали почти молча, но договорились в 10 вечера встретиться у выхода из отеля и поехать в ночной клуб.
— Вот ведь суки канадские! — негодовал я, когда мы с Горой остались вдвоём. — Ведь и сами оттуда родом. Я их не осуждаю за эмиграцию. Я, может, и сам бы эмигрировал с удовольствием. Но это всё-таки Родина… Поливать её говном — значит, поливать себя или, по крайней мере, своё прошлое, свою историю. Несколько лет пожили в Канаде, и всё — цивилизованными стали!
— Братуха, — перебил меня Гора. — Не кипятись. Я полностью на твоей стороне — мы же русские. У меня есть план, как утереть им нос.
— Тааак, рассказывай… — улыбнулся я.
— Ты вечером поддай как следует для храбрости. И прямо там в клубе в лицо им всё выскажи. А я тебя поддержу. А потом уедем просто из клуба, и пусть делают, что хотят.
— А ты пить не будешь? — спросил я.
— Ты же знаешь, я не люблю. И потом у меня всё равно язык не так подвешен, потому и смысла пить мне особо нет. Но я возьму себе стаканчик пива за компанию.
— Ну, ок. — Согласился несколько дней назад раскодировавшийся я и ушёл в номер репетировать речь.
Вечером, как и договаривались, мы все встретились у выхода из отеля, взяли такси и отправились в ночной клуб. Я с обличающей речью за пазухой чувствовал себя крайне неловко. Ничего не подозревающие девчонки пили и веселились. Гора пригубливал пиво и многозначительно улыбался. Я налегал на ром.
— Лали, а спой нам песню про светофор! — весело прокричала Марина.
— Ты о чём? — стараясь перекричать громыхающую музыку спросил я.
— Щас увидишь! Вернее, услышишь! — подмигнула мне Марина.
— Ах, почему, почему, почему был светофор зелёный? А потому, потому, потому был светофор зелёный! — слегка заплетающимся языком пропела уже изрядно захмелевшая Лали, и мы все дружно засмеялись.
Кадр из х/ф «Поезд-беглец»
Гора приобнял меня за плечо, наклонился к моему уху и сказал:
— Вот сейчас будет перерыв между песнями — давай, начинай, а я поддержу.
Я влил в себя ещё пару шотов рома, и когда наступила пауза, произнёс:
— Марина! Лали не понимает по-русски, поэтому обращаться я буду к тебе, а ты, если что, ей переведёшь. Все эти вещи, которые ты наговорила сегодня днём про Россию и про русских. Ты не имеешь права говорить так об этой стране. Многие из тех, кого ты называешь идиотами, не виноваты в том, в каком положении они оказались. Ты ничего не знаешь о том, что там происходило в 90-е, не говоря уже о Лали, которая там вообще не была. Ты не имеешь права так говорить о людях, которые там живут! Ты – тупоголовая канадская шлюха с двумя извилинами в голове, которая думает, что стала великой просто потому, что у её родителей хватило денег, чтобы эмигрировать!
— Так, братишка, стоп! — вдруг резко вмешался в разговор Гора, улыбаясь и обнимая меня за плечи. — Девочки, не обращайте на него внимания — он просто перепил. Я сейчас посажу его на такси и вернусь.
И по-прежнему обнимая за плечи, Гора повёл меня к выходу. Я довольно крепко поднабрался, однако вполне себе контролировал своё тело и держался на ногах. Но несмотря на это я утратил дар речи. Я доехал до отеля, зашёл в бар, взял там литровую бутылку рома и впервые за несколько лет ушёл в многодневный запой.
Вечный Искатель
