Ирена Орловская
Люди не одно столетие задаются вопросом, для чего были построены египетские пирамиды. Конечно, можно удовольствоваться объяснением учебника, который говорит нам, что страдающие манией величия фараоны увековечили таким оригинальным способом место своего вечного успокоения, — желали и по ту сторону гробовой доски над простыми смертными возвышаться, — и не задавать глупых вопросов. А можно и к альтернативным версиям прислушаться. Хотя бы для разнообразия.
А что если великая пирамида — это не более чем символ? «Ясно, что символ. Символ величия фараона». Да нет, речь идёт вовсе не о фараоне. Я говорю о том, что пирамида — это символ нашего мира в целом, упрощённая модель, схема. Другими словами, автор, сооружая пирамиды, пытался как можно проще и доходчивей объяснить, в каком мире и в какой геометрической конструкции мы все с вами живём. Послание оставил: вот, ребята, полюбуйтесь, вот в этой штуке вы все обитаете. Вот так выглядит ваш мир.
С чего это вдруг пришло мне в голову? Пересматривала в который раз фильм, снятый некими неугомонными исследователями, которые пытались найти доказательства того, что фараоны к строительству пирамид не имели никакого отношения. Доказательства, надо признать, представлены были довольно убедительные. Но дело не в этом. А в том, что при взгляде на великую пирамиду у меня возникло нечто вроде дежавю. Где-то она мне уже встречалась, пирамида эта, но в несколько необычном виде. Вот, вспомнила. Школьный учебник, но раздел не по египетской истории, а по новейшей, предреволюционной, как теперь принято говорить, до Октябрьского переворота. На картинке была изображена пирамида, смысловой нагрузкой которой было донести до читающего образ дореволюционной, самодержавной России. Вы, вероятно, помните эту картинку. На самой верхушке, как ему и положено, царь-батюшка, чуть ниже — царские родственники, еще ниже — министры, затем — советники, потом купцы, кто дальше…. Точно не помню, но замыкают пирамиду на нижнем ярусе рабочие и крестьяне, те самые обездоленные классы, что вынуждены нести на себе весь немалый вес конструкции. Ну чем не великая пирамида? Она самая и есть. Картинка эта использовалась в качестве агитации и пропаганды революционного мировоззрения, для наглядной иллюстрации того, как мы в настоящий момент, то бишь при царе, живём и как жить не надо. И народ понимал, что для того, чтобы жить правильно, надо… что сделать? Правильно — разрушить пирамиду. «Весь мир насилья мы разрушим до основания, а затем…» А вот что будем затем, народу подробно не объясняли. Почему? А потому, что здание, которое предполагалось возвести после разрушения пирамиды самодержавия, по своим архитектурным формам очень уж напоминало опять же пирамиду! То есть возводить собирались то же самое! Нарисуйте схему устройства общества в эпоху правления Иосифа Виссарионовича. Наверху кто? Он, великий и ужасный, отец народов. Чуть ниже — наркомы, еще ниже — высшие чины НКВД, еще ниже — генералы, затем пойдут чиновники более мелкого разряда, директора предприятий, начальники жилтовариществ, вроде Швондера, а в самом низу — опять же рабочий класс с крестьянством, или, если сказать проще, в самом низу те, кто в начальники не выбился. Там же женщины и дети. И где тут разница с её предшественницей, с пирамидой самодержавия? Я лично не вижу.
Можно рассмотреть структуру современного общества, начала 21-го века, попытаться найти в ней отличия, аргументируя тем, что тогда времена были другие. Пожалуйста. Только отличия вы не найдёте. Перед вами по-прежнему будет возвышаться она, великая пирамида. И это относится не только к России. Это относится к любому государству. И к любой формации, будь то социализм, феодализм или общество доиндустриальной эпохи. Человечество вообще особой фантазией в архитектуре не отличается. Почти как у Задорнова: чего бы не изобретали иракские ученые, получалось всегда одно и то же — анаша. А что бы человечество соорудить не пыталось, на обломках ли Римской Империи или на руинах Средневековья, тоже получалось всегда одно и то же — пирамида. Да что там к государству! Это правило распространяется на любую социальную группу, начиная с младшей группы детского садика. Сомневаетесь? Всем известны нравы, царящие по ту сторону колючей проволоки. На эту тему книжки пишут, фильмы снимают, блатные песни поют, воры в законе едва ли не в национальные герои вышли. А как строится иерархия в тюремной камере? «Я — пахан, я вор, и татуировки мои об этом говорят. Надо мной — только главвор зоны. А подо мной — авторитеты и шестёрки. А под ними — мужики. А под ними — поломойки, мужику мыть пол или тем более сортир западло. А между мужиками и поломойками — придурки, они устроились неплохо, по кухням и библиотекам, на общие работы не ходят, и хотя они могут быть нужны и полезны, но в табели о рангах стоят ниже, уважения им меньше, койки их — на местах похуже. А ниже всех — петухи, опущенные, насильно сделанные пассивными педами, у них вообще нет прав, с ними нельзя общаться, нельзя прикасаться…» (М.Веллер). Можно, конечно возразить, что все эти безобразия творятся потому, что народ такой сугубо невоспитанный подобрался, уголовный элемент, а вот если собрать компанию из нас, джентльменов в высшей степени образованных, то ничего подобного не будет. Должна вас огорчить. У того же Веллера описан подобный опыт. Пробовали собрать в одной камере людей, которые до этого никоим боком с криминалом дел не имели. И что же? Старая песня. И пахан нарисовался, и шестёрки у него завелись, и мужики выискались, и петухи запели. Пробовали формировать группы заключённых из подростков, попавших по глупости, по малолетству. Ещё хуже! Полный беспредел в схватке за вершину пирамиды.
Но это же тюрьма, преступники, дикие нравы! Тогда посмотрите на армию. Туда уходят благонравные мальчики, воспитанные папами и мамами. Что с ними происходит? Откуда этот ужас — дедовщина? А это снова она, великая пирамида. Наверху вновь оказывается кто-то самый сильный и хитрый, под ним — кто послабей, ниже — ещё слабей, пока пирамида не замыкается беззащитным «салагой», который чуть позже, дослужившись до дембеля, не упустит своего шанса взобраться на вершину.
Опять же можно возразить, что сама военная обстановка, близость и доступность оружия провоцируют агрессию, а в другой обстановке…
В другой обстановке будет то же самое. Самые аристократические школы Англии — Итон и Хэрроу. Та же самая пирамида. Класс в элитном лицее — и там пирамида. Даже в институте благородных девиц — и там будет построена пирамида. Да-да, не надо спешить обвинять меня в феминизме. Женщины точно так же строят пирамиды, едва лишь оказываются отвлечёнными от своего основного занятия. Разницы нет, мужчина это или женщина: всех из одной бочки наливали, и все мы строим пирамиды. И все мы в них живём. Начиная с семьи. А что такое, в сущности, семья, если не миниатюрная пирамидка? Кто-то наверху, а кто-то в основании. Или это не так? Поэтому ребёночек выходит в мир с чем? С моделью пирамиды в мозгах. И будет он строить — что? Угадайте с трёх раз.
Что же из этого следует? Из этого следует, что все разговоры о переустройстве общества путем реформ и упразднения государственных институтов, вроде свержения монархии и разгона Государственной думы, не более чем словоблудие. Пирамида как стояла, так стоять и будет. Ибо состоит она из людей. А в голове у каждого опять же что? Пирамида, на вершину которой надо обязательно взобраться.
А что, собственно, в этом плохого? Что плохого в желании взобраться на вершину? Если бы мы не желали на неё взобраться, то где бы мы до сих пор жили? В пещерах. А так, повинуясь инстинкту первенства, мы к чему-то стремимся, чего-то добиваемся, чего-то изобретаем. Так что ничего плохого в этом стремлении забраться на вершину, то есть самоутвердиться, нет.
А я и не утверждаю, что дух соперничества — это плохо. Это даже очень хорошо, это творчество, это вдохновение. Тут дело в средствах. Каким образом на эту вершину взобраться. Пирамида — она ведь живая, из людей состоит, вот и возникает соблазн — прямо по головам, чтоб черепа трещали. Потому что люди для нас в тот миг и не люди вовсе, а каменные блоки. Вроде тех, из которых сложена пирамида Хеопса. И наступаем мы на них без церемоний. Видим цель — вершину, и к ней, желанной, главное, чтоб чья-нибудь голова под каблуком оказалась. Камни ведь — что им сделается? И лезем наверх, и давим, и упиваемся своим триумфом, и утверждаем миру свою значимость. Кто я и кто они. Они — прах, пыль, отработанный материал, мусор, камень, а вот я…
И потому пирамида, оставленная нам неведомыми строителями, каменная. Как напоминание. Потому что мир наш — тоже каменный. И люди в нем лишь каменные блоки, чтоб удобней было взбираться. А вот как научимся вместо каменных блоков людей видеть, то и пирамиду другую построим. Красивую, из хрусталя. Почему из хрусталя? Потому что хрусталь — он как человек: хрупкий и прекрасный.
Ваша Ирена Орловская
