История первая
Дело было так. Я решила пойти исповедоваться. Появилось чёткое ощущение, что пора, именно здесь и сейчас.
Я не буду уходить в пространственные рассуждения про веру, к тому же, это опасная дорожка.
Но я точно знаю, что каждый во что-то верит, или в кого-то (если утверждает обратное, то просто верит в то, что не верит). Как говорил Вольтер, «Если бы Бога не было, Его стоило бы выдумать».
Так гораздо проще жить.
Подробности опустим.
Я уверена, что во всех абсолютно случаях это работающая история. Такой срез жизни, остановка, чтобы подумать, проанализировать, вообще посмотреть, что к чему, выкинуть лишнее. Дальше уже обновленным.
Это, кажется, как пойти в баню, именно в городскую.
Накопил в себе всякого, и раз — очистился. А рядом с тобой ещё такие же тела, такие же люди, от этого теплее на душе. Коллективизм. И вроде бы ты не один в своём этом круговороте жизни. Перезагрузка.
Я немного волновалась, как перед экзаменом, большим, публичным. Всё-таки взять и всё про себя выложить — дело серьезное. Я готовилась. Предварительно всё написала на бумажке.
Это не для того, чтобы не забыть, хотя и это тоже, а чтобы не убежать. Ну и чтобы увидеть себя с другой, тёмной стороны.
За всю мою жизнь в человеческом обществе я твёрдо убедилась, что все хотят себя приукрашивать, подрисовывать, для лучшей картинки, и обязательно, непременно быть хорошими. Не для себя даже, а для остальных. Такая красивенькая картинка. Чтобы говорили: «Он хороший человек».
А плохими боятся быть. Мне кажется, тут лежит страх изгнания: если что-то не так — вон из социума. А быть перспектива остаться с собой наедине пугает.
… Стою в очереди таких же, как я, у которых накопилось. Им нужно обязательно прийти с повинной, поделиться.
Исписанная бумажка как будто утяжеляет карман, нагревается, даже жжёт чуть-чуть.
Представление о том, что я буду рассказывать про себя незнакомому человеку, удручает.
Лучше познакомиться заранее, конечно. Попить чай. Рассказать, кто чем живет.
Очередь двигается быстро.
И вот уже сзади раздаётся: «Девушка, проходите, вы что там задумались? Не задерживайте, видите: народу много».
Захотелось убежать. Но хватаю себя в охапку и подхожу.
Молодой, приятный, глаза глубокие, уставшие — бездна, борода. Страшно.
Бумажка спряталась в кармане, и я никак не могу её ухватить. Начинаю по памяти.
Вообще-то мне хотелось, чтобы это было формально. Рассказал как стих, «садись, пять!»...
Но тут не так.
Глаза ковыряются во мне.
Бегло проверяю в бумажке, не забыла ли я чего.
Глаза задают вопросы.
В ответах путаюсь, стесняюсь.
Мы поговорили минут пять.
Причащаться батюшка не разрешил, сказал: надо некоторые грехи (которые ему особенно не понравились [я бы, конечно, другие выбрала]) отмолить. И потом уже приходить снова.
Рассказал, как это сделать.
Как отработка плохой оценки... Учишь материал снова.
Я, конечно, расстроилась. Чувствовала, что провалила экзамен.
Я побрела домой. Со мной шли вина, стыд, ощущение, что я плохая и меня изгнали. Стало гораздо хуже, чем было.
История вторая
Спустя какое-то время, совсем небольшое, еще все было остро, живо.
По совпадению, спустя некоторое время, я оказалась на соседних креслах в самолёте с батюшкой (нет, не с этим же, это было бы слишком волшебно).
Мне захотелось поделиться с ним этой историей.
Я извинилась и спросила, можно ли обратиться к нему с вопросом (я думаю, он уже к этому привык), и всё-всё ему рассказала, включая грехи, с того маленького листочка.
Видимо, когда пишешь, потом проговариваешь и затем ещё раз, проблемы перестают казаться такими страшными, как в начале: уменьшаются в размерах, тускнеют. А может быть, соседние кресла самолёта стирают границы и человек тебе кажется гораздо ближе, роднее.
У батюшки был глубокий взгляд, борода, добрые глаза.
Он улыбался: «Но это он загнул, этот ваш батюшка! Так строго не надо было. Я тут ничего такого не вижу, отпустил бы вам грехи и всё. Ну, может, он не захотел, может, устал, недавно работает. Тоже ведь человек».
Мне стало легко. Всё, что меня волновало и тревожило, мгновенно ушло. Появилось то самое ощущение лёгкости и счастья, к которому я стремилась.
Весь полет я на батюшку поглядывала. Иногда случайно касалась. Мне всё хотелось проверить, точно ли он настоящий, точно ли тоже человек…
Итог
После всех моих перипетий с тёмной стороной себя, я подумала: а нужен ли он, посредник между мной и богом? И может ли вообще кто-то им быть, сможет ли кто-то, кроме тебя самого, донести те смыслы, чувства, которыми ты хочешь поделиться?
Видимо, мы так привыкаем к кнуту и прянику, к разделению на хорошее и плохое, которое обязательно должно быть наказано, что это закрывает нам границы видения, перекладывает ответственность за свои поступки на кого-то другого. Коверкает сам смысл этих поступков, забирает уроки, которые они в себе несут.
«Если бы Бога не было, Его стоило бы выдумать». Вольтер
Мария Монахова
