Завершающим этапом командировки стала поездка по сельским районам Юга страны. Компанию в ней составить мне любезно решил местный коллега по имени Нгуен Винь.
…В тот день мы с раннего утра были в пути.
Несколько часов провели в сельскохозяйственном кооперативе, растящем свиней. До этого мне не доводилось посещать свиноферм, так что грязь, которая окружала животных, сонмы мух представились мне неотъемлемыми составляющими процесса выращивания хрюшек.
Я вспомню об этом, когда спустя несколько лет полдня проведу в многопрофильном хозяйстве датского фермера. Покажет он мне и свою свиноферму. Но перед входом туда мы тщательно вымоем руки, наденем прозрачные пластиковые накидки, бахилы и медицинские беретки. Идеальная чистота, отдельные загоны для солидных розовокожих питомцев, выверенное по компьютеру кормление…
А, воскресив в памяти южновьетнамскую ферму, вспомню и другое: не одно десятилетие страна была в состоянии жесточайшей войны. Да и субтропические условия не ровня североевропейским, этого тоже нельзя сбрасывать со счетов…
***
Следующим пунктом повестки дня был официальный обед в городе Митхо с участием весьма ответственных провинциальных руководителей. При этом коллега шёпотом попросил меня произнести тост с соответствующими оценками собственных впечатлений. Как говорилось ранее, страна готовилась к крутому повороту, и мнение гостя из Советского Союза представлялось важным.
Тема грядущего «судьбоносного» съезда партии, надвигающихся перемен затрагивалась и во время посещения редакции газеты «Апбак». Конечно, не обошли и чисто цеховые, профессиональные проблемы
Но – снова в путь.
Сквозь опущенное окно трофейной «Тойоты» я разглядывал покрытые слоем воды живописные, но требующие тяжкого труда рисовые поля, которые сменялись густыми зарослями, когда дорога заносила нас в очередные джунгли.
Рис требует огромного труда
И тут прозвучал вопрос Нгуен Виня: «А что, не заехать ли нам на змеиную ферму?».
То ли от переизбытка впечатлений, то ли от усталости и зноя, но я утратил бдительность и, не найдя достойной отговорки (вроде «мне хотелось бы ещё полистать записи вечером в гостинице»), бодро кивнул.
Наша тёмно-зелёная машина, сделанная когда-то в Японии, немало повидавшая на своем веку и оттого весьма надежная, свернула с шоссе на проселок и уткнулась в ворота.
Выскочил солдат в полной боевой экипировке. Мои спутники объяснились с ним, и нас пустили внутрь.
Мощный каменный забор, смахивающие на казарму корпуса… Чувствуя моё недоумение, кто-то объяснил: «До освобождения страны здесь была военная база».
Змеиная ферма
Выясняется, что и теперь тут распоряжаются военные, другие, разумеется. Правда, командира в данный момент нет, но за ним сейчас пошлют, а пока – просим, вот наше хозяйство.
Возле нас тут же образовалось окружение из нескольких молоденьких солдат – то ли для охраны, то ли из респекта.
«Осторожнее, пожалуйста», – говорит предупредительный переводчик Тханг. Я оборачиваюсь, тут же ощущаю холодок в спине и мысленно говорю: «Ну вот, началось».
Стараясь получше разглядеть приземистое здание, я сделал шаг назад и оказался над аккуратной бетонированной ямой метра полтора глубиной с отвесными стенками. На дне лежали две здоровенные змеищи. Я успел заметить, что одна была чёрная с белыми пятнами, другая – чёрная с жёлтыми.
Видимо, чтобы меня как-то успокоить, один из солдатиков, отложив оружие, сиганул вниз и ловко поднялся обратно, держа вторую, чёрно-жёлтую, на согнутых руках и, улыбаясь, явно предлагал испробовать, сколь увесисто и, вероятно, сколь безобидно это пресмыкающееся толщиной в руку борца-профессионала.
Мне очень захотелось к другим экспонатам, и я попросил показать что-нибудь ещё.
«Нас просят зайти внутрь», – произнес Тханг, открывая дверь в темноватое помещение.
В первый момент я лишь услышал громкое и разнообразное шипение. Когда глаза привыкли к полутьме, мне захотелось назад, к яме к чёрно-бело-жёлтыми. Потому что вокруг всё пространство было заполнено сетчатыми клетками с кобрами. Чтобы развлечь гостя, их решили покормить, чем окончательно привели в состояние крайней ажитации.
Один из солдат засовывал сквозь ячейки клетки небольших, сантиметров двадцать в длину, змей. Те, явно предчувствуя свою участь, всячески противились встрече с пастями кобр, которые молниями бросались на сетку, обнажая смертоносные зубы.
Одна змейка все-таки вывернулась из рук солдата и проворно поползла по земляному полу к выходу. Но её ловко перехватила выглядывавшая из-за дверного косяка девчушка лет трёх. Цепко схватив извивающееся существо, она отнесла его к клеткам с кобрами и с сознанием выполненного долга вновь заняла наблюдательный пост у входа. «Дочка здешнего военнослужащего», – объяснили мне.
Я воспользовался случаем, чтобы покинуть кишащее, как мне казалось, тысячами смертей помещение, и, выйдя на воздух, сказал что-то одобрительное юной укротительнице змей. Я действительно был ей благодарен за предоставленный предлог вырваться, не потеряв лица, из этого серпентария.
К счастью, кроме бесчисленных пресмыкающихся на ферме имелись и другие, более симпатичные обитатели – олени, медведи, обезьяны, вараны. Все они – «поставщики» тех или иных компонентов для будущих целебных снадобий.
«Есть у нас ещё и пчёлы, мы их называем “летающими аптеками”», – это уже мне говорил разысканный директор фермы майор Чан Ван Зыок.
Военный врач, он получил приказ возглавить работу созданного в 1978 году «предприятия по производству медикаментов девятого военного округа» – так официально именуется змеепитомник.
«У нас известно немало традиционных лечебных средств, – рассказывал майор, когда мы зашли в комнату со множеством окон без стекол, как здесь принято, и уселись за длинным деревянным столом. – После освобождения Юга были приняты специальные решения партии о возрождении этих традиций. Ведь страна наша не богатая, у нас нет возможности покупать медикаменты за валюту. Конечно, во Вьетнаме выпускают и современные лекарства, но как весьма важная рассматривается и продукция нашего предприятия. Мы готовим сырье для известного у вас бальзама «Золотая звезда», для разных мазей на основе змеиных ядов, для пантокрина, других целебных снадобий. Работаем по методике известного нашего ученого Чан Киена, кстати, защитившего диссертацию в вашей стране».
Так добывают смертоносный и целительный яд
«А как солдаты, проходящие здесь службу? Не боятся?» – «Поначалу боялись. Но и врагов когда-то боялись, – улыбается Ван Зыок. – И ведь преодолевали тогда все страхи… Мы их воспитываем, объясняем важность их дела. Это помогает им побороть страх». – «А как часто приходится “доить” змей?» – «Примерно раз в месяц… Между прочим, не все они у нас ядовитые. Неядовитые тоже идут в дело – мы варим из них специальные масла». – «А не бывает, что “пациент” сбежит из клетки?» – «Бывает, хотя и редко, – с улыбкой отвечает майор. И, похоже, для успокоения добавляет: – Да ядовитые змеи первыми и не нападают. Кроме королевской кобры, разумеется. Кстати, а вы не хотели бы отведать змеиного мяса?»
«Нет, спасибо»…
Мне довелось слышать, что это редкостный и чрезвычайно дорогой деликатес. Но как на грех мы пообедали, да и аппетит что-то здесь не появился. Я поинтересовался: не жаль ли подавать на стол «пациентов»?
«Не о них речь, – ответил майор. – Мы опускаем в болотце пару электродов – и центнер змеятины в нашем распоряжении». – «И где же это болотце?» – «Да за вашей спиной», – указал он на окно без стекла.
Обернувшись, я обнаружил начинающуюся чуть ли не у стены затянутую ряской жижу, скрывающую, как я представил, мириады пресмыкающихся. И в этот момент случилось то, чего я подсознательно ждал всё это время. Что-то холодное и влажное коснулось щиколотки. Пружиной я взвился от стола.
Грохот рухнувшего стула был перекрыт хохотом присутствующих…
Маленькая собачка, любимица майора, забралась под стол и решила поближе познакомиться с гостем, ткнув его в лодыжку своим влажным носом. Она явно не учла состояния, в котором он находился.
***
…Пора было хотя бы полдня посвятить чистому отдыху. Без интервью и опасной экзотики. Это явно почувствовали и мои заботливые опекуны из ханойского журнала, решив свозить меня на побережье, на теперь уже прославленный и у нас курорт Вунгтау.
Тогда это место было больше известно как основной район нефтедобычи в стране. Но и просторных пляжей с мелким песком в стороне от вышек хватало, причём в то время ещё абсолютно пустынных.
По пути к морю останавливаемся у буддистского храма, название которого переводится с вьетнамского как «Дом чистой нирваны».
Возведённый в середине 70-х, храм был построен на средства, собранные среди буддистов всего мира. И здесь уверяют, что он, таким образом, аккумулировал энергетику бесчисленных последователей этого учения.
У входа в знаменитый храм
Его ещё называют Храмом лежащего Будды – вас действительно встречает его 12-метровая фигура из красного дерева, с иероглифами на стопах. Он как раз пребывает в блаженном состоянии нирваны.
Будда, пребывающий в нирване
Храм знаменит и своим пятитонным колоколом, разделенная на несколько ярусов поверхность которого украшена изящными барельефными письменами. Рядом, перпендикулярно к нему, подвешено солидное бревно.
Можете загадать желание и, чтобы оно сбылось, толкните полено для удара, говорит мне Тханг. Я так и делаю. Раздается глубокий, долго не смолкающий звук.
Впоследствии я узнаю, что загаданное желание сбылось.
…Мы выбрали тенистое место вдалеке от кромки воды, под обрывом – даже ноябрьское солнце жарило нещадно, а здесь была какая-никакая тень.
Я долго наблюдал за волнами, скорее даже длинными, с километр, валами. Их мерный шум умиротворял. Но немыслимую мощь океанических волн я ощутил, когда по дороге к кромке пересёк широкий пляж и поплыл им навстречу. Вернее, когда собрался повернуть назад к берегу. Поначалу вал помогал, но затем с пугающей силой влёк за собой, в родной океан.
Формально это, конечно, было Южно-Китайское море, фактически – Тихий океан. Надо сказать, что пришлось приложить все силы, чтобы добраться до спасительного песка.
Как оказалось, за это время предусмотрительный Тханг сбегал за пивом.
«Надо отметить ваш заплыв», – улыбнулся он, разливая из тёмных бутылок в пластиковые стаканы пиво Saigon. В них же он клал крупные бесформенные куски сероватого льда, принесённые в отдельной плошке: только так можно было тогда охладить пиво.
«Соскучились, наверное, по своим? – проговорил он. – Домой, должно быть, тянет?..» – «Тянет, конечно… Да только и с Вьетнамом не хочется расставаться».
Вьетнам. Прощальный взгляд
Владимир Житомирский
