Момент, когда Владислав Третьяк снимал маску, привлекал меня не меньше, чем сама игра.
Я и сегодня не могу внятно объяснить, почему с таким нетерпением ждал этой минуты. Может, считал, что разгадаю одну из хоккейных тайн. Выражение лица Третьяка — триумф или огорчение — было гораздо выразительнее, чем электронные цифры табло.
Но счет-то после финальной сирены я, как и все, уже знал. И все равно пристально ловил его взгляд, пытаясь осознать, чего стоила Третьяку эта игра. С годами понял: чтобы ответить на этот вопрос, надо было оказаться на его месте в воротах. Но в двадцатом веке это было под силу только одному человеку в мире — самому Владиславу Третьяку.
Он уже давно без маски. Да и зачем ему спасительная решетка, если щелчки свирепых форвардов остались в славном вратарском прошлом.
Но в жизни Третьяка после хоккея случались ситуации, когда маска бы не помешала — хотя бы для того, чтобы скрыть эмоции.
…Я поднимаюсь на второй этаж политотдела ЦСКА. В комнате размером с хрущевскую кухню на стене календарь 1985 г. За казенными столами три майора. Один из них — Владислав Третьяк. Знаменитый, легендарный, лучший в мире. Я не верю глазам. Ну и антураж! Где рев трибун, где бесконечные очереди за автографом к кумиру?..
Выходим, чтобы не мешать офицерам претворять в жизнь наказы очередного съезда компартии. «Владик, мне это снится?» — спрашиваю я. Он объясняет: «Я с 16 лет на сборах. Считай, 300 дней в году. Семья видит меня раз-два в месяц. Попросил у Тихонова разрешения приезжать на сбор за день до игры. Он ответил: исключений в команде ни для кого не будет. И я против воли Виктора Васильевича с хоккеем закончил. Теперь бумажки перебираю. А Тихонов объявил: у него уже есть новый Третьяк».
В ЦСКА и сборной играл замечательный хоккеист Ирек Гимаев, с которым я недавно встретился на торжествах, посвященных великому Александру Якушеву. Вспомнили наши с ним интервью, как сидели мы с ним, травмированным, на лужниковской трибуне, наблюдая за игрой его прославленных одноклубников.
«Когда был Владик в воротах и я не мог помешать броску, представляешь, Третьяк отбивал так, чтобы мне удобно было принять шайбу. Высший класс, — рассказывал тогда Гимаев. — А сейчас, без Владика, если не успеваю крюк под шайбу поставить, одна мысль — только бы мимо...»
Почувствуйте в этих словах разницу — между Третьяком и многими другими. Недаром знаменитый канадский тренер Дэйв Кинг говорил: «Я видел хороших вратарей. Видел отличных. Но такого, как ваш Третьяк, не видел. Второго такого голкипера в мире нет».
Через три года после того, как Владислав ушел из хоккея, и за несколько месяцев до Олимпиады в Калгари я узнал: Третьяка попросили вернуться на лед. Расскажи мне об этом кто-то другой, а не сам Владик, — ни за что не поверил бы.
— Вечером заехал ко мне Чика (массажист ЦСКА и сборной Сергей Чекмарев. — П.С.). Говорит: «Владик, попьем чайку». И огорошил: «Тихонов просит тебя вернуться». Я оторопел: «Чика, я три года не тренируюсь и не играю». Он начинает уговаривать: Виктор Васильевич знает, ты соблюдаешь режим, он уверен — ты к Олимпиаде будешь в полной форме. Я ответил категорически — нет.
Думаю, Владислав, как и всегда, если речь о воротах, принял правильное решение. Но в каждом репортере тоже живет болельщик, и мне стало грустно: теперь уж точно не увижу его на льду.
Все, конечно, наладилось: открылись школы Третьяка по всему миру, он возглавил Федерацию хоккея России.
Как и почему он стал вратарем? В жизни каждого человека, даже звезд, громадную роль играет случай. Владик вырос в спортивной семье: мама играла в хоккей с мячом, отец — летчик, неизменно поддерживал хорошую физическую форму. И 11-летний Владик выдержал конкурс в армейскую хоккейную школу, куда отбор был как в космонавты, причем взяли его нападающим.
Но для форварда Третьяка не нашлось формы — амуниции хватало не всем. И тут в команде возникла проблема с вратарем. Владик сказал тренеру Ерфилову: «Дадите форму — встану в ворота». Отец сначала по-доброму подшучивал, что Владик с вратарской клюшкой напоминает ему дворника с метлой. Но в 16 лет великий Анатолий Тарасов берет его в свою знаменитую команду.
Для меня 17-летний Третьяк возник на экране черно-белого «Темпа», транслирующего чемпионат мира в Стокгольме. Тогда увели под руки со льда, в матче со шведами, со сломанной переносицей основного вратаря Виктора Коноваленко. Матч мы проиграли. А место в сборной СССР Владик, выходивший на лед в свитере с цифрой «20» на спине, уже не уступил никому. Вы только вдумайтесь: в 17 лет стать первым номером команды, которую весь мир восхищенно называл «Красная машина».
Как и его великий футбольный коллега Лев Яшин, Третьяк мог пропустить и относительно легкий гол. Но, как и Яшин, когда ставка в игре была больше, чем жизнь, Третьяк становился непробиваемым. Забить Владику было невозможно, это признают все, кто играл против него, за рубежом его недаром прозвали Русской Стеной.
В знаменитой суперсерии 72-го года об эту «стену» расколошматили свои «кленовые» лбы канадцы, хотя «разведчики» из-за океана уверяли своих игроков и тренеров, что русский вратарь — «дырка». Ведь на их глазах он пропустил девять (!) шайб.
Незадолго до этого Владислав женился. Мамина подруга уж очень расхваливала девушку Таню, живущую в Загорске, Владислав согласился на свидание. Таня опоздала на электричку, и он целый час терпеливо дожидался ее на Ярославском вокзале. А когда увидел, понял: судьба. Поженились. После церемонии бракосочетания Третьяк отправился на сборы. Сосредоточиться было сложно. По-житейски Владислава можно было понять, поставьте себя на его место — в конце концов, медовый месяц… Тогда-то канадцы и увидели град шайб в его ворота. Та обманчивая «дырявость» сыграла с ними злую шутку: броская фраза Николая Озерова: «Третьяк спасает свои ворота!» стала автографом советского хоккея.
Когда-то Третьяка спросили, что он чувствует, когда в него летят шайбы, Владик ответил: «Ощущение, что в тебя все время швыряют кирпичами».
Вспоминаю забавную историю: мы с Третьяком и Николаем Караченцовым в середине 90-х оказались на роскошном для тех времен приеме. Столы ломились. К нам подошел упитанный персонаж в характерном малиновом блейзере. И обратился к Третьяку: «Как похудеть?» Но Владик не был диетологом. Поэтому ответил: «Встаньте в хоккейные ворота». «Такие колоссальные нагрузки?» — уважительно поинтересовался «малиновый пиджак». «Нагрузки само собой, а похудеете со страха», — отреагировал со знанием дела Коля Караченцов, как будто он был дублером Третьяка.
...20-летний Максим Третьяк играет в воротах «Адмирала».
Мне хочется верить, что со временем он станет голкипером знаменитого ЦСКА и сборной страны.
И когда Третьяк-внук после финальной сирены снимет маску, я смогу заглянуть в свою юность.
Петр Спектор
