В поисках Команданте
Революция.
1. Быстрое и глубокое изменение основных устоев политического, социального и культурного порядка, произведенное с преодолением сопротивления целых общественных групп.
2. Глубокое качественное преобразование в какой-л. области, ведущее к коренному обновлению и усовершенствованию чего-л.
Толково-словообразовательный словарь русского языка
Значит, именно этим словом можно охарактеризовать то, что происходило с Денисом по вечерам. И касалось это не мифических чего-л. или кого-л., а его самого. Каким еще словом можно назвать мгновенное превращение успешного топ-менеджера средних лет, спрятанного в дорогом костюме, в хулиганистого подростка, завсегдатая дискотек?
Именно эта ежевечерняя революция, в ходе которой безупречный дресс-код сменяется футболкой, штанами-шароварами и расшнурованными кроссовками, позволяет не сойти с ума многим представителям российского среднего класса. Именно она позволяет сбросить оковы странной бизнес-логики, по 8-10 часов господствующей в головах вполне нормальных людей. И хотя бы несколько часов побыть самим собой. Или кем-л. другим, это уже не столь важно, иначе придется всерьез отвечать на вопрос «кто ты?» А это, обычно, приводит к запою.
Итак, по вечерам Денис превращался в вождя своей маленькой революции, в Команданте Че, биографию которого прекрасно знал. Рушились оковы костюма и галстука, их место занимала футболка с изображением Че Гевары. В московском клубе «Че» у Дениса был неограниченный кредит и персональное спальное место, на случай революционного привала. Ром лился рекой, на барной стойке отплясывали полуобнаженные девицы.
CUBA LIBRE!
HASTA LA VICTORIA SIEMPRE!
На мой день рождения Денис ехал с тайным революционным поручением найти только что открывшийся в Питере клуб «Че» и осмотреться. Дислокацию было поручено выяснить мне.
Я долго рылся в Интернете, нашел адрес клуба, но даже не записал его. Он казался слишком простым для коренного петербуржца, чтобы записывать.
Черный берет Дениса выдавал его даже в толпе Московского вокзала. Команданте прибыл в город отнюдь не инкогнито. Мы обнялись и пошли к ближайшему бару. Потом к бару, ближайшему к тому ближайшему. Потом еще и еще. Потом, помню, пили на островах, потом на месте дуэли А. С. Пушкина. Он, по мнению Дениса, тоже был революционером.
К вечеру третьего дня Денис спросил:
Ну что, где тут у вас клуб «Че»?
Я порылся во всех уголках революционно настроенной памяти, но адреса не нашел. Отыскалась только странная цепочка ассоциаций: «Че Центр П». Видимо, имелась в виду какая-то улица в центре города, название которой начиналось на букву «П». Ну не Пушкинская же!
Признаваться в том, что не справился с революционным поручением, совсем не хотелось. И я брякнул первое, что пришло в уже утомленную классовой борьбой голову:
На улице Плеханова
Денис надел берет и ушел.
Это повторялось каждый вечер. Каждый вечер Денис брал такси и называл улицу революционера Плеханова, которую уже давно переименовали. Каждый вечер таксисты отвозили его на Казанскую, где, конечно, не обнаруживалось никакого Че. А только контрреволюционный ресторан «Тиньков». Каждый вечер Денис возвращался злым и недоумевающим. Я же молчал, как партизан.
На четвертый раз Денис вернулся довольным и пьяным. Впрочем, «вернулся» не совсем то слово. Точнее, его вернули. Вернул таксист, притащив из машины прямо к двери моей квартиры. В полумраке лестничной клетки прозвучали последние в тот вечер слова Команданте:
Полтавская, чудило!
Небо надо мной, небо надо мной, как сомбреро, как сомбреро!
Берег золотой, берег золотой, Варадеро, Варадеро!
Куба далека, Куба далека, Куба рядом, Куба рядом!
Это говорим, это говорим мы!
