Разве может быть такое, чтобы создатель (дабы не гневить Его, обойдемся без заглавной буквы), творец всего сущего в постсоветской России вдруг ушел, приказал долго жить и оставил нас один на один со всем этим безобразием, которое он сам и придумал. А мы? Что мы будем делать теперь без него? Бесконечно читать «Москва 2042» и ловить ответ в конце учебника?
Войнович (черт дернул его родиться в России с умом и талантом) придумал нам и Владимира Владимировича, и патриарха Кирилла, предугадал возвращение в родную гавань Солженицына (на белом коне, да-да!). Именно он, Писатель материализовал и Сим Симыча Карнавалова, и отца Звездония… далее везде. Хитрый Войнович поселил всех этих дорогих сердцу персонажей в 2042 год, но… время спрессовано до невозможности. Мы не успели оглянуться, а антиутопия у нас за окном, вот она, смотрите, наблюдайте.
Мы все в этом смысле дети Войновича, тоже герои его ехидной, адской сказки. Нет, до этого была еще одна сказка, про Ивана-дурака в новейших сталинско-хрущевско-брежневских условиях, про воина-пацифиста Чонкина. Который в огне не горит, в воде не тонет, но и ни в какую Венгрию с Чехословакией, Афганистан с Украиной и Сирией воевать не пойдет при всем желании, не получится у него. Миру мир, а абсурдному миру абсурдный мир, вот так.
И еще была «Шапка» про Союз советских писателей, туды его в качель. И экранизация этой «Шапки» с великолепными Ильиным и Федосеевой-Шукшиной. Войнович так на все это насмотрелся, натерпелся, ужаснулся и высмеял негодный тот Союз к едреной фене. Так высмеял, что совсем уж близко прислонился к Гоголю, к его «Носу» и «Шинели».
…А в начале-то он был как все, мальчик в розовых штанишках, дитя ХХ съезда. Оптимист, романтик, «я верю, друзья, караваны ракет…». Жизнь быстро это поправила, да, а процесс над Синявским и Даниэлем стал тонкой красной линией. Одни (подавляющее большинство) плевать на этот процесс хотели, в тюрьму их, предателей-отщепенцев, в тюрьму... Другие, их было совсем мало, вспомнили о миссии, о солидарности, и катись все эти писательские блага с их дачами, тиражами и шапками к чертовой матери. «Не могу молчать!» — как завещал Лев Николаевич. И Войнович не смолчал, подписал «коллективку» в защиту.
«Свобода лучше, чем несвобода» — это не Дмитрий Медведев придумал, а за тысячи лет до него. Войнович лишь осуществил завещание, девиз предков и моментально был выброшен за борт. А ведь он трудился на литературной ниве всего лишь акыном — что вижу, то пишу. Он так видел и не мог иначе. С виду такой добродушный, тщедушный, робкий даже, в пиковые моменты он стоял, как скала, как стойкий оловянный солдатик, как тот мальчик из рассказа Пантелеева про честное слово. Железный был именно он, а вовсе не Феликс, лучший друг и кумир его хулителей. И Родина щедро поила его березовым соком… лишила гражданства… плевала в след.
Но прошло десять лет (всего десять лет? бесконечных десять лет?), и Родина в лице ее первого президента и последнего генсека перед самым своим крахом вернула Войновичу серпасто-молоткастый паспорт, смилостивилась-таки.
Ну а сам Войнович? Он даром времени не терял и в своем забугорье придумал нас, нашу новую страну и тех самых знаковых персонажей, великих и жалких артистов собственного театра. А потом он просто вернулся в свою Москву, не дожидаясь 2042 года, и стал наблюдать за развитием собственной пьесы с ее действующими лицами и исполнителями. Ну прямо как тот Волшебник из шварцевского «Обыкновенного чуда».
Он, конечно же, не ходил на все эти полит-ток-шоу, не кричал, не ругался, не брызгал чаем и слюнями, как некоторые его коллеги. Ну действительно, как может создатель, автор ругаться со своими персонажами, марионетками, коротышками из Цветочного города? Он лишь удивлялся и заступался по-прежнему. За Олега Сенцова, например. Вот только-только на «Эхе Москвы», совсем еще недавно…
Но его присутствие здесь, в России, на неблагодарной своей родине давало надежду. Не только нам, грешным, но и выдуманным им высокопоставленным «куклам». Они, «куклы», могли даже гордиться этим фактом, могли говорить: а Войнович-то еще с нами! Как всегда, смешивая «отечество» и «ваше превосходительство».
А он вдруг взял и ушел. По жизни не принимавший Солженицына, не принимавший Евтушенко. Неужели и там, в горних высях, он продолжает на них нападать? Да нет, чего уж теперь делить, все классики… Только что же будет с нами? Кто подскажет, весело прищурившись, что будет там, в 2042 году? Нет больше ответа.
Прощайте, Владимир Николаевич.
Автор: Александр Мельман
