В декабря во всем мире отмечался Международный день защиты секс-работников, призванный остановить насилие, которому регулярно подвергаются граждане, занятые в сфере интимуслуг. Выясняя, в каких еще профессиях помимо непосредственно «ночных бабочек» высок риск домогательств, корреспондент «МК» была уверена, что рейтинг, как водится, возглавят стриптизеры, модели, артисты, официанты, стюарды и фитнес-тренеры обоих полов. Но реальность рушит стереотипы: работники сферы услуг и индустрии развлечений, конечно, по-прежнему в первой десятке, но от приставаний в рабочее время сегодня страдают также… врачи, учителя и полицейские!
Защищенность привычных «харассментоемких» специальностей психолог-практик Елена Пиховкина, с чьей помощью мы составляли рейтинг, объясняет так:
— У публичных людей — артистов, моделей и пр. — вошло в моду публично же признаваться в домогательствах в свой адрес, за непристойное поведение на борту авиалайнера и в увеселительных заведениях стали серьезно штрафовать, поэтому приставать к людям — работникам сферы услуг и развлечений сегодня чревато. Что до профессионалов интимного фронта, в нашей стране они сами вне закона, поэтому и безопасность свою нередко обеспечивают незаконным способом — «крышей», сутенерами и пр. А вот специалисты, призванные нас учить, лечить и защищать, остаются незащищенными. Если они пытаются пожаловаться, их же частенько и выставляют виноватыми. Ведь в общественном сознании врач наделен властью над больным, педагог — над учащимся, а полицейский вообще над всеми, в то время как в сознании отдельных граждан «добрый доктор», «строгая училка» и «бравый полисмен» — очень даже сексуально заманчивые объекты.
Добрый доктор Айболит, на дежурстве он не спит...
Хирургу-травматологу Денису Игоревичу (все имена изменены) 30 лет, внешне он похож не на доктора, а на супермена — в свободное от работы время ходит в «качалку». Молодой эскулап счастливо женат, растит маленького сына. В травматологическом отделении горбольницы, где Денис Игоревич трудится, ему нравится все… кроме благодарных пациенток, от которых он устал отбиваться. Признаться в этом доктор может только психологу, остальные поймут неправильно.
— Может, вы им глазки строите?
— Я им суставы меняю и гипсы накладываю, — вздыхает доктор. — А встав на ноги, они пытаются меня отблагодарить. Так, как сами это понимают.
Хирург соглашается описать последнюю из «благодарностей», уверяя, что нечто подобное происходит с ним не реже двух раз в месяц.
— Была у меня пациентка, 42 года, назовем ее Лена. Собака на прогулке рванула за поводок, хозяйка не удержалась на ногах — оскольчатый перелом голени. Лена казалась мне симпатичной чисто по-человечески. В первые дни она все время плакала, так сильно нога болела. Я приходил к ней в палату, разговаривал, успокаивал. Лена очень боялась операции и наркоза. Я объяснял, что операция хорошо отработанная, анестезиолог опытный... Не знаю, как Лена это себе истолковала, но это мой долг, а никакие не заигрывания.
По словам доктора, после операции Лена быстро пошла на поправку, вскоре смогла ходить — хоть и с тросточкой, но самостоятельно.
— Мы уже готовили ее к выписке, два дня оставалось. В ту ночь я дежурил, сидел в своем кабинете, истории болезни просматривал. После полуночи вдруг без стука вошла Лена в халате, закрыла за собой дверь на ключ, скинула халат и заявила: доктор, я пришла вас отблагодарить!
— И???
— Во-первых, мне не хотелось ее обижать, все-таки это моя пациентка, а моральное состояние больного напрямую связано с выздоровлением. Во-вторых, я подумал, что прогнать ее резко не только неприятно, но и опасно! Если она выйдет в ночи из моего кабинета и в гневе заявит, что это я к ней приставал, поверят ей. Мне пришлось самому надеть на Лену халат, затянув пояс морским узлом, усадить в кресло, налить чаю с коньяком и убеждать ее, что она еще ого-го, просто я люблю свою жену. В ответ Лена начала делиться со мной своей непростой женской судьбой, и я понял: ночь пропала! Если б не она, вздремнул бы пару часов, а тут до утра слезы утирал.
А уже на вечерней «пятиминутке» сердобольного эскулапа ждало строгое предупреждение от зав. отделением:
— Он так и сказал: еще раз повторится, не посмотрю, что кадров не хватает, уволю за аморалку!
Выяснилось, что дежурная по этажу, заметив, что из кабинета дежурного врача с утра пораньше выбегает пациентка в халате, доложила об увиденном заведующему.
— Думаю, что это знак: пора завязывать с сердобольностью, пока окончательно ярлык развратника не навесили!— сетует Денис Игоревич.
— А вообще вас как-то инструктируют на этот счет?
— В университете нас предупреждали, что пациенты обоих полов склонны влюбляться во врачей, рекомендовали быть начеку и пресекать попытки больного сблизиться как несовместимые с клятвой Гиппократа. Нужно быть внимательным и доброжелательным, но при этом контактировать с больными исключительно в рабочих рамках. По старшим коллегам вижу, что это приходит с опытом. Но пока мне, если честно, трудно оттолкнуть женщину, изливающую тебе душу.
Дениса Игоревича поддерживают многочисленные дамы в белых халатах, которым никак не удается побороть собственную вежливость. Нежелание проявлять резкость к пациентам оборачивается для них нежелательными, а порой навязчивыми и небезопасными ухаживаниями.
34-летняя эффектная блондинка Ирина Витальевна — дерматовенеролог, трудится в районном КВД. Как-то вылечила от несимпатичной инфекции горячего кавказского парня, в знак благодарности приняла от пациента букет цветов.
— Прокляла себя, что не отказалась! — сетует доктор. — В букете оказалась записка с признаниями и номер телефона. Я не позвонила, конечно. Тогда больной сам явился ко мне в кабинет в часы приема. Я ему сказала, что замужем, а он уже здоров, и нечего мешать мне работать. Тогда он стал в конце рабочего дня караулить меня у выхода из диспансера. Мол, только провожу до метро, и все. А сам идет и канючит: а давайте в ресторан, ну всего лишь на чашечку кофе, ну что вам, жалко, что ли…
По словам Ирины Витальевны, она была вежлива с пациентом, как подобает врачу, пока бывший больной не попытался силой затащить ее в свою машину.
— Это было раз на третий, до этого я дважды позволила проводить себя до метро. Но тут уж я его довольно грубо оттолкнула и пригрозила позвонить мужу. Он прошипел, что я пожалею об этом. А через пару дней на электронный адрес нашего главврача упало малограмотное послание, в котором говорилось, что я вымогаю у пациентов взятки. К счастью, мое руководство прекрасно понимает, что у нас за контингент, да и меня знает не первый год, поэтому даже выяснений никаких не было. Но все равно неприятно! Хотя по сравнению с «доктором по вызову» у меня очень спокойная работа.
Выставлять и подставлять учат в школе...
Учитель физкультуры Валентин Михайлович в средней школе уже 10 лет, хотя ему всего 30. За эти годы помимо педагогического Валентин нажил и горький опыт противостояния провокациям учеников. Сегодня он предостерегает учителей-новобранцев, честно рассказывая им о своих злоключениях, среди которых «подставы» перед коллегами и родителями и позорище в соцсетях.
— Никогда не забуду, как пришел в эту школу! — делится физкультурник. — Педсостав весь 45+, самые молодые — учитель информатики и я. Так получилось, что мы пришли почти одновременно. Естественно, наш приход произвел фурор среди учениц. Начались всякие подмигивания, выслеживания возле раздевалки, попытки перейти со мной на «ты» и реплики за спиной: о, наш Валюша пошел!
Физрук рассказывает, что сначала делал вид, что ничего не замечает. Но после одного случая понял, что надо реагировать, а иначе сожрут:
— В первый месяц работы перед началом урока выхожу из тренерской. Тут из женской раздевалки откуда ни возьмись выскакивают три 11‑классницы в стрингах и топлес. Понятно же, что специально подкарауливали, когда я выйду! Но визг подняли такой, будто это я к ним ворвался! Вопят на всю школу, но при этом не прикрываются и не убегают. Стоят передо мной в рядок, лыбятся и причитают: ах, как не вовремя вы вышли!
Поняв, что надо как-то реагировать, Валентин отправился к директору, тот педагога выслушал и вызвал в школу родителей указанных учениц. Отец одной из них сразу извинился за дочь. А вот двое других потребовали собрать педсовет и учинили громкий скандал:
— Начали с того, что работают в прокуратуре, а закончили тем, что, оказывается, это я, едва придя в школу, проявил активную симпатию к их дочерям, приглашал их встретиться у меня дома и заняться любовью втроем! Так девчонки эти сказали! Они орали, обзывали меня педофилом и обещали «засадить по полной». Я, признаться, растерялся. Спас старший физрук, он тоже по молодости от школьниц натерпелся. Он так доходчиво расписал поведение этих девочек, что поняли даже их родители. В тот день я вывел для себя правило и по сей день его железобетонно придерживаюсь: ни малейшего панибратства с учениками обоих полов! В школе надо кропотливо, изо дня в день выстраивать культ личности учителя. Его авторитет должен быть непререкаем.
Невзгоды педагогов женского пола, пострадавших от активности своих пубертатных учеников, уже не поддаются подсчетам. Практически каждый новый день приносит очередную историю о том, как пытливые школьники выудили на просторах Сети (или выложили туда) очередную «училку в непристойном виде». Нередко «непристойность» откровенно притянута за уши — как, к примеру, в случае с барнаульской словесницей, уволенной из школы за фото с соревнований по зимнему плаванию — в спортивном купальнике на фоне сугроба. И фото, заметим, педагог повесила не в школе на доску, а на личную страничку в соцсетях. Однако пытливые ученики ее раскопали и выставили на всеобщее обозрение.
— Кто ищет, тот всегда найдет, — говорит об учениках, прочесывающих личные страницы учителей в соцсетях в поисках чего-нибудь компрометирующего, преподаватель английского Татьяна Сергеевна. — Многие педагоги уже поняли: хочешь удержаться в школе, лучше обойтись без соцсетей вовсе. Но ведь учеников и это не останавливает! У нас недавно был случай: двое старшеклассников проникли в фитнес-клуб, где занимается самая молодая из наших учительниц. Она их даже не заметила. А они наснимали ее и в купальнике, и в трико с задранными ногами, и в наклоне. И так все скомпоновали, что выглядело и впрямь двусмысленно. Стали этот коллаж друг другу пересылать в мессенджере со всякими непристойными комментариями, у одного мальчика мама заметила и бегом к директору: мол, сына моего развращаете! Директору репутация школы дороже какой-то там молодой педагогини — и он безо всяких разбирательств уволил несчастную в тот же день.
Наша служба и опасна, и трудна...
26-летний Николай несет службу в опорном пункте УВД по охране метрополитена — следит за порядком на одной из недавно открытых станций метро. Старается выглядеть бравым и матерым, но форма и напускная суровость не в силах скрыть молодость и милый румянец «пай-мальчика».
— Из-за этого и пошел в полицию! — вздыхает Николай. — Надоело, что из-за внешности никто не воспринимает меня всерьез! До школы полиции окончил музыкальное училище по классу домры, мама хотела, чтобы я в консерваторию поступал. Но у меня другие амбиции. В метро я временно, планирую расти по службе.
Но пока Николай занят в основном тем, что отбивается от многочисленных поклонниц:
— У нас конечная станция, часто подвыпившие пассажиры забывают выйти из вагона. Перед тем как поезд отгоняют в депо, мы с напарником Олегом осматриваем вагоны, будим заснувших, выводим пьяных. Лично мне почему-то «везет» на загулявших дамочек. Наверное, тоже из-за чертовой внешности, вид у меня добрый, никак не спрячешь! Как-то обнаружил уснувшую в вагоне даму — красивая такая, лет 35, одета дорого, вся в украшениях, а храпит как бомж. Ну я ее разбудил, под ручку привел к нам в опорный пункт, водичкой напоил. Стал спрашивать, кому можно позвонить, чтобы ее встретили, время-то позднее. Оказалось, что некому: так бурно она как раз развод отметила.
По словам полицейского, он сжалился, лично посадил в такси подгулявшую пассажирку и оставил свой телефон, чтобы сообщила, как добралась.
— Кроме чисто человеческого сочувствия я к ней ничего не испытывал! Хотя напарник мой вон весь на остроты изошелся, что я дамочку склеил, пользуясь служебным положением, — Николай указывает на своего старшего товарища, 39‑летнего Олега. — В ту ночь она мне позвонила и поблагодарила…
— И с тех пор каждый день названивает, а еще приезжает на нашу конечную и ломится к нам в опорный пункт! — заканчивает за Николая напарник, заходясь от хохота.
Полицейский Николай трогательно краснеет:
— Я ей говорю, чтобы не приезжала и не звонила. А она свое твердит: мол, влюбилась в меня, потому что давно не встречала таких благородных рыцарей, как я! И как я могу после таких слов грубо ее отшить?!
— Ага, и поэтому ты ее в кино водил! — подначивает Николая напарник.
— Чисто из вежливости! — оправдывается Николай. — Она все равно уже приехала. А кино тут рядом, в торговом центре, и у меня как раз конец дежурства.
Судя по всему, природная мягкость и образ сурового правоохранителя ведут в Николае постоянный незримый бой. Его старший напарник уверен, что это дело времени:
— Если наш Николенька так и не научится отсекать женские ухаживания, ему придется переходить в бюро добрых услуг. Мягкотелые и бесхребетные в органах не приживаются.
Полине 21 год, она на последнем курсе Академии МВД. Сейчас стажируется «на земле» — в районном отделении полиции, мечтает стать следователем:
— Я думала, что полицейская форма оградит меня от уличных знакомств, но оказалось, что все наоборот. Как «по гражданке» иду, никто не пристает. А как «по форме», так через одного: девушка, вы такая красивая, арестуйте меня, пожалуйста! В начале учебы приятно было, но теперь уже достало!
— А как ты реагируешь?
— Как-то пошутила в ответ: вы арестованы, пройдемте! Так потом еле отвязалась от этого гражданина! Пришлось даже сокурсника звать на помощь. С тех пор в таких случаях у меня, как говорится, «лицо лопатой», отвечаю вежливо, но твердо: я сотрудник полиции, ваше поведение неприемлемо!
Для сравнения опрашиваем представителя профессии, исторически лидирующей в деле приставаний на рабочем месте. Кириллу 27 лет, пять из них он танцует в мужском стриптизе.
— Кирилл, в твоей профессии вообще реально отличить приставания от должностной инструкции?
— Конечно! У нас есть «крейзи-меню», в котором все четко расписано. Коктейль со мной (15 минут) — 1500 рублей, приват-танец (10 минут) — 2000 рублей, выезд — 15 тысяч. Все, что сверх этого, — харассмент.
— А интим входит в эту сумму?
— Что вы! Интим с клиенткой, конечно, возможен, но только по обоюдной договоренности. Но это мой личный риск, клуб это не поддерживает и, соответственно, за последствия не отвечает. Поэтому и я стараюсь отделять котлеты от мух. У меня есть постоянная девушка, а на работе — только работа.
— А бывает такое, что клиентки этого не понимают?
— Сплошь и рядом, особенно если переберут коктейлей. Но у меня разговор короткий. Как только клиентка выходит за рамки, я зову администратора, и ее выводят.
Что ж, пока у врачей, учителей и полицейских нет «крейзи-меню» администратора, им остается воспользоваться советом бывалого в части «мух и котлет».
Жанна Голубицкая
