Онкологические пациенты в России всегда испытывали проблемы с лекарственным обеспечением. Даже в ситуациях, когда от той или иной болезни существует эффективное лечение, добиться его от государства было возможно далеко не всегда. Сейчас положение таких пациентов ещё более усугубилось. Многие препараты, прошедшие регистрацию в России, так и не попали в списки жизненно важных и необходимых, а значит, получить их по программе госгарантий невозможно, только за свой счёт, что для многих больных равносильно приговору.
ФОТО: ROBERTO SORIN\UNSPLASH
По данным за 2020 год, онкологические заболевания стали причиной смерти пациентов в 13,6% случаев, опередив пандемию COVID-19 (6,8%). Если говорить в абсолютных цифрах, то в 2020 году от них умерло 291 461 человек, многие из которых были людьми трудоспособного возраста. И огромное количество этих смертей можно было бы предотвратить в случае доступности инновационной терапии, которую с большим скрипом включают в список жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов (ЖНВЛП). Однако этот перечень — главный ориентир для врачей, которые определяют стратегию лечения пациентов. Если конкретный препарат включён в клинические рекомендации, но не входит в ЖНВЛП, врачи нередко вынуждены назначать альтернативные схемы терапии, часто более дешёвые и менее эффективные, руководствуясь в большей степени финансовыми соображениями, нежели интересами самого пациента.
Эксперты считают, что включение онкологических препаратов в перечень ЖНВЛП — одна из важнейших задач современного здравоохранения в стране, без решение которой все усилия по снижению смертности россиян от онкологии будут тщетными. На практике же сегодня многие препараты до сих пор не покрываются финансированием в рамках ОМС. В итоге онкологические пациенты вынуждены добиваться необходимых лекарств через суд либо закупать за свой счёт, при том что высокая стоимость такого лечения делает его недоступным для большинства пациентов. Прежде всего это касается таргетных препаратов, которые предназначены пациентам с определёнными типами генетических мутаций — при раке почки, мочевого пузыря, раке молочной железы и пр. Например, рак молочной железы сегодня стал одной из главных причин смертности среди женщин, в том числе молодых, которые недавно стали матерями или только хотели бы ими стать. Эксперты приводят пример, что из 700 пациенток с РМЖ с подтверждённой мутацией в гене PIK3CA только 100 получают таргетную терапию, помогающую при этом виде рака.
Как рассказывает старший научный сотрудник отделения химиотерапии НИИ клинической онкологии ФГБУ «НМИЦ онкологии им. Н.Н.Блохина» Минздрава РФ Елена Коваленко, за последние годы в России произошёл прорыв в области лекарственного обеспечения пациентов: «Качество медицинской помощи растёт, а вместе с ней и выживаемость пациентов с онкологией. В этом плане мы идём с минимальном отрывом от западных стран. Тем не менее увеличение продолжительности жизни при метастатическом заболевании, как и во всех странах мира, — далеко не быстрый, а медленный процесс. Чтобы эти показатели стали значимыми, необходимо, чтобы эффективные препараты дошли до клинической практики».
По мнению главного внештатного онколога Минздрава Самарской области, проф. кафедры менеджмента ИПО ФГБОУ ВО СамГМ Минздрава России, Андрея Орлова, должна быть согласованность применения препарата на всех уровнях: клинические рекомендации, список ЖНВЛП, затем — передача данных в центр контроля и качества экспертизы для расчёта тарифа для выставления счёта и формирования схемы лечения пациента. Однако на практике врачи не заинтересованы, в том числе и в диагностике тех заболеваний, для которых они всё равно не смогут назначить эффективное лечение из-за отсутствия финансирования. Тестирование пациентов на мутации позволяет подобрать терапию, которая таргетно воздействует на опухоль, но, если инновационного препарата нет в перечне ЖНВЛП, врачи теряют стимул направлять пациентов на диагностику, а пациенты лишены возможности получать современную и эффективную терапию.
«В сотрудничестве с Ассоциацией Онкологов России мы активно работаем над обновлением клинических рекомендаций, в которые будут включены инновационные препараты и тесты для определения показаний к их назначению, — рассказывает профессор кафедры онкологии факультета усовершенствования врачей ФГБОУ ВО РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России Вера Карасёва. — Каждый год регистрируют по 2-3 таких таргетных препарата, которые позволяют увеличить продолжительность жизни пациентов не на месяцы, а годы.
О плановых регистрациях, так же, как и о положительных результатах исследований задолго до регистрации, знает медицинское сообщество. В настоящее время, действительно, есть большая потребность в обеспечении скорейшего доступа к современной терапии, так как это может повлиять на достижение плановых показателей по снижению смертности. Безусловно, основной вопрос в повышении доступности эффективной терапии для пациентов — финансы. Однако выявленные тенденции уже позволяют планировать бюджет на следующий год, исходя из планов регистрации. Необходимо принимать меры именно на государственном уровне».
Врачи надеются, что государство услышит их и включит подобные препараты в перечень, чтобы медики смогли назначать их своим больным со спокойной душой.
Екатерина Пичугина
