О ярмарке интеллектуальной литературы Non/fiction, которая состоялась на прошлой неделе, любви к умному вообще и книжке в частности.
Когда ярмарка Non/fiction начиналась, там было полтора человека. А сейчас — тысячи! Приходят разные люди. Я, мои сыновья и племянница, желая выбрать что-то почитать, скорее пойдем на Non/fiction, чем на какую-то другую книжную ярмарку.
Наверное, литература нон-фикшен была в моей жизни всегда. У меня был горячо любимый дед Михаил Иосифович, он выписывал журнал «Наука и жизнь», а это, считайте, и есть нон-фикшен. Все статьи в журнале были посвящены науке и писались понятным языком. Я страшно любила этот журнал — прочитывала его за один день, включая советы домашнего мастера. В детстве мне очень нравились биографические книги, их у нас было много. Дело в том, что родители работали на космос, мама — на полигоне, так тогда назывался Байконур. У нас, например, были биографии Гагарина, Титова, Терешковой. Их дарили сами космонавты. Дед любил книги об ученых. У нас была биография Марии Кюри, замечательная книга об Иммануиле Канте. Я любила занимательную физику и задачи Якова Перельмана, и это тоже был мой нон-фикшен. А у моего дяди было много военных мемуаров. Мне очень нравилось читать Жукова, а сестра-фрондерка говорила: «Как ты это читаешь? Такая скукота!»
Слово и факт
Еще 5–10 лет назад я бы сказала, что современный период развития литературы — литература художественного слова. А сейчас я бы, пожалуй, ответила: сегодня время публицистики. Людей интересуют некие события, явления, которые на самом деле происходят в жизни. Появилось множество популярных книг — и все это стало модно читать — по физике, химии, теорий, объясняющих происхождение Земли. Это не всегда литература факта, скорее околофакта, потому что мы ушли не в сторону науки, а в сторону толкований действительности. Толкуют все: происхождение видов, Земли, теорию Ламарка, популярны книги по психологии, тренинги, Big data. И когда в 1990-е в нашу страну хлынул поток этой литературы, она прекрасно прижилась на рынке и адаптировалась. И сейчас наши авторы наверстывают западных коллег и тоже пишут в этом жанре. Скажем, коучерный нон-фикшен — дань западному восприятию жизни.
Полагаю, интерес к тому, что происходит здесь и сейчас, будет нарастать. Я говорю не о перемене читательских вкусов, а об уклоне в определенный вид литературы. И к этому было много предпосылок.
Сейчас, мне кажется, будут модны истории про шпионов: сиюминутные политические реалии влияют на спрос. А книги «Как стать богатым», «Стать счастливым, не входя из дома» и «Как выйти замуж за босса» очень популярны и долго будут такими оставаться. Книги разных исторических толкователей тоже, думаю, будут набирать обороты. Но есть книги, которых я сторонюсь, речь о «государственно оформленных» трудах. Замечали, таких книг по истории немало — в тисненых переплетах, с золотом…
Возвыситься и не беспокоиться
Оцените такие словосочетания: «радикальная нехватка витальности», «наивная дидактивность», «форсированная обнаженность», «имманентный дождь», «канонический образ грубого променада с неверной интенцией», «гуманитарная слабость в применении критических теорий от феминизма до заходов на постколониальное мышление». Эти выражения я выписала из книг, считающихся нон-фикшен.
Что автор хочет сказать — пятнадцатый вопрос. Но зато человек, читающий подобное, возвышается в собственных глазах. Не знаю, как вы, а я возвышаюсь. Да, я не могу это понять, но чувствую, что читаю «что-то необыкновенно умное». А желание казаться умнее сильно. Иначе зачем молодой артист, с которым я летела в самолете, стал бы вкладывать в обложку романа Сартра шпионский детектив Незнанского? Я подумала: «Вот же несчастный человек!» Для него важно произвести впечатление на окружающих не только в интернете, но и в самолете.
Но хороший нон-фикшен — это прекрасно, как документальное кино! Нон-фикшен сейчас качественнее, чем художественная литература, где проще нарваться на ерунду. Мне очень нравится чеховская фраза: «Он любил литературу, которая его не беспокоила». Когда Герасим топит Му-Му, мы плачем. А когда читаем о том, что где-то там, в районе звезды такой-то, расположен купол небес, нам весело. И никому не нужно сочувствовать. Литература нон-фикшен обеспокоить не может, она для душевного здоровья безопаснее.
Доверие
Доверия к художественной литературе подчас нет совсем. И очень много литературы, в которой я обманываюсь. Наверное, это потому, что среди тех, кто пришел в литературу 15–20 лет назад, очень мало талантливых авторов. Зато если есть доверие к писателю — не страшно, какой бы толщины ни была книга. Все-таки традиции доверия к литераторам как авторам книг и печатному слову погублены еще не окончательно. Вот, например, «История Государства Российского» Карамзина для кого-то может быть сложна. А «Историю Российского государства» Акунина читать интересно, потому что она написана проще. Когда я читаю книги нон-фикшен, связанные с историей, чаще всего, когда начинаю сомневаться, переспрашиваю у сестры —у нее очень хорошее историческое образование.
Как ни верти, образование необходимо. Для того чтобы вам никто не мог впендюрить «теорию плоской Земли», вы должны в школе учить физику. А чтобы хорошо материться, должны уверенно владеть русским. Человек, который не читает книг, не ходит в музеи, ссылаясь на свою чрезвычайную занятость, столкнется с тем, что на первом карьерном повороте его обойдет тот, кто прочитал три книги. На следующем карьерном повороте его обойдет тот, кто прочитал тридцать. А всеми будет управлять тот, кто прочитал 3 тысячи. Можно сколько угодно спорить: модно читать или нет, для интеллектуалов это занятие или для балбесов, но человек живет коротко и узнает об устройстве мира из книг. Необходимо не только научить читателя читать, но и библиотекаря, и продавца правильно продавать книгу: продажа книги не торговля. Потому, мне кажется, читательский интерес надо удобрять, поливать и взрыхлять. Не все потеряно, и я надеюсь, он еще вернется.
Татьяна Устинова, писатель
Подготовила Мария Башмакова
