Я никогда не воспринимал радио как инструмент изменения мира к лучшему. Мне не видится в радио возможностей улучшения человеческой породы. Даже такая простая, на первый взгляд, штуковина, как просвещение, не должна иметь к радио никакого отношения. Побудителем любопытства — пожалуйста. Змеем-искусителем, предлагающим нечто непохожее на потребляемое прежде, — да сколько угодно. Но быть учителем и наставником, духовником и сенсеем — это, извините, из истории СССР и гитлеровской Германии. Радио — универсальный «развлекатор», предлагающий ежесекундно набор образов, теней и фантомов в таких невообразимых сочетаниях, что, знай Босх о существовании этой игрушки, он не стал бы портить зрение, выписывая завитки «Сада земных наслаждений». Радио развлекает, отвлекает, и прочее подобное. А вы пробовали «развлекать» скучно?
Я всегда говорил юным гениям, делающим стойку на микрофон: не важно «о чем», важно «как»! Примерно то же самое я говорю себе, когда, по зависящим от меня причинам, эфир начинается превращаться в могилу неизвестного солдата. «Радиоактиватор, ты слишком увлёкся перечислением цифр Пи после запятой до сорок первого знака во время прогноза погоды. Ты отобрал у милого ушастого существа способность радоваться жизни на ближайшие полчаса. Он тебе этого не простит. И станции, где ты работаешь, не простит тоже. И тебе этого не простит уже работодатель. Поэтому, если в следующий раз ты захочешь донести до дорогих радиослушателей ньюансы столь милых твоему сердцу идей Стивена Хокинга, постарайся сделать это увлекательно».
Увлекательно! Вот главное слово, радиосмысл которого крайне редко доходит до большинства умных и образованных людей, не верящих в исключительность радио. Для которых аксиомой является непреходящий интерес к сказанному ими в любой газетной, устной или телерадиоформе. Это не одно и то же! Если «мысль изречённая есть ложь», то книжная мысль, прочитанная с листа перед микрофоном, — не мысль вовсе. Уши вянут, поднимается давление, горло бредит бритвою, когда слышишь «умный» разговор семи почтенных мэтров за тремя микрофонами по поводу главной злободневности («крах духовности», «воспитание питбулей в городской среде» или «трагедия казахского идеализма» — не важно, всё едино). Через десять минут после начале этой увлекательной радиопередачи в слушателях остаются три склеротички, чьи сведённые подагрой пальцы не позволяют перенастроить приёмник, семь обкурившихся растаманов с мечтательными улыбками: «ну, братья, вы вштыриваете», — и, конечно же, родные и близкие покой… извините, радиогостей и радиоведущих.
Нет таких тем, которые нельзя было бы подать как интересные и увлекательные. И это не потому что слушатель дурак и на всё ведётся Ведётся исключительно за твоей богоподобной персоной радиоактиватора. Это является простым следствием многообразия мира и многообразия взглядов на него. Спросите любого буддиста… Предложить не затёртый взгляд на сношенные ботинки или на засидевшегося (или недосидевшего) чиновника, используя доступный тебе инструментарий, — это и есть сделать эфир интересным.
Но вот если и тема хороша, и гости «самые что ни на есть», а эфир -«Ленинский университет миллионов», здесь диагноз прост и краток; дурак — это ты, причём дурак профессионально непригодный. Нет, ну, может, для лекций в школах по разнарядке и ведения партийных диспутов ты и сойдёшь, но слушателей пожалей, пожалуйста.
В середине девяностых на чудовищной радиостанции «Надежда» была молодящаяся тётушка, которая любила в эфире вместе с гостями рассматривать эпохальные фотографии, приглашая аудиторию присоединиться к этому завораживающему занятию. Я недавно похожий пассаж услышал у господина Журбина (мне его нравится называть «наше везде»). Вот интересно, если бы ему предложить переписать «Орфей и Эвридику» для журнального глянца, с помощью букв и фотографий, т. е. без звука? Он бы, конечно, согласился (он на все, кажется, соглашается), но журналу бы не поздоровилось.
Я не люблю футбол, даже больше — он мне не интересен . Не вызывает он во мне тех эмоций, которые заставляют города и страны сходить с и так недалёкого ума. Но когда я слышу программу, репортаж или просто короткий телефонный комментарий Юрия Севидова, я забываю напрочь о том, что футбол я последний раз смотрел никогда. Знаете почему? Интересно и не скучно. А жанр… Никакой разницы.
Не так давно у нас с моим другом Сергеем Минаевым был эфир в «Танцах с волками» про скучные и малопонятные большинству контингента вещи. А именно: ставка рефинансирования, Стабфонд и прочие денежные неудобоваримости. Пригласили Гарегина Тосуняна. А он, знаете ли, не поп-звезда, а совсем даже напротив — президент Ассоциации российских банков. Может, мы с Серёгой…может, Гарегин… может, звёзды так сошлись, да только это был один из лучших эфиров за всё время моей радиоактивации. Потому что не скучно
Игорь Ружейников
