Незадолго до сегодняшнего дня рождения Владимира Высоцкого в интернет официально выложен знаменитый архив его записей, сделанных Константином Мустафиди. На 14 дисках 285 песен, записанных в период с 1972 по 1974 год. Это первые, качественно зафиксированные и отлично отреставрированные свидетельства эпохи, проходившей под песни Высоцкого. Мустафиди рассказал «Известиям» о подробностях работы над записью песен и своей дружбе с Владимиром Высоцким.
— На момент знакомства с песнями Высоцкого вы увлекались музыкой, собирали магнитофонные записи?
— Когда-то учился в музыкальной школе, но определенных музыкальных приоритетов у меня не было. И вот тут появились записи песен Высоцкого. Когда вышел фильм «Вертикаль» (картина режиссера Сергея Говорухина об альпинистах, где впервые прозвучали песни Высоцкого, 1967 год. — «Известия»), я уже увлекался горными лыжами, ездил кататься на Чегет. Первыми песнями, которые услышал, были «Ой, где был я вчера» и другие с подобными простыми сюжетами. Качество записей оказалось не самым лучшим, но слушать и понять идею было можно. На Чегете на базе ЦСКА ребята, отставные военные, во время вечерних посиделок говорили: «Слушай, у тебя голос почти как у Высоцкого!» Заставляли меня петь и аплодировали смеха ради.
— Первые записи Высоцкого вы сделали на магнитофон, который купили после командировки на Кубу. Что это была за техника?
— За три месяца работы мне заплатили очень приличные деньги. Парень я был холостой и захотел купить на них магнитофон — по тем временам очень хороший катушечник Aiwa, за который я отдал в «Березке» тысячу чеков. К магнитофону приобрел большую катушку хорошей немецкой пленки BASF и стал собирать песни Володи. Когда мы познакомились и я начал записывать его лично, то делал это поначалу в монорежиме на четыре дорожки, а потом мы перешли на стерео. Позже, когда из Японии Володе привезли отличную стереосистему Sony и микрофоны, я, радиоинженер, вовсю таращил на это дело глаза. Невероятное качество! Володя тоже все время удивлялся: «Надо же, как делают люди!»
— Вы – дипломированный радиоинженер, но навыков звукорежиссера у вас не было. Почему Высоцкий работал именно с вами? Сотрудничество базировалось на личной дружбе?
— Даже не могу вам сказать почему. Человек он был простой, и мы уже стали друзьями. Кстати, он в процессе активно участвовал как режиссер: сам определял, как писать, следил за последовательностью микрофонов. У нас уже было записано достаточно много катушек, но записывали мы их для родных Володи — матери, отца, Марины. Мать Володи очень хорошо относилась ко мне и ко всем нашим делам. Отец был более строгий, он военный бывший, но потом начал тоже: «Запиши мне, буду слушать». Магнитофонов почти ни у кого не было, но иногда Володю кто-то просил дать записи, и он давал. Я за этим делом не следил никогда, как и не занимался тиражированием и каким-то коммерческим использованием. Это же бизнес особый какой-то, я в нем не нуждался никогда, потому что и так хорошо зарабатывал.
— При напряженном графике Высоцкого как он выделял время для ваших сессий? Или это был хаотичный процесс?
— У него ничего не было спланировано по дням, неделям, месяцам. Он просто говорил: «Слушай, старик, у меня завтра будет время. Давай запишем что-нибудь!» Это были быстрые экспромты, он сам определял репертуар, и мне все это было необычайно приятно. Я не просто записывал, а еще слушал и «наматывал на кишки» все это. Представляете, как это выглядело и каково это было слышать? Во время записи Володя иногда ошибался, говорил: «Вернись, сотри. Давай снова запишем».
— Вы работали с ним только дома? На концертах за пульт не садились?
— Тогда и пультов на его концертах не было. В лучшем случае какие-нибудь усилители. А иногда он обходился и без них. Просто выходил и пел под гитару. Иногда я организовывал концерты в каком-нибудь институте или организации, везде его возил, но главное — слушал, а это была дополнительная закалка для нервной системы.
— Вы работали на ответственной должности в серьезной организации. Понимали, что могло с вами произойти, если бы там узнали о несанкционированных записях Высоцкого?
— Меня никуда не вызывали, хотя, честно говоря, мандраж определенный был. Один товарищ мне сказал: «Слушай, старик, ты вообще представляешь чем занимаешься?» Я говорю: «Никаких крамольных дел мы не делаем, ну записываем и записываем». Володя, конечно, мягко говоря, тоже опасался и в каком-то смысле был на стреме. Ну боялись, а что делать? Видимо, не так сильно боялись, чтобы прекращать работу.
— Вы говорили, что Высоцкий не планировал записи «в вечность», но в воспоминаниях Марины Влади можно найти эпизод, где он, глядя на вышедшие за границей пластинки, искренне переживает, что подобное невозможно в СССР.
— Все это делалось просто ради того, чтобы сохранились записи хорошего качества, и для родных. Насчет того, что со временем это должно стать каким-то творческим наследием, никто, конечно не думал.
Естественно, Марина не хотела мириться с подобным. Ей как западному человеку было абсолютно непонятно, почему официально не издают стихи Высоцкого, не выпускают его записи.
— Оригиналы домашних сессий оставались у вас. Все ли они сохранились и в итоге увидели свет?
— Все, что было, вышло на компакт-дисках и сейчас официально появилось в интернете. Иногда я читаю, что кто-то что-то находит из невышедшего, но, по-моему, это просто фантазии. Конечно, у меня очень много катушек, с которыми я работаю, но все качественно сделанные записи вышли.
— Как вы относитесь к парижским записям Высоцкого, сделанным его другом Михаилом Шемякиным, и записям с гитаристом Костей Казанским?
— Я, честно говоря, никогда их не сравнивал. Получилось так, что Володя уехал в Париж, это была одна из его первых поездок, и они много общались с Шемякиным. Ему безумно понравились Володины песни, и он сделал эти записи, потом они вышли на пластинках. Это настоящее западное качество. Я считаю, что лучшие его записи — это именно записи под гитару, но абсолютно нормально, когда он приглашал кого-то помощь.
Однажды (это случилось 29 декабря 1977 года у Севки Абдулова на дне рождения) мы просидели всю ночь. Там был Играф Йошка — гитарист из цыганского трио «Ромэн». Он играл так, что Володя просто сходил с ума! Они играли в две гитары, а Володя пел. К сожалению, записи не сделали, но мы это запомнили надолго, потому что было потрясающе.
— Мы беседуем с вами накануне дня рождения Владимира Высоцкого. Есть ли у вас какие-то воспоминания, связанные с этим событием при его жизни, ну, например, что вы ему дарили?
— Володя свои дни рождения широко не отмечал. Если приезжала Марина, то 90% его внимания было сфокусировано на ней, ведь виделись они не так часто. На один из дней рождения я подарил Володе черную гитару необычной формы. Вы можете ее увидеть, например, в фильме «Бегство мистера Мак-Кинли» (режиссер Михаил Швейцер, 1975 год. — «Известия»). Я нашел ее в комиссионном магазине, а поскольку сам в гитарах разбирался не очень хорошо, то попросил помочь Севку Абдулова, он и сказал, что это отличный инструмент. Володе гитара очень понравилась.
— Как вы считаете, когда значение стихов Высоцкого, сила его личности и харизма оценивались максимально высоко?
— В 1960-е, 1970-е и 1980-е годы. Сначала это было связано с его выступлениями, когда он начал ездить, потом с выходом его пластинок и первых компакт-дисков.
Хотя самый пик «стона российского» случился, когда Володя умер. Что тогда творилось на Таганке, эти похороны — жуткая совершенно вещь! Его популярность все время нарастала. Потом начались какие-то конкурсы, аэропорты его имени... Но сейчас, как мне кажется, молодое поколение не очень хорошо знает его стихи и песни, а если и знает, не испытывает от них такого экстаза, как мы с вами.
— У меня однозначное мнение об исполнении песен Высоцкого другими людьми. Слушая их, за крайне редким исключением испытываешь необъяснимое чувство стыда. А вы можете вспомнить достойные примеры?
— Все эти исполнители занимаются абсолютно безнадежным делом. Один из таких концертов состоялся в Кремлевском дворце. Я тогда совершенно обалдел, думаю: «Вот Володя и до Кремля добрался. Хорошо!» Но, понимаете, никто не может петь его песни. Все эти ребята, девочки... На экране показывают видеозаписи и портреты Володи, а на его фоне на сцене кто-то поет его песни. Невозможно повторить его голос, его стиль, и я не признаю исполнение вещей Володи кем-то. Они занимаются своим шоу-бизнесом, а Володя был творцом, и это совершенно другая колея.
— Кто-то считает, что эти исполнители популяризуют песни Высоцкого.
— Возможно, какой-то резон есть, но разве это может компенсировать или заменить слушателю настоящее исполнение?
— У вас есть объяснение тому, что обычный московский мальчишка сформировался в потрясающего поэта, исполнителя, актера?
— Считаю, что это дар Божий, это гениальность человека. Например, когда я рассказывал ему о своей работе — про «Орбиту», про спутник, что и на какой высоте он может принять, — Володя схватывал и понимал моментально все. Он был потрясающе талантливый человек, и все его песни были очень правильно выхвачены из жизни, и в этом его особый талант. Вспомните, что Бродский назвал Высоцкого первым после Пушкина настоящим поэтом. Вспомните его работу с рифмующимися согласными. Откуда взялось все это мастерство? Это дар Божий.
— Все чаще можно услышать мнение, что Высоцкого никто не зажимал. В подтверждение приводят жену-француженку, поездки за границу, дорогие машины. Как было на самом деле и чего именно он был лишен?
— Выступать в общем давали, но страдал Володя от одного: он не был официально признан поэтом. Он мечтал, чтобы его стихи были опубликованы, причем многие искренне пытались помочь, но время было такое. Можно было бы сделать публикацию посмертно, но юридически это оказалось невозможно. А много ли у нас поэтов и писателей, у кого был бы такой талант и кого так желали слышать, читать, видеть?
— Зачем это было нужно Высоцкому, которого знали и любили миллионы людей от Таллина до Владивостока и даже за рубежами СССР?
— Мы никогда, во всяком случае всерьез, не обсуждали эту тему. Я думаю, что он просто хотел справедливости...
Алексей Певчев
