Детство – самое счастливое время. Пройдя определенный жизненный путь, начинаешь осознавать это с особой остротой и болью.
Кадр из фильма «Серёжа» (реж. Г. Данелия, И. Таланкин, 1960)
Наше детство отличалось беззаботностью, непосредственностью и любовью родителей, бабушек и дедушек. Летом мы могли, ничего не опасаясь, убежать на улицу и играть там до темноты, исследуя окрестности двора и микрорайона.
Мы лазили по крышам гаражей и сараев, забирались на деревья, пролезали в любые дыры в любых заборах. Мы могли сесть на троллейбус и уехать на городское озеро, взяв с собой пачку талонов на проезд, пару бутылок лимонада и упаковку печенек, пробултыхаться в не самой чистой воде целый день и заявиться домой ближе к закату солнца. Мы жгли костры из разбитых деревянных ящиков и пекли в углях и золе утащенную из дома картошку, которую тут же и ели. Мы никого не боялись, потому что бояться было некого. Самым страшным для нас было сообщение соседских бабушек о том, что «тебя мама искала».
Зимой нашими были все снежные горки, на которых мы пропадали в безветренную погоду в любой мороз. В сугробах мы прокапывали туннели, которые выводили нас в тылы вражеской снежной крепости, строили целые снежные дома, которые по весне долго-долго таяли, напоминая нам о веселых зимних каникулах.
Мы покрывались снежной наледью и потом долго оттаивали в подъездах: сначала варежки, потом пальтишки, потом обувь. Без этого наша одежда стояла колом.
Однажды ударил небывалый в наших краях мороз, уроки отменили, но вся школа во главе с директором была на школьном стадионе. Кто-то играл в снежки, кто-то нарезал круги по лыжне, кто-то играл в хоккей, а тех, кто замерз, отпаивали горячим чаем в школьной столовой и отправляли домой.
Ранней весной, когда снег таял, и на соседнем пустыре разливалась огромная лужа, мы катались в ней на льдинах, с риском провалиться по самое горло. Льдины сталкивались, раскалывались, мы плюхались в ледяную воду, выбирались из нее и бежали сушиться в те же подъезды. А какие вкусные были сосульки! Именно ранней весной, когда днем начинал таять снег на крышах, а вечером становилось холодно.
В нашем детстве мы успевали все: учиться, посещать кружки по интересам и спортивные секции; нас водили в театры с обязательным заходом в буфет, потому что там были очень вкусные пирожные, познавать мир путем нехитрых опытов с карбидом, брошенным в воду, и с баллончиком из-под дихлофоса, засунутым в костер. Мы придумывали себе игры, изобретали игрушки, сооружали шалаши и «штабики», которые регулярно уничтожались дворником, участковым милиционером и безруким дядей Яшей из первого подъезда.
Наше детство – это дом в деревне или пионерский лагерь, или курортный город на Черном море, куда нас возили (отправляли) родители. Мы купались, загорали, ходили в походы, собирали грибы и ягоды, заплывали за буйки, прыгали с причалов и ловили рыбу в неположенном месте. Бабушка могла оттаскать за уши, дед – отходить хворостиной, отец – поучить ремнем, а мама – полотенцем по шее. Участковый милиционер за мелкую шалость мог просто дать подзатыльник, и никто не ходил жаловаться на него прокурору. Самым страшным наказанием для нас был вызов родителей в школу. За этим следовала моментальная физическая расправа и долгое родительское нравоучение.
Учителя у нас были разные. Большая часть из них не произвела сильного впечатления, однако были и те, кто служил нам примером справедливости и человечности. Сейчас многих из них уже нет в живых.
Мое детство кончилось в тринадцать лет. В тот день один широко известный в узких кругах человек задал мне вопрос о том, кем я хочу стать в будущем. От меня впервые потребовали ответственного подхода к жизни.
Потом было много всякого, и плохого, и хорошего. Детские радости врезались в память, детские обиды куда-то испарились, детские шалости оказались позабыты.
Тех, кто жил в нашем дворе и училась в одной школе, жизнь раскидала по разным сторонам. Половина мальчишек из нашего класса сгинули в лихолетье 1990-х годов, другая половина как-то нашла свое место в новых обстоятельствах, девчонки повыходили замуж, а некоторые и не по одному разу.
Нынешние дети не имеют того, что имели мы: они слишком глубоко провалились в виртуальный мир. Если нас с трудом загоняли с улиц домой, то нынешних детей иногда бывает невозможно выгнать на улицу, а отключение у ребенка интернета (отобрание гаджета) расценивается как нарушение его прав. Большинство взрослых потеряло всякий авторитет, а любовь исчезла из семьи, уступив место товарно-денежным отношениям.
Но все когда-то заканчивается. Пройдет и нынешнее время. И вновь будет у будущих детей счастливое детство! Главное в это верить!
Георгий Епанчин-Мурзин
