Учитель, как известно, тоже человек и от ошибок не застрахован. А ведь принимать решения учителю порой приходится мгновенно, отсюда обостренное чувство ответственности. Чтобы реакция была верной, должна сработать интуиция. Интуицию развивает опыт, а опыт — штука непростая, не только набор аналогичных ситуаций, но и труд их осознания, обработки. И тут всегда кстати специальные знания: как называется то, что происходит; почему так; к чему приведет... Возможно, информация, которую психолог Инна Бовина, профессор МГППУ, сообщила на своей лекции о моделях и механизмах социального влияния, будет нам небесполезна. Фрагменты лекции приводятся в пересказе.
Почему учить в классе предпочтительнее
...То, что мы думаем, чувствуем, как себя ведем, во многом определяется окружением. И даже оставаясь с собой наедине, мы не избавлены от влияния воображаемого другого.
Человеку давали в руку динамометр и просили сжать: а) просто сжать, б) сжать изо всех сил, в) сжать в присутствии другого, который тоже держит динамометр. Результат серии экспериментов: в присутствии другого человек всегда улучшает свою деятельность.
На базе подобных исследований в свое время было реформировано немецкое образование: обучение должно вестись в коллективе.
Но вопросы остаются. Почему? Всегда ли? За счет чего?
Один-сам
Другое дело, что далеко не все задачи лучше решаются в присутствии другого. Только простые. Да, разгадывать кроссворд вместе — здорово, а вот составлять его? Также удалось экспериментально доказать, что правило «вместе лучше» работает не для всех людей. Для половины. Еще 25% безразличны к фону, а другим 25% он мешает.
Мысль о гибком сочетании индивидуального—группового—коллективного обучения вытекает со всей очевидностью. Приватность тоже дает фантастические результаты. Проводился эксперимент с подставной группой: «Ты опоздал и будешь отвечать письменно!» — в это время подставные студенты публично отвечают неправильно, все до одного. Испытуемый пишет — и пишет правильно. Он в привате. А в ситуации устной формы («ответишь последним») быстро сбивается. Письмо и чтение как форма защищенности — это следует учитывать.
И это уже сколько раз обсуждали: если ответ очевидный (дан образец и к нему 4 варианта ответов, из которых один как образец), то самостоятельность мышления не страдает, человека с верного ответа не сбить. Но как только наступает ситуация неопределенности (даны образец и три ответа, из которых ни один не соответствует образцу), люди начинают слушать, что скажут другие, и повторять. Лишь бы не находиться в ситуации неопределенности. То есть психологический комфорт дороже истины.
Но вот оборотная сторона этого свойства. До боли знакомая. Есть два специалиста, и у них разные мнения по одному и тому же вопросу. Уступать никто не хочет, ведь это значит — уронить свой статус. Это называется конфликтом компетенций: когда содержательный уровень сходит на нет перед социальными амбициями. В конце концов кто-то один превращается в цель влияния, другой — в источник влияния, а дело стопорится.
Исследования на подчинение авторитету
Существуют две формы влияния — нормативное и информационное. Первое — властное одергивание, призывы к порядку, оно обычно обеспечено статусом. Второе — экспертное суждение, обоснованное мнение, оно обеспечено моральным авторитетом ума, знания, обаяния.
Вот мы, учителя, кто? Власть или эксперты? Есть соблазн сказать «и то и другое». Но не для того мы разводим понятия. Вот когда нас на уроке дети спрашивают, откуда мы взяли такие данные, где источник, мы что говорим? «Я источник, и не сомневайтесь!» Или мы, может, понавешали грамот и сертификатов в рамочках на стены? Там есть даже наше фото с руководством? Ну тогда точно: мы опираемся на нормативное влияние. Автократы.
И ладно бы. Но если учитывать цели влияния — а мы не на плацу, а в школьном классе, учим, а не командуем, — то мы не имеем права надувать щеки и сильно отделяться от земли: один из феноменов социального сравнения: человек равняется на того, кто чуть-чуть лучше, чем он. Недаром дети любят молодых учителей, что бы они ни делали.
Психологи, оказывается, избегают слова «манипуляция», мол, оно негативно окрашено. Но от явления не открестишься: люди сплошь и рядом чего-то хотят от других: изменить их или их поведение, мысли. Существуют две основные стратегии воздействия.
Одна — «нога в двери». Мы просим (нас просят) о малой уступке: «Ты только это выполни, и все». Добившись минимального, мы хвалим, чтобы человек почувствовал себя хорошим, и потом просим о более серьезном деле, а человек уже в процессе, он уже не настроен возражать. И — вперед, с требованиями, вы ведете счет. Обычно это стратегия взрослых.
Другая — «лицо в двери», детская. Ребенку просто неохота что-то нужное делать, и он организует событие. Какие-то отвлекающие просьбы — «а расскажите»... «а вот мне интересно». На самом деле и неинтересно, и не очень-то надеются, но пробуют часто, порой срабатывает.
Хотя изменить поведение очень трудно. Категорически не работают прямые запреты и убеждения в лоб, экспериментально доказано. Ни «ну-ка перестань» (нормативный подход), ни даже «ты же понимаешь, что...» (информационный подход). Это только чтобы себя успокоить. Что же помогает? Оказывается, социальная идентичность. Принадлежность к группе, семье, в том числе — «наш хороший класс», «наша хорошая школа».
Нина Чаплыгина
