Европейцам по-прежнему интересна тема ГУЛАГа, история XX века была трагическим союзником женской эмансипации, а от стереотипов о татарах надо избавляться. Об этом «Известиям» рассказала писательница Гузель Яхина, посмотрев экранизацию своего бестселлера «Зулейха открывает глаза». Проект с участием Чулпан Хаматовой, Сергея Маковецкого и Юлии Пересильд выйдет на экраны уже в этом году.
— Удалось ли авторам экранизации развеять опасения, о которых вы говорили в предыдущих интервью? Что молодой режиссер не потянет, а историю извратят.
— Режиссерская версия мне очень понравилась. Получилось самостоятельное творческое произведение, а не формальная экранизация. Хотя сомнения, не скрою, были. Режиссер Егор Анашкин — человек примерно моих лет, в его профессии 40 — юный возраст. Впрочем, когда мы познакомились, я выдохнула: он произвел впечатление вдумчивого, глубокого художника.
В итоге сделал свою работу блистательно: в ней виден, слышен, ощутим авторский замысел. Но если уж продолжать говорить о страхах, больше всего я боялась, что трагедия раскулаченного крестьянства превратится в обычную зрительскую мелодраму на фоне таблички «ГУЛАГ». Этого, к счастью, не случилось: в первые же минуты фильма, когда Зулейха едет в санях неведомо куда, называются цифры пострадавших, и это сразу связывает частную историю с историей страны. Вышел именно фильм, он тяготеет к полному метру, в нем есть инструментарий большого кино. Не сериал вовсе.
— Поясните, в чем разница?
— Большое кино может позволить себе длинные, молчаливые сцены, обилие визуального материала, не подкрепленного диалогами или монологами. Этот фильм невозможно смотреть, нарезая салат или помогая детям делать уроки: нужно видеть каждый эпизод, улавливать сложные связи между ними.
Приятно удивила анимация, проходящая через весь фильм пунктирной линией и при этом решенная самыми простыми средствами — ее разрабатывал замечательный художник Рашит Сафиуллин, начинавший свою карьеру еще на «Сталкере» Тарковского. Только представьте, всю первую серию главная героиня просто молчит. Такое возможно лишь в большом кино, подразумевающем, что зритель будет сидеть в темном зале, полностью погруженный в атмосферу.
— Какие актерские работы хотели бы отметить?
— Да все, я счастлива этим кастингом. Чулпан, конечно, сыграла великолепно. Она показала всю метаморфозу персонажа: от полуживотного существования в начале истории до превращения в эмансипированную, свободную женщину, нашу с вами современницу. Они с Рамилем Сабитовым, исполнителем роли Муртазы, мужа Зулейхи, отлично сыграли немой диалог супругов. Муж с женой ведь и в романе мало говорят, слова Муртаза приберегает для матери, Упырихи. Кстати, ее я себе совсем по-другому представляла и иначе описывала в книге, там она — огромная, мощная старуха. А тут вдруг хрупкая Роза Хайруллина, в два раза моложе и раза в три легче, но вышел очень впечатляющий образ, ее Упыриха — маленькая, злая, страшная. Ей сделали великолепный грим, который накладывали каждый раз по три часа, и изготовили специальные контактные линзы, имитировавшие бельма.
Когда старуха с седыми растрепанными волосами идет по снегу, смотрит слепыми невидящими бельмами и зовет уведенных только что из ее дома сына и невестку — становится жутко. Восхитил Маковецкий. Доктор Лейбе тоже несколько иной в книге, но с первых же секунд появления Сергея Васильевича на экране он необыкновенно убедителен. Феерична Юлия Пересильд. Роль русской женщины Настасьи в фильме была существенно расширена. В романе это проходной персонаж, а в картине практически третья главная роль, там требовался крепкий любовный треугольник: две женщины, русская и татарка, влюбляются в мужчину. Героиня Юлии Пересильд — живая, энергичная, звонкая — полная противоположность робкой Зулейхе. Прекрасны непрофессиональные актеры. Например, на роль однорукого крестьянина Луки был найден Алексей Онуфрейчук. Великолепно работал мальчик, исполнивший роль семилетнего Юсуфа. Красноармейца Игнатова сыграл Евгений Морозов, он справился превосходно.
— Насколько я знаю, фильм снимался в местах вашего детства.
— Да, многие сцены снимали в Казани, и я очень волновалась, глядя на кадры с панорамами знакомых улиц. Москвичам и питерцам привычно видеть свои города на большом экране, а казанцам — в новинку. Вспоминается одна выразительная сцена, где Зулейха едет вместе с другими раскулаченными в обозе и впервые в жизни видит Александровский пассаж, Казанский университет, кремль и Кремлевский спуск. Она изумлена, это ее первое путешествие за пределы родной деревни. Примерно то же испытала и я, увидев свой удивительно кинематографичный город глазами опытного оператора. Колонию-поселение на Ангаре снимали на Лаишевском море, так называют необыкновенной красоты разлив на месте слияния Волги и Камы. В пасмурную погоду противоположного берега не видно.
Примечателен и поселок Сибрук, выстроенный специально для съемок. Создатели фильма несколько погрешили против исторической правды в пользу художественного решения, но как же это красиво! Получилась золотая деревня на белых камнях: высокий каменный утес, на нем живописные дома из струганого дерева. Настоящий таежный поселок был тесным, неказистым и вряд ли вообще различимым с воды. Выстроено, кстати, всё хитро, по законам кино, так и пространство организовано. Вход в лазарет, например, находится в одном месте, а его интерьеры — в другом. Более того, сами строения выкрашены специальным составом так, что ближние к воде — самые светлые, следующий ряд чуть темнее, а стоящие в глубине почти коричневые. Всё для того, чтобы они не сливались в единое пятно, а образовывали перспективу. Не знаю, что там будет дальше, но экскурсии туда из города уже возят. Счастлива, что снимали в Татарстане.
— Известно, что роман вызвал неоднозначные отзывы в национальной прессе. В числе прочего говорилось, что в середине XX века татарские женщины вовсе не были забитыми, а неграмотных там и до революции не водилось.
— Разные были реакции, критика оказалась резкой, дискуссия не закончилась до сих пор. Прежде всего меня укоряли в том, что Зулейха остается с Игнатовым, убийцей ее первого мужа Муртазы — настоящего, шариатского. Потом она как-то не совсем правильно воспитывает сына Юсуфа — он в итоге уезжает в Ленинград, а не на историческую родину. Но я к подобным претензиям отношусь спокойно. Понимаю, для кого-то эти моменты неприемлемы. Но уверена, описала татарский мир со всей возможной любовью. Да и рассказано в книге вовсе не о том, как ужасно было жить когда-то в патриархальной татарской семье, а о том, как устроено патриархальное сознание в принципе.
Мир вымышленных существ — Албасты, Бичура, Шурале — до поры до времени составляет единственный круг общения Зулейхи. Важно не то, что ее обижали в семье, а что она вырвалась в жизнь, превратившись из девочки-полурабыни в свободного человека, готового подарить свободу другому. Освобождение восточной женщины совпадает с историческим процессом эмансипации в СССР. Советская власть поддерживала идею равенства мужчины и женщины, недаром на всех агитационных плакатах мы видим их наравне — одинаково сильных и устремленных в будущее. Конечно, был у эмансипации и трагический «союзник» — большая история XX века, когда войны выкашивали миллионы мужских жизней. Но это уже другой разговор.
— Ваши книги активно издаются на Западе. Иностранного читателя интересует феминистический дискурс или, по старой памяти, та самая вывеска «ГУЛАГ»?
— Очень по-разному. Некоторые считают мой роман исключительно феминистическим, пусть для них так это и будет. Кому-то важен исторический аспект и да, лагерная тема. А многим интересна татарская жизнь, которая воспринимается как экзотика. Для европейского человека слово «татары» сливается с понятием «татаро-монголы», с образом лучника, скачущего на коне. У многих европейцев засела в памяти надпись «Великая Тартария», которой были на средневековых картах помечены все территории от Каспия до Тихого океана. Тартар в античной мифологии — самая страшная бездна ада. Оттуда, конечно, могли приходить исключительно дикие и жестокие племена. Приходится рассказывать, что татары — мирный народ, занимавшийся землепашеством, с богатой историей и культурой
Арина Стулова
