Юлия Снигирь. Родилась в 1983 г. в Тульской обл. Окончила факультет иностранных языков Московского педагогического госуниверситета. Обучалась в Театральном училище им. Щукина. Работала моделью. Сыграла в фильмах «Великая», «Глянец», «Небо в огне», «Распутин», «Обитаемый остров», «Крепкий орешек. Хороший день, чтобы умереть» и др.
Сергей Грачёв: — Юлия, у вас уже были большие исторические работы в кино, в частности роль Екатерины II. В одном из интервью вы говорили, что ради создания образа императрицы вы «полгода разбирали себя на винтики». А как было в случае с работой над экранизацией Толстого?
Юлия Снигирь: — В этот раз на винтики мне себя не пришлось разбирать. Роль в этой картине мне внутренне оказалась гораздо ближе роли Екатерины II. Я до сих пор не уверена, что смогла до конца прочувствовать образ императрицы, подчинить его себе. А в случае с моей героиней в экранизации Толстого я ощутила много точек соприкосновения. Кроме того, на первой же встрече и режиссёру, и мне стало понятно, что для этой работы я должна быть чистым листом. Должна быть пластилином в руках режиссёра, что я и старалась делать.
— Погружаясь в разные эпохи, вы хоть раз ловили себя на мысли, что тот или иной период истории вам ближе, чем день сегодняшний? Происходит ли некое очарование прошлым, его романтизация?
— В какие-то моменты есть такое. Думаешь: «Ах, как это было красиво, как романтично!» Но, как только начинаешь вникать в детали, примерять их на себя, всё очарование уходит. Я сейчас даже не про какие-то глобальные вещи говорю типа войн, революций, голода, а про абсолютно бытовые. Вот, скажем, снимаешься в сцене, где твоя героиня едет в карете, и думаешь: «Боже, как они передвигались в этом ужасе?! Хотеть так жить сознательно, имея сегодняшний опыт комфортной езды в автомобиле, просто невозможно!»
Мы же очень изнежены сегодня. Мы относительно беззаботно живём. Конечно, можем ругать власть, дороги и прочие вечные наши проблемы. Но, объективно говоря, так благополучно, как в нынешнем веке, страна не жила никогда. А если посмотреть на новое поколение, то понимаешь, что оно и вовсе другими категориями живёт. У них уже какой-то другой — виртуализированный — мир. Так что, возвращаясь к вашему вопросу, могу сказать: сегодняшний день мне ближе, чем какие-то прошлые эпохи, какими бы романтичными мы их себе ни представляли.
— Вы говорите, что красоту эпох мы часто переоцениваем. А вам не кажется, что и значение русской классики часто переоценивают? Потому как есть ощущение, что герои, а особенно героини русских романов страдают преимущественно от безделья. Согласны?
— Отчасти согласна. У нас в фильме как раз есть сцена, которая иллюстрирует то, о чём вы говорите. Узнав об аресте царя, горничная начинает рыдать, а моя героиня и героиня Ани Чиповской смотрят на её истерику в полном недоумении. Мол, идиотка, что ли? В чём проблема? Мы завтракать вообще будем сегодня или нет? Моя Катерина предпочитает жить в вымышленном мире. Она бесконечно наряжается сама и наряжает, как куклу, свою младшую сестру. В общем, действительно живёт беззаботно, страдает бездельем. Но такие люди есть в любое время.
— Но согласитесь, что роль женщины в жизни общества в стране за последние лет 100 сильно изменилась, и нынешним героиням от безделья страдать особо и некогда.
— (Задумывается.) Сложно сказать однозначно. Если посмотреть на литературу, в том числе современную, то очевидно, что в центре драматургически сложных произведений преимущественно находятся мужчины. Женщинам в них отведены достаточно функциональные роли. Если говорить об актёрской профессии, то до сих пор очень многие режиссёры предложения и замечания по роли гораздо менее охотно принимают от актрис, чем от актёров.
— Вас это оскорбляет, коробит?
— Скорее нет. Я же не утверждаю, что иронично-снисходительное отношение у нас абсолютно ко всем женщинам. Понятно, что, если на площадку приходит народная артистка России, её будут слушать очень внимательно. Но если на разные чаши весов поставить актёра и актрису одного возраста и статуса, то мужчина в плане серьёзного отношения к нему, к его мнению перевесит. Причём это произойдёт даже в том случае, если в режиссёрском кресле находится женщина.
— Вы очень избирательно подходите к выбору ролей. Вас не беспокоит, что такая разборчивость, периодически ведущая к творческим простоям, может привести к тому, что вы выпадете из обоймы востребованных актёров?
— Беспокойство, конечно, есть, но не по поводу того, что меня забудут режиссёры и зрители. Меня волнует, что в периоды, когда не снимаюсь, я не умею правильно организовать своё время. Когда случаются перерывы, говорю себе: «Ну хорошо, буду много читать, гулять, заниматься спортом». Но на деле ничего этого не происходит. Это такой самообман. В своё время, когда я уходила из Щукинского училища, убеждала себя, что буду интенсивно заниматься самообразованием и вообще ни одной минуты зря не потрачу. Но, увы, в моём случае такие установки не работают. Вот когда есть обязательства по контракту и за тобой в шесть утра приезжает машина, чтобы ехать на съёмку, я чувствую, что действительно занимаюсь делом.
Сергей Грачёв
