Эту фразу я часто слышу от своих клиентов. «Он меня раздражает. Мне хочется, чтобы кто-то это сделал за меня». Да, я согласна, это странно, это неестественно. Родители никогда раньше не играли в детские игры. Если кто и играл из взрослых, то это был явно какой-то маргинал, и его не очень привечали в обществе. Родители играли с детьми, но, скорее, забавляясь самими детьми, подбрасывая их вверх, играя в кучу-малу, подшучивая.
В крестьянском быту играли старшие дети и ровесники. В советском и индустриальном прошлом играли дети в яслях и в детском саду. А родители не играли. Поэтому в памяти и теле мамы не записана эта игра взрослого с малышами. Не унаследована.
И что тогда делать? Как понять, куда ребенок зовет, что хочет, когда зовет играть? Для начала стоит понять, что есть игра для ребенка.
В игре ребенок строит свой собственный детский мир, отличный от взрослого, и он в своем мире что-то делает:
– повторяет то, что делается в мире взрослых, в самых разных вариантах, оттачивая навыки;
– отыгрывает какие-то незавершенные ситуации;
– строит свой мир, разыгрывая разные варианты.
Обучается. Образовывается. Творит. Именно образование разворачивается в игре. Даже психотерапевтическая игра является образовательной. Почему? Чем отличается психотерапевтическая игра от обычной? Безопасностью, вниманием к конкретному ребенку, присутствием заботливого взрослого и медленностью.
Ребенку дают столько времени для игры, сколько ему нужно для отыгрывания болезненной истории, наращивания нового знания.
То есть сначала ребенок работает с болью под патронажем психотерапевта, а потом опыт этой боли перерабатывает, создавая новый опыт, полезный в жизни.
Например, ребенок пострадал от агрессии одноклассника, он исцеляет эту боль и учится после этого защищаться и вступать во взаимодействие с агрессорами, не страдая, не попадая в состояние жертвы, учиться отражать агрессию и не разрушаться от этого.
И взрослый здесь не учитель. Он – помощник, защита, забота. Человек, готовый внимательно слышать, но не мешать процессу, не включаться в него активно в качестве ведущего. А ребенок завершает терапевтическую игру новыми крепкими навыками.
Главное отличие игры от учебного процесса, организованного взрослыми, в том, что там нет… взрослых.
Что же дети хотят от нас от взрослых, когда зовут играть?
Вернемся к переживаниям ребенка в игре. Малыш с утра до вечера получает огромное количество сигналов, раздражителей, ощущений, которые ему сложно переработать, а фильтры ставить он пока не научился.
И тогда игра – возможность переработать этот шквал раздражителей и структурировать их, включив интуитивное чувствование верного, правильного для себя. В этот момент у ребенка может прийти сильное возбуждение или, наоборот, подавленность: он может быть растерянным, испугаться, либо же он что-то еще не понял, не ухватил, но очень хочет понять.
Во всех этих случаях взрослый достраивает ребенку то, что тому необходимо. Защиту и безопасность. Или же снятие напряжения и возбуждения. Или же возможность сориентироваться. Или образец для начала, для опоры, чтобы, оттолкнувшись от образца, сотворить свое.
Как только взрослый выполнил функцию, ребенок его отпускает, взрослый на этом этапе в игре избыточен. Так, например, нашим детям в игре очень нужен был образец. Они просили играть с ними в настольные игры. И перестали просить, как только научились и поняли, как они хотят играть.
Если вернуться словам "я не умею и не хочу играть в детские игры", то что же делать? Где взять это желание и способности? Ну, если понимать, что не нужно становиться товарищем по играм, а всего лишь оставаться поддерживающим взрослым, то уже немного легче. Не нужно никого играть, не нужно быть не собой.
Даже позиция психотерапевта, целиком центрированного на процессе игры ребенка (клиента), не предполагает потери себя, заигрывания, не требует быть не собой.
Три принципа называет Лендрет в своей книге "Игровая психотерапия": естественность, теплая забота и принятие, сензитивность. По сути все эти качества присутствуют у родителя изначально.
Естественность. Взрослый не действует по какой-то заранее продуманной схеме, он живет в игре, но в то же время не реагирует моментально на любое проявление ребенка, а действует вдумчиво в зависимости от состояния ребенка, он честен и одновременно бережен.
Теплая забота и принятие. Вот что пишет Г. Лендрет в своей книге:
"Дети в отношениях со взрослым принимают его безусловно… они принимают и любят меня за мои человеческие качества, за мой способ существования. И то, что они принимают меня, позволило мне с большей терпимостью относится к себе самому".
Кроме того, дети легко подстраиваются под взрослого и копируют его чувства, поэтому взрослому крайне важно быть в контакте с собственными чувствами и переживаниями, чтобы не наводить их на детей, чтобы те не увлеклись помощью взрослому вместо того, чтобы заниматься своими детскими процессами.
Сензитивность. "Умение взглянуть на ребенка с его собственной точки зрения, понять и почувствовать его может быть самым трудным и самым критическим фактором отношений… дети чувствуют, что (взрослый) понимает их, это побуждает их и дальше делиться с ним своими переживаниями.
Чувствуя, что его понимают, он ощущает себя в безопасности и отваживается на следующий шаг в отношениях – тогда меняется его отношение к миру. Этот процесс продвижения вперед, когда знакомые объекты приобретают новый смысл, описан в восхитительной истории о Маленьком Принце (и Лисе)…"
Вот, собственно, и все эти качества. Естественность. До поры до времени, пока социальные стереотипы не возобладали над личностью родителя, он естественен и может быть таким при должном внимании к себе и своим внутренним импульсам и потребностям. Также и с принятием и заботой. А сензитивность всегда в арсенале родителя, иначе дети бы были брошены и не выжили.
Другое дело, что эти свойства нужно очищать от наносного, включая свои изначальные чистые ресурсы.
Присутствовать в игре ребенка можно, только очистив свое восприятие, получив доступ к своему подлинному, научившись понимать себя.
Этому, как я уже писала в предыдущих публикациях, способствует первый период родительства еще до года ребенка. И даже до трех его месяцев.
Быть собой, слушать себя и ребенка, слышать себя и ребенка, открывая подлинный голос своей души. И при этом не теряя позиции сильного, заботливого взрослого. Тогда можно и поиграть немного. Насколько хватает интереса к себе и собственному ребенку. Ведь без интереса играть невозможно.
Руфина Ширшова
