Притом что я мало сомневаюсь в своей целомудренности, признаюсь, мне стало довольно неловко от публикации первой части.
На базовом уровне, ограниченном ленивым дрейфом между точками на карте, текст воспринимается как совокупность сигналов. На выходе из океана получается такой наскоро скрученный рингтон. Другое дело - вчитываться, как дайвер, по-серьёзному, если уж касаться воды - то рвать её насквозь куполом водолазного колокола, цепью привязанного к мачте корабля. Проникать в текст - в то, о чём была попытка сказать, а не скользить по этим верховым сигналам. Важно и то и другое - но частоты всё-таки разные и ловятся они на разных усилиях.
В предыдущем тексте я пытался протащить в общем-то непростой, важный для жизни созидающего человека вопрос за ширмой вульгарного разговора об онанизиме - а точнее, его нехватке в работах начинающих кинематографистов. Злые языки при этом скажут, что онанизм там всё-таки есть, просто метафорический... Дело в другом. Узость спектра и гордыня. Как следствие, отсутствие широкого угла обзора - как у перископа. Это усекновение до какой-то одной-двух навязчивых идей, которые к тому же от своей неисполнимости вгоняют в ступор и порождают всю сопутствующую этому мифологию писательского блока.
Я человек тихострунный, консервативный и стеснительный. Нудистские пляжи почитаю за дикость. Онанизм мне кажется формой нервного расстройства, но поскольку теперь это ходовой образ и для массовой культуры (комедийные сериалы), и для нишевых (Джойс, Генри Миллер, Буковски), это требует осмысления - если же это получается сунуть в форму невинного рассказа о буднях сценарного факультета, то вообще отлично, потому что это даёт необходимую тень. Всё-таки у людей профессиональных и разговоры профессиональные, а значит, мало кому понятные и интересные. Это нормально. А здесь находится сцепка между технологией замысла и такой бытовой неурядицей.
Тени создают объём, и поэтому для иллюстрации ещё одного тезиса я расскажу вам историю, как я чуть не сделал у себя на спине татуировку с именем мамы.
На самом деле это ещё выводит меня и на темы современной популярной культуры, потому что именно она задаёт паттерны многим подобным ситуациям, даже если мы понимаем это задним числом с похмелья.
Я в математике строг, задних чисел не признаю, а пьян бывал редко, и однажды это случилось по большому наитию, потому что изначально я хотел пить только квас, с которым и пришёл на пары в институт.
В перерыве мы сели с моими однокашниками из Казахстана и стали играть в карты. Сначала в дурака, чтобы провести время, потом в очко, чтобы попытать удачу, а потом к нам вдруг подошла наша приятельница Павла и сказала, что здесь неподалёку играют в покер.
Павла была в прошлом математиком и знала места, где играют, и знала, что ей самой играть не стоит, потому что она не азартна. Её интерес состоял в наблюдении. Особенно в этом смысле интересно поведение новичков, потому что они редко умеют прятать эмоции и потому видны насквозь. Я эту черту, это вглядывание, заметил в Павле ещё до этого случая, и это было причиной, почему я иногда называл её "апостолом".
Она не обижалась, правда, в один момент ей показалось, что это флирт, и у нас состоялся крайне жёсткий разговор на предмет того, что я вот всюду жениться хочу, а женилка-то у меня не выросла. Всеми этими разводами "на слабо" я сыт по горло, тем более от апостолов-математиков, потому что совершенно понятно, что это очередное зондирование-слэш-исследование.
Короче говоря, пришли мы с Павлой и казахами в какое-то местечко за карточный стол. Это был хороший такой лофт, полный странных, задорных ребят, знакомых между собой. Для входа нужно было положить в кассу какие-то деньги. Я их положил и довольно быстро проиграл, но вечер скудел, а компания между собой была притёрта и затёрта, и я их очень интересовал как человек со стороны - вызывал тот самый азарт. И они предложили мне играть дальше на условиях желаний.
Сперва я проиграл и меня побрили налысо. Потом задача усложнилась, и меня спросили, чего бы я хотел не делать, но постоянно об этом вспоминаю? Я сдуру сказал про татуировку.
- А зачем?
- Странный способ простить мать и вернуть её в мою жизнь.
Забавный факт: один из тех, кому я это рассказывал, был зататуирован с головы до ног - его заполняли рисунки в диапазоне от монстра Ктулху до силуэта надгробий в лунную ночь.
- Зачем? - спросил уже я.
- Да низачем. По кайфу просто, - был ответ.
Ту партию, единственную за весь вечер, я выиграл. Павла смотрела на меня заинтересованно, потому что я, видимо, так был напуган перспективой сделать татуировку, что нечаянно гладко обул двух программистов, юриста и экономиста, которые походя, между стаканами, меня чистили как записного лоха и аутсайдера.
Почему татуировка? Потому что это кинематографично. Это отражение явного действия, к тому же несущего последствия. Учась на сценарном факультете, я стал замечать, как мой мозг начинает обращать внимание на другие акценты. Образ должен быть лобовым.
Онанизм - в лоб, татуировка - в лоб. Это, мне кажется, данность, вопрос - как с ней работать дальше? Положим, ты начинаешь понимать, что такое язык кино, но лиха беда начало. Что за истории ты собираешься рассказывать?
Большая ошибка - начать копировать реальность, думая, что панацея от всех вопросов - это повестка. Как раз она запутает ещё больше, потому что повестка меняется с бешеной скоростью.
Следующая ошибка - полагаться на стиль, на внешние эффекты. Я, например, писал комические диалоги - скоро я стал их заложником, потому что всякий раз от меня ускользал любой смысл сцены, кроме как рассмешить, - и это при том, что изначально всё писалось без этой задачи, просто по пути ты прячешься от болезненных вопросов и засмеиваешь. Какое-то время на пердячем пару держишься и думаешь: ну, действительно смешно.
Копируешь реальность, придумываешь шутки. Мастера говорят, что всё это хорошо, но в общем полная ерунда, и ты пока не понимаешь, почему. Думаешь: что-то не так в самом подходе.
Потом однажды вспоминаешь Павлу с её вглядыванием. До тебя доходит: ах вот оно что. Вглядываться...
Берёшь любое событие и пытаешься посмотреть, что за ним. Где его корень. Не пытаешься скопировать, не пытаешься усмешнить. Просто задаёшь себе вопрос: я хотел сделать татуировку с именем мамы на спине - зачем? почему именно на спине?
Докапываясь до сути, удивительным образом понимаешь, что лучше узнаёшь себя и окружающих. Драматургия вообще очень самопознательная дисциплина.
И вот в этом главный смысл учёбы во ВГИКе, если к ней правильно подойти.
Так или иначе все учатся работать с тенями. Актёры, гримёры, осветители, хореографы.
Тень - она же конфликт. Персонаж узнаётся в столкновении. В этот момент он может проявить свои качества. Поэтому мне, человеку целомудренному, просто необходимо вшивать в тексты такие испытания как онанизм или татуировки. Я пытаюсь узнать себя на этом фоне - и через него понять сам вопрос.
А потом я могу, разрешив это, расширив восприятие, наблюдать за людьми, как Павла. Это для терпеливых. Очень. Как у авгуров. Смотри на небо - и фиг его знает, когда уже наконец пролетит птица...
Глеб Буланников
