Как говорил Юрий Николаевич Арабов, каждый мужчина должен забить в жизни гвоздь, желательно - чтобы вместе с ним не пришлось забивать Христа.
Я могу неточно передать строй слов, но суть была такая. В этой части я хочу поговорить про связи, которые называются в обиходе случайными. Я сейчас не про парное фигурное катание без коньков, музыки и одежды. Не всегда удаётся обойтись без членов жюри - хотя бы в своём лице. Часто произвольная программа катается так, как будто горизонтальные плоскости сплошь протёрты толчёным мельдонием. Но не об этом...
Мне хочется сразу сбить пафос с этой темы. Неслучайные случайные связи... Мистика, метафизика. Не из страха показаться глупым, а из нежелания погрязнуть в собственных измышлениях, потому что начнёшь верить однажды сформулированному как букве закона - для тебя тут же закроются все остальные двери восприятия... Пытаюсь сказать менее тяжеловесно, но не получается.
Вход во ВГИК приватизирован не только Святым Духом, который, согласно Писанию, "дышит где хочет", и не только программой благоустройства общественных пространств при содействии московской мэрии, но и тремя отлитыми из медно-бронзовых сплавов фигурами, а именно: Тарковского, Шпаликова, Шукшина. Ни один из них не дожил до 21 века, хотя чисто биологически, по количеству лет, мог бы. Памятник, как по мне, изображает трёх отцов, охраняющих здание киноинститута от манкуртов.
Но всё-таки три отца - это много. Нужно выбрать одного. Проходя мимо памятника, я часто думал, кого выбрали бы другие студенты. Для меня, казалось, выбор был очевиден. Конечно, Шукшин.
Потому что он олицетворяет всё то, чем бы я хотел закрыть дыру в моей душе. И наверное, живи он сейчас, он бы действительно делал то кино, те сериалы, которые я бы ждал, а потом смотрел.
Мельком взглянем на его биографию. Непонятно откуда, непонятно из какой семьи, непонятные зигзаги судьбы, непонятный характер. Так и хочется придумать ему детство и юность, родителей, выборы, перед которыми он стоял, мысли, которые думал ложась ночью и вставая утром.
Василь Макарыч, думаю, усмехнулся бы моей идиотской шутке про то, как появился его памятник.
А появился он следующим образом. Жил да был неизвестный мальчик. Этот мальчик любил писать. И особенно он любил писать на снег, потому что его можно было расписывать картинами, подобными тем, которые мороз рисует на окне. И вот однажды мальчик, выйдя из кинотеатра после множественных сеансов, написал на снегу Тарковского, Шпаликова и Шукшина, имея в виду, что в советском кино они как три богатыря у Васнецова.
Он написал и увидел, что это хорошо. Но мальчик был знаком с законами физики, химии, а также сезонными циклами - и знал, что скоро снег растает и картина исчезнет. Поэтому он аккуратно подкопал в том месте с четырёх сторон и отслоил картину из сугроба в оказавшуюся неподалёку тачку, после чего хранил произведение искусства в криокамере около 40 лет, дожидаясь изобретения 3D-принтера. А когда его изобрели, отсканировал картину и напечатал. И это тоже было хорошо.
А хорошо это было, потому что отныне каждый писающий мальчик знал, что Шукшин его заступник...
Короче, всё это я вёл к тому, что у меня есть семья. В ней есть отец. Я бы хотел, чтобы он не был моим отцом. Понял я это не сразу, хотя интуиция начала работу по поиску замещающей фигуры ещё в школьные годы.
Я говорю это не в целях снискать сочувствие случайного читателя, пусть даже и ко мне расположенного, а потому, что эта тема мне важна. Она меня в огромной степени определяет. Я много раз подступался к ней с разных сторон, но каждый раз извлекать удавалось лишь крошечные фрагменты решения.
Меня мучает эта обида и эта нелюбовь, я интуитивно отвечаю ими на то же самое от отца, но я не могу, в отличие от него, использовать это в манипулятивных целях. Я хочу разбить это яйцо, чтобы найти иголку. Хочу понять, в чём проблема и как мне от неё избавиться.
Проблема эта заключается в том, что я ищу в себе мужественность и не могу найти. Я почти уверен, что её даже не надо искать, потому что она есть во мне от рождения - просто по набору хромосом. Но психика работает сложнее, и вы и я знаем это.
Этот поиск мужественности выражается в том, что я занимаюсь ненужным лихачеством, иногда ставя под угрозу свою жизнь.
Не буду описывать здесь все случаи, когда это проявлялось, и даже не буду брать самый яркий, а возьму последние два. Случившиеся в последнюю неделю. Я уже не учусь во ВГИКе, поэтому ко ВГИКу это всё относится опосредованно, но всё же.
Случай первый. В субботу я ходил на вечеринку. На неё меня позвали студенты ВГИКа следующих наборов, им показалось, что со мной можно интересно провести время. Я был польщён и хотел соответствовать. В результате меня быстро развели на смертельный номер с выдыханием огня изо рта.
Процедура простая. Сперва нужно подпустить в рот немного специального газа, а потом как бы его выплюнуть на крупном выдохе, предварительно поднеся к губам зажигалку.
Понятное дело, я обжёг себе рот. Точнее - правую сторону языка. Теперь мне больно говорить.
Случай второй. У меня на работе, прямо у офиса, находится столовая. Там работает замечательный поварской персонал. Кажется, они армяне. Мне кажется, я понравился им с первого дня. В какой-то момент они стали подзывать меня, чтобы я поел. Мне неловко. Каждый раз прячусь от них. Если ловят и кормят - хочется заплатить. У меня ощущение, что я на эту заботу напрашиваюсь сам своим видом. Моё чувство прекрасного говорит мне, что люди при располагающих условиях вступают именно в те связи, которые витают в воздухе.
У меня проблемы в семье. Я ищу замещающие фигуры, ориентиры. Положим, я нахожу такую фигуру в Шукшине. Положим, я даже нахожу его в моём непосредственном учителе Юрии Арабове. Но это ещё не всё. До этого были Василий Уткин и Владимир Губарев с Ольгой Минаевой. Теперь это Владимир Владимирович Шахиджанян. Волей-неволей поверишь в мысленные запросы, потому что я интуитивно ищу отца - и его нахожу.
Всё бы хорошо, только я от этого устал. От такого рода отношений, от такого понимания. Но раз за разом в них попадаю. Значит, что-то я делаю не так. И оттого - постоянные мысли о побеге. Неделю назад я на полном серьёзе стал собирать вещи, чтобы навсегда уехать во Владивосток. Самому смешно, когда смотрю на себя со стороны. Слава богу, что я вообще обладаю таким даром - смотреть со стороны. Но когда это происходит - я поддаюсь течению.
Нужно что-то менять. Но что?
Мне кажется, я должен обокрасть поваров на еду. В очередной раз отказаться, когда они предлагают, а потом слямзить ростбиф, гречку и два салата "Витамин". А потом прийти с повинной и заплатить за кражу деньгами.
На вечеринки такого рода мне просто не стоит ходить, потому что на них я симулирую роль отца для всех этих неоперившихся птенцов ВГИКа. Инъекция самоуважения, которая только пару часов действует, а потом - те же бараны...
Что касается Шукшина, то мне надо, подобно мальчику из мной придуманной легенды, выписать Шукшина на снегу. Да простят меня все, кого это обидит.
Тем более кто его знает, когда будет следующий снег.
Глеб Буланников
