Трейси красит помадой губы, вытаскивает шпильки из волос и крепко обнимается. Если представить все перечисленные движения, не видя ее саму, то можно подумать, что речь идет о счастливой молодой женщине, живущей на полную катушку. Это почти так, с одной поправкой — у нее нет ног и одной руки. Действующая рука тоже не вполне полноценна, а скорее похожа на рычаг. И Трейси Шмитт уже перешагнула порог зрелости. Но она ходит на яхте под парусом, ныряет с аквалангом, летает на параплане и ездит по миру читать лекции в качестве мотиватора. В Москве Трейси была по приглашению Дмитрия Шпаро — известного российского путешественника, писателя и общественного деятеля. Ее лекции были обращены к детям-инвалидам.
— Ваша нынешняя деятельность называется тренер-мотиватор. А кто был вашим первым мотиватором?
— Это была случайная встреча в начале 80-х. Я сидела в приемной протезной мастерской и ждала, когда мастер мне вынесет готовые протезы. И тут в мастерскую пришла девочка и спросила, не могут ли ей дать данные людей с ограниченными возможностями. Дело в том, что ей нужны были потенциальные участники ее проекта — дети, которых она хотела научить ходить под парусом. Касси было тогда 18 лет, и это был ее первый школьный проект. Ей отказали, сославшись, что это тайна частной жизни. Но я сидела в этом же коридоре и все слышала. Я тут же согласилась. Она привела меня в свой клуб, где занимались обычные спортсмены — большие мужчины с большими лодками. И я присоединилась. Я была самой младшей на лодке.
Понимаете, на самом деле нужен всего один человек, чтобы изменить твою жизнь.
Фото: Виктория Одиссонова / «Новая газета»
— Часто спикеры-мотиваторы говорят своей аудитории: «Стоит только захотеть и все сбудется». Но это иллюзия — сбудется не у всех и не всегда. Особенно у детей из российской провинции. Потому что далеко не все зависит только от желания. Честно ли обнадеживать их?
— Конечно, недостаточно просто сказать. Нужно сделать и нужно постоянно верить в ваш выбор. Я расскажу маленькую историю. Когда мне пришла пора идти в школу, возникла проблема. В 70-е годы в Канаде не было дополнительного персонала в школах для детей с ограниченными возможностями. Вообще, таких детей в большинстве своем отдавали в специализированные интернаты. Но моя мама и папа решили оставить меня в семье. Директор не был злым человеком, но на 30 учеников в классе была одна учительница. Он отказал, сказав, что это невозможно, потому что в штате нет людей, которые помогали бы мне одеваться, ходить в туалет. Моя мама ответила: «Я все понимаю. А мы можем попробовать на одну неделю? Если не получится, мы заберем дочь из школы». И она смогла убедить директора. Он же боялся, что если примет и я останусь в школе, то исключить меня будет проблематично. Мама поступила мудро. Она не сказала: «Трейси все может и все сделает», она сказала: «Попробует».
А потом мама встала на колени и, держа меня за руки, произнесла: «Трейси, это действительно важно, ты теперь член коллектива. И когда начнется большая перемена, ты должна быть вместе со всеми».
В первый же школьный день директор пришел на большую перемену. Но меня не оказалось во дворе. Он спросил учителя: «Трейси не сумела сама собраться?» Учитель ответил: «Трейси как раз собралась первой, но ни один из детей, кто пришел в первый класс, не умел завязывать ботинки. И Трейси всем по очереди завязывала ботинки, пока перемена не закончилась». Я никогда не хотела быть лидером по завязыванию шнурков, я просто хотела играть с другими детьми. Но странным образом получилось так, что девочка, у которой не было рук, оказалась единственной, кому мама сказала: «Ты обязана научиться завязывать шнурки».
Фото: Виктория Одиссонова / «Новая газета»
Когда мы начинаем какое-то дело, мы обычно ничего не знаем. Но в процессе находим путь. Я просто уверена, что в обществе для каждого есть место. То, о чем вы говорите, справедливо. У человека, который живет в маленьком городе и не очень обеспечен, возможностей действительно меньше. Но мы должны верить, что мы можем изменить свою жизнь.
— Сегодня вы выглядите безусловно успешным человеком. Было ли в вашей жизни поражение, неудача, которая вас травмировала?
— Да. Я мечтала участвовать в 2016 году в Паралимпийских играх. И я сделала все, чтобы мечта сбылась. Для интенсивных тренировок на яхте мне нужно было переехать во Флориду. И нужны были деньги. Я продала все, что было в моей квартире. Все, включая кровать, и двинулась в путь.
Моя семья была категорически против, потому что было даже непонятно, как я доеду за рулем своей машины одна до Флориды, ведь без ног я даже не могла выйти из машины, чтобы заправиться. Но это как раз оказалось меньшей из проблем, потому что на первой же заправке водители фур, увидев меня, тут же помогли.
Во Флориде я рассчитывала встретиться с известным тренером Магнесом. Я писала ему письма, звонила, но он ни разу не ответил. Впрочем, даже это меня не смутило. И вот я приехала ранним утром на стоянку яхт, нелегально заехала на пирс и заснула. А когда проснулась, увидела Магнеса, который мыл соседнюю лодку. Я бросилась к нему с криками: «Я Трейси, я из Торонто, я писала вам. Мне очень хочется попасть в паралимпийскую команду». А он продолжал мыть лодку. И молчал. Я поняла, что мне нужно найти точку в его душе, которую нашла моя мама у директора школы. Я чувствовала, что его не трогают мои просьбы. Магнес меня совершенно не слышал, потому что я озвучивала свои мечты, а совсем не мечты Магнеса. И тогда я взяла губку и стала мыть лодку вместе с ним.
Я мыла лодки вместе с Магнесом три месяца. Я продолжала спать в своей машине три месяца. И он наконец сказал: «Хорошо, готовься тренироваться». Он тренировал меня на совесть, я попала на отборочные соревнования. Я участвовала в регате мирового кубка вместе с 27 здоровыми мужчинами и 3 женщинами.
Но паралимпийские отборочные соревнования 2016 года я не прошла. Это был крах. Я ведь сделала все, чтобы достичь цели, — уволилась с работы, рассталась с мужчиной, с которым у меня был роман, три месяца спала в машине и питалась кое-как. И все это ради исполнения мечты… Эта боль до сих пор не прошла.
Но в этой истории был и позитивный элемент. В итоге вышло, что я вместе с Магнесом помогла подготовиться к играм каждому паралимпийскому яхтсмену. И их победы были и нашей заслугой. Понимаете, в моей жизни опять, как в детстве, произошла история с ботинками. В этот раз я помогла всем научиться ходить под парусом.
— Вы выглядите иначе, чем обычные люди. Как вы преодолеваете заведомо неоднозначный интерес к вашему облику? Или для вас нет такой проблемы?
— Я очень поздно научилась говорить, в два года, я была очень робкая. И конечно, когда я была маленькой, все люди на меня пялились. Но когда люди глядели на меня с ужасом, я интуитивно поняла, что надо не отводить взгляд, а смотреть им в глаза и улыбаться. И я пыталась превратить эти испуганные взгляды в позитив. И развернуть ситуацию.
Это стало автоматическим приемом. Я пытаюсь сразу выстроить контакт, прежде чем начнется ситуация непонимания и ужаса. Беру инициативу на себя. И это работает.
Но не все так однозначно. Хотя я работала в крупных корпорациях, мне все равно приходилось сталкиваться с тем, что меня не воспринимают как равного. И это странно, ведь мои интеллектуальные способности не зависят от моих конечностей.
Фото: Виктория Одиссонова / «Новая газета»
— То есть дискриминация инвалидов существует?
— Существует. Но иногда это вопрос не только ментальный, но и социальный. Когда я была в Непале, очень нищей стране, я там не видела инвалидов. Только те, кто может работать, имеет возможность выжить. А детей, которые рождаются с ограниченными возможностями, их, скорее всего, секретно убивают в первый день после рождения.
Это немного напоминает Россию. Я здесь за неделю практически не видела инвалидов на улицах.
В Непале было то же самое. Я встретила там только одного парня без ступни, который потерял ее после обморожения. Но другие гиды сказали, что он не проживет и года, потому что он потерял свою ценность для общества. Он просто не сможет себя прокормить.
Я думаю, главная проблема инвалидов — это, знаете, такой статус обреченности. Если в России после моего визита люди узнают, что я смогла взойти на горы в Гималаях, работать кризисным менеджером в авиакомпании «ЭйрКанада», учить детей в Уганде и Мексике, то, может быть, чья-то судьба изменится. Я получила много наград, которые обычно дают здоровым людям, и не только в парусном спорте. В августе этого года я получила награду фонда Джона Максвела, в конкурсе участвовали 170 стран, а я вошла в четверку победителей среди мотивационных спикеров.
Фото: Виктория Одиссонова / «Новая газета»
— Вы здесь встречались с детьми-инвалидами, знакомились с адаптационными оздоровительными лагерями для них. Но эти лагеря не в состоянии помочь всем детям. Зачастую в России, особенно в провинции, дети находятся в изоляции, потому что нет среды, где они могли бы реализовываться. Что вы посоветуете?
— Очень многие люди, к сожалению, получив ограничения, остаются сидеть на своем диване. Я вчера ездила в дом престарелых, и многие его постояльцы говорили мне: «Зачем тебе все это. Отдохни!» И они дают эти советы из лучших побуждений. Это очень сложно — противостоять «бетонным ограждениям любви» близких людей, которые вынуждают нас бездействовать. Но мы должны начинать свое дело, даже если ни в чем не уверены. Мы должны иметь слепую веру. Но есть плюсы: вы научитесь делать то, что кажется невозможным.
Видите, я могу застегнуть сама молнию, а еще я могу взойти на гору в Непале или в следующем апреле отправиться на Северный полюс с Дмитрием Шпаро.
Я пока не знаю, как, но я точно знаю, что не буду ехать ни у кого на спине.
Вчера я встретила мальчика, у которого были проблемы со зрением, и его сопровождающие везде водили под руку, не давая ему возможности самому сориентироваться. Его буквально брали за плечи и разворачивали. Но у него с глазами проблема, а не с мобильностью. Помогающие люди должны это делать голосом: «Поверни направо, мой локоть впереди»… И тогда этот мальчик научится владеть ситуацией. Но даже люди в социальной сфере делают эту ошибку. Что я могу ему посоветовать? Говорить твердо: «Уберите от меня руки». А дальше учиться самому управлять своей жизнью.
Наталья Чернова
Источник
