Российское кино поднимается, страница в инстаграм — монтаж нашей жизни, откровенные снимки лучше не хранить в телефоне, а за девушку в ресторане непременно должен платить мужчина. Об этом в интервью «Известиям» рассказал актер Кирилл Зайцев, сыгравший одну из главных ролей в блокбастере «Серебрянные коньки». Его сборы уже превысили 100 млн рублей, и по итогам второго уикенда проката бокс-офис картины, скорее всего, преодолеет отметку в 150 млн.
— Многие, кто уже посмотрел фильм, прониклись антипатией к вашему герою. Говорят, он расчетливый и самовлюбленный. Согласны с такой оценкой?
— Абсолютно не согласен. У моего героя есть своя правда, он не сделал ничего, что можно было бы назвать поступком мерзавца или подлеца. В то время для дворян было в порядке вещей выбирать себе выгодную партию — мало кто мыслил категориями чувств. Такое же мировоззрение и у моего героя: «по любви женятся одни идиоты».
Впервые Аркадий увидел Алису на балу. Его привлекло, что она красивая. Впрочем, если бы она была не очень красивой, его бы это не остановило. Но она оказалась не только красивой, но и своенравной. Другая девушка, увидев Аркадия Трубецкого, могла бы подумать: «О! Прекрасно! И красавчик, и неглупый, и офицер блестящий, перспективный и самоуверенный». Казалось бы, что еще нужно? Но у нее на этот счет были какие-то свои убеждения.
Что для моего героя явилось самой большой неожиданностью, так это то, что постепенно он сам влюбляется в Алису. Ставки в борьбе за счастье еще больше возрастают. Постепенно из самоуверенного, благополучного, расчетливого человека он превращается в нервного и рефлексирующего влюбленного мужчину.
— Когда вы готовились к съемкам в «Движении вверх», жили рядом с Дворцом спорта и ежедневно занимались баскетболом по много часов. То же самое было и в случае с коньками?
— Да, было почти всё то же самое — катался практически каждый день, всё свободное время проводил на ледовой арене. У меня было два блестящих преподавателя по фигурному катанию: Илья Видякин учил меня скольжению, Илья Гурылев ставил мне номер.
Сначала постигал азы. Невозможно впервые в жизни взять баскетбольный мяч и сразу забросить трехочковый. Так и с коньками — чтобы сделать номер, нужно хоть что-то уметь. Я учился кататься на внутреннем ребре, на внешнем ребре, учился держать баланс, делать вращения. Когда у меня наконец-то набрался некоторый арсенал элементов, которые я научился делать, мы приступили к подготовке моего номера, с которым мой герой выступает на Императорском катке. К концу съемок я уже и перекидной начал прыгать. Мои тренеры даже сказали: «Давай еще чуть-чуть потренируешься и сдашь на разряд». — «Нет, ребят, давайте я сначала снимусь, а потом видно будет».
— Что далось вам проще — баскетбол или коньки?
— Полюбить баскетбол и втянуться в него мне было легче, потому что я им занимался в детстве. Коньки же — это сложно-координационный вид спорта на льду, близкий к балету, которым я никогда в жизни не занимался. Плюс, первые две недели на коньках — это ужасно трудно. Кровавые мозоли, которые поначалу беспрестанно болят… Только когда они грубеют, как подушечки пальцев от долгой игры на гитаре, катание уже становится более комфортным.
— Как готовились к сцене драки на коньках, где вы размахиваете массивным металлическим крюком?
— С крюком у меня была интересная история. Уроков по тому, как размахивать палкой на коньках, нигде не найти. Но я вспомнил, что со специальными палками занимаются монахи Шаолиня. Стал смотреть их комплексы, повторять за ними всякие вращения, потом решил попробовать выполнить всё это на катке. Главное было не распугать своими трюками детишек, которые катались рядом.
— Вы что, учились делать трюки на обычном массовом катке?
— В основном да. В Москве мне не снимали отдельный лед — это было бы слишком шикарно. Поэтому, когда я — парень метр девяносто — махал двухметровой палкой и отрабатывал очень жесткие удары, а вокруг катались дети, их родителей это сильно настораживало. «У него роль!». — «Да какая роль?! Он сейчас ребенка заденет». (Смеется.)— У меня ощущение, что у вас синдром отличника.
— Просто меня хорошо учили. Спасибо моим мастерам — Игорю Григорьевичу Коняеву и Елене Игоревне Черной. Выход на сцену или на съемочную площадку должен быть чудом, диалогом с Богом. Он либо происходит, либо нет. Работа на съемочной площадке — это лишь 10% всего труда в работе актера.
— Недавно брала интервью у молодого актера Кузьмы Котрелева — служит в МХТ имени Чехова. Он сказал, что, когда поступал в театральный, даже не думал, что это такая сложная профессия. Вам тоже так кажется?
— Профессия непростая, но назвать ее трудной у меня язык не поворачивается. Мой троюродный брат всегда хотел быть медиком и сейчас работает хирургом в детской онкологии. Вот это трудная профессия. Когда ты знакомишься с ребенком, входишь с ним в контакт, а он не дай Бог умирает у тебя на операционном столе… По сравнению с этим профессия актера кажется веселой.
— Вы, насколько я знаю, засматриваетесь и в сторону режиссуры?
— Да, я уже снял картину «Сашка. Дневник солдата» по повести Вячеслава Кондратьева «Сашка». Фильм сейчас в постпродакшене. Я и режиссер, и продюсер этого кино.
— В «Серебряных коньках» прослеживается популярная нынче феминистическая идея. Вы одобряете борьбу феминисток за свои права в реальной жизни или вам, как мужчине, она не понятна?
— Если честно, не замечал ущемления женских прав. Может быть, потому что я мужчина? (Смеется.) Одобряю или не одобряю? Нельзя ничего обобщать и говорить, что мужчины такие, а женщины сякие. Есть мужчины, у которых всё в порядке с мозгами, которые управляют страной, делают историю, но есть среди нас и такие дураки, которым ни в коем случае нельзя давать власть в руки. То же самое касается и женщин — каждый случай индивидуален.
Первое образование я получил в мореходной академии. У нас там есть судоводительский факультет. Если раньше девушки выбирали специальность «менеджмент», то сейчас среди них есть и судоводители, и штурманы. Раньше ведь как говорили: «Женщина на корабле к беде!» Но когда я проходил практику на паруснике «Мир», видел девушек из Голландии, которые матерились и плели стальные тросы лучше, чем русские матросы. Все-таки хочется, чтобы девушки были девушками, но кому-то, может быть, нравятся более физически сильные женщины. Это дело вкуса.
— Заметила, что мужчины делятся на тех, кто считает, что он должен платить за девушку в ресторане, и тех, кого это раздражает. Вы к какой категории относитесь?
— Я должен платить за девушку в ресторане и подавать руку. Так воспитан. Мне кажется, что-то не так с тем парнем, который просит разделить счет пополам. Ну, только если девушка стукнет кулаком по столу и приказным тоном скажет: «Я заплачу!» — тогда я отвечу: «Хорошо, дорогая, давай». (Смеется.)
Мне кажется, мужчины должны помогать, так устроена природа. Женщина ведь дает этому миру чудо — становится матерью, рождает новую жизнь. Мы, мужчины, детей не рожаем.
— К сожалению…
— Согласен, к сожалению. Я видел, как рождается мой сын. Это настоящее чудо.
— У вас были партнерские роды?
— Я был с женой рядом в этот день, удалился только на период самого процесса. Но я всё равно понимаю, какая это мука. Все женщины, которые родили, настоящие героини.Расскажу вам один интересный и реальный случай, только фамилию называть не буду. Это мои знакомые. В советское время одна женщина родила второго ребенка и уже во время его кормления узнала, что снова беременна. Вторые роды были очень тяжелыми, поэтому она решила сделать аборт. В день этой операции ей позвонили из больницы и сказали, что единственная врач, которая согласилась сделать ей аборт, сломала руку. Аборт она не сделала и родила одного выдающегося человека.
— Кстати, общественность недавно обвинила Минздрав в том, что ведомство хочет ограничить права женщин на аборты. Как думаете, нужно ли их и вовсе запретить?
— Если что-то запретить, аборты не прекратятся. Они просто будут происходить в таких условиях, что возрастет опасность гибели матери. Я считаю, что запрещать не нужно — этим делу не поможешь.
— В ваших соцсетях практически нет семейных фотографий. Почему не делитесь?
— Считаю, что это мое личное, я же должен что-то оберегать и хранить. Не хочу, чтобы тысячи людей смотрели на моего очень юного сына. Считаю, что у меня есть на это право. Нигде же не написано, что актер должен вести соцсети, выкладывать, как он живет, как сажает картошку, как проводит время с дедушкой, мамой и бабушкой.
В советское время такого не было — «лайки» за счет другого собирали. Но сейчас всем стало важно, сколько у артиста подписчиков, потому что у одного их пятьсот, а у другого — пять миллионов. Оба они могут быть одинаково талантливые, но тот, у которого пять миллионов фолловеров, напишет пост про свой моноспектакль, и билеты на него будет не достать. С одной стороны, глупо это не использовать, надо развивать свои соцсети. С другой — можно так увлечься, что твоя жизнь превратится в фотосериал. Какой-то фильтр всё же должен быть.
— Например?
— Инстаграм — это своеобразный монтаж вашей жизни. Вы выкладываете туда то, что хотите, чтобы о вас думали другие. У нас у всех есть дурацкие видео… Но если выкладывать только до смешного глупый контент, люди посмотрят на твой профиль и скажут: «Ну ты и дурак!» Сегодня с помощью аккаунта можно сформировать о себе общественное мнение.
— Многие из публичных людей стали жертвой взлома мобильного телефона. Вам как медийному человеку страшно, что и ваши личные кадры могут стать достоянием общественности?
— Сразу подумал: «А где мой телефон?» (Смеется.) Лучше, наверное, зачищать себя в этом плане и не хранить подобные фото и видео. Или вообще их не снимать.
— Ну как их не снимать? Вы, например, артист, у вас бывают экспедиции, долго не видитесь с женой. Это нормально, когда пара в разлуке обменивается обнаженными снимками.
— Мы все понимаем, что это естественный процесс и в этом нет ничего такого предосудительного. Но если бы кто-то слил в сеть мои личные фотографии, мне было бы очень неприятно. Даже если бы я был не медийным человеком, не таким популярным.
— У нас есть рубрика в интервью — «Ответ хейтерам». Но на вашей странице в соцсетях я хейта не нашла. Чистите?
— Еще не вечер. (Смеется.) Нет хейтеров — значит, мало подписчиков.
— Один комментарий не о вас, а о российском кино нам всё же прислал наш читатель. Денис Денисов спросил: «Почему снимают такое г...?»
— Расскажу вам случай из моей жизни, когда я был курсантом мореходной академии адмирала Макарова. Помню, будучи старшиной роты, пришел на доклад к заместителю начальника академии по хозяйственной части — контр-адмиралу. И он вдруг меня начал агитировать пойти в военно-морской флот, сказал: «Зачем тебе торговый флот? Будешь у нас капитаном третьего ранга, второго, первого, адмиралом! Потом главкомом! Посмотри на себя — рост, выправка! Знаешь, почему я не стал адмиралом? Потому что я маленький, лысенький, а ты высокий, красавец!»
И я ему как-то неуверенно начал отвечать: «Мне кажется,... что военно-морской флот… сейчас…». На что он мне тут же выпалил: «Поднимается!» Так вот наше кино тоже «поднимается». Я считаю, что с каждым годом хороших российских картин выпускается всё больше и больше. И мы все — русские актеры, режиссеры, продюсеры и гигантское количество людей, задействованных в этой индустрии, — усердно трудимся, чтобы кино получалось достойным.
— Знаете, когда вы отвечаете на вопросы, у меня возникает ощущение, что вы играете какую-то роль.
— Хотим мы этого или нет, весь мир — театр, и люди в нем актеры. Вы тоже сейчас играете роль интервьюера, а я играю роль артиста, который снялся в «Серебряных коньках» и рассказывает свою точку зрения. Позвонит мама — будем играть роль сына или дочери.
Когда я работал над проектом «Коп», играл американца Джона Маккензи (начал говорить с американским акцентом). Тогда сказал сам себе, что если не буду американцем вне съемок, на площадке у меня ничего не получится. Я каждый день общался со всеми с акцентом. Полгруппы все 60 съемочных дней думала, что я действительно из-за границы.
— А в личных отношениях когда-нибудь актерствовали? Включали красавчика или плейбоя, чтобы очаровать жену?
— Наверное, если отвечу «нет», это будет неправдой. Хотим мы этого или нет, какие-то актерские моменты иногда подключаются. Но в личных отношениях, в том-то и смысл, играть хочется меньше всего. Дома хочется быть самим собой.
Наталья Васильева
